Вера Иванова - Любовь как в сказке

Нина повертела в руках конверт, прочитала обратный адрес.

— Ого, воинская часть, — заметила она.

— Дошло, наконец! — обрадовалась подруга. — Господа военные, прочитав мою статью, торопятся выразить благодарность. И не только! — Вика подмигнула немного обалдевшей Нине. — Вот, это письмо прочитай.

Нина нерешительно взяла конверт.

— Да можно, можно, что за церемонии! — настаивала Вика.

Нина послушно достала письмо. Некий молодой человек по имени Анатолий восторженно отзывался о Викиной статье, интересовался ее возрастом и намекал, что он, дескать, не против познакомиться, потому что он всегда мечтал именно о такой подруге жизни: понимающей, верной, терпеливой, любящей, готовой к всевозможным трудностям в нелегкой армейской жизни.

Нина дочитала и уставилась на подругу. Вика хихикнула.

— Ты что, специально это написала? — спросила Нина.

— Что значит — специально? — удивилась Вика. — Да просто так написала, пришла мысль в голову. Мне нужны публикации для поступления на журфак.

— Ну да, ну да, — согласилась Нина, — а зачем ты свой адрес сообщила?

— Как зачем? — удивилась Вика непонятливости подруги. — Мне же интересно мнение читателей. Вот я и подумала: напишу в газету, мне станут присылать письма, получится такое живое общение. — Она подмигнула Нине. — Ну, и вдруг заодно познакомлюсь с кем-нибудь симпатичным?

— Да, но почему именно армейская газета? — недоумевала Нина.

— Почему, почему! — передразнила Вика. — Да просто прикольно! И мама говорит, чтоб я искала себе военного.

Нина медленно кивнула. Теперь все понятно. Викина мама была просто помешана на поиске дочке лучшего жениха. Все ее разговоры сводились к тому, что для девушки главное — удачно выйти замуж. Некоторые мечтают об олигархах, а Викина мама решила почему-то, что офицеры круче. Что ж, ее право. Нина была далека от подобных разговоров, в ее семье никто не собирал приданого, не строили планов относительно свадьбы и будущего Нининого мужа. Дома же у Вики эти разговоры были всегда на первом месте. Немного смешно, но…

— И что, будешь выбирать себе парня? — Нина покосилась на разбросанные по столу конверты.

— А почему нет? — усмехнулась Вика.

— А вдруг писем будет очень много, или, наоборот, только те, что уже пришли?

— Я уверена, что их будет гораздо больше. Все просто, я отберу наиболее интересные, отвечу на них и попрошу прислать фотографии, — объяснила подруга. — Если мне понравится снимок, я договорюсь о встрече.

— Да, но они тоже попросят твою фотку, — напомнила Нина. — И вообще, знаешь, все это как-то старомодно, что ли. Ну, сейчас так никто не делает.

Вика фыркнула:

— Пф! Старомодно! Ты что! Это же фишка! Причем заметь: бумажные письма — это так романтично! — Вика схватила несколько конвертов и махнула ими, как веером. — А насчет моей фотки: ну, пофотаешь меня как-нибудь посимпатичнее, — деловито распорядилась она. — Хотя нет. — Она задумалась. — Лучше всего я обращусь к профессионалу, чтоб мне такой портретище забабахал, умереть не встать!

— Дороговато выйдет, — напомнила Нина, — сколько же надо портретов? Может, лучше все-таки по электронке переписываться, как все нормальные люди?

— Я еще подумаю, — Вика действительно задумалась. — А, ладно, — решила она, — буду в бумажных письмах давать свой мейл, кто сможет, тот напишет. А так ведь не у всех есть Интернет…

Нина не могла не согласиться.

Вика оказалась права. Письма пошли потоком, они наваливались шквалом, обрушивались волнами на почтовый ящик, и тот трещал по швам. На почте ругались и требовали, чтоб Вика сама забирала свою корреспонденцию.

Вика подключила Нину, но и вдвоем они не справлялись, позвали Катю и Иру. Вчетвером ежедневно девчонки перелопачивали горы писем, делили их, разбирали, читали, наиболее «перспективные» подкладывали Вике, она еще раз их просматривала и отвечала тем, кто ей понравился.

Она действительно снялась у фотографа и получила не один портрет, а целое портфолио. Теперь можно было выбирать, кому какой снимок посылать. Однако Вика не торопилась, выбирала самых достойных.

Ваню в историю с письмами не посвятили. Нина была категорически против, да и сама Вика не горела желанием. «Слишком много болтает», — сказала она.

Битва с письмами продолжалась около месяца, потом поток их стал иссякать. Девчонки вздохнули с облегчением.

Наступила весна. Март выдался теплым, солнечным, с ветрами, потоками воды на асфальте и птичьим гомоном.

Моника стала беспокойной. Она подбегала к двери и протяжно мяукала, просилась на свободу. Но улицы по-прежнему боялась. Ее выводили на шлейке. Монька дрожала, припадала на брюхо и рвалась обратно в подъезд. Издалека за ней сосредоточенно наблюдали дворовые коты. От котов она шарахалась. Но по вечерам, когда они заводили свои мартовские арии, Моника вспрыгивала на подоконник и внимательно слушала.

Среди всей этой суеты Нина как-то отвлеклась и перестала думать о Ване. Нет, не перестала, а как-то некогда ей было. Вечером доползала до кровати, и только голова к подушке, как сразу засыпала.

После Ваниного признания она перестала заходить за ним перед уроками. В первый день он, усевшись рядом за стол, удивленно уставился на нее и потребовал объяснений. Нина наплела что-то о том, как она должна была зайти за Викой, мол, та очень просила. Она сослалась на неотложные и таинственные дела и ушла от прямого ответа. На перемене Ваня бросился к кабинету, где должен был быть урок у его возлюбленной. Вернувшись, улыбался во весь рот.

— Клюнула, — сообщил он Нине. Именно в этот момент Нине больше всего захотелось, чтоб Ваня отсел от нее, а еще лучше, вообще исчез из класса. Но она, естественно, ничего не сказала ему. Просто кивнула, всем своим видом показывая: «я же говорила».

После уроков Ваня увязался за Светкой. Нина глянула ему вслед и поспешно отвернулась. Теперь она была рада тому, что у нее есть занятие, пусть и такое странное — работа с чужими письмами. Когда они вместе с девчонками собирались у Вики, то подшучивали друг над другом, называя себя то цензорами, то редакторами, то пресс-секретарями президентской службы.

Но Ваня стал заходить за Ниной сам как ни в чем не бывало. И если Нина старалась не показывать своих чувств, то предательница Монька не стеснялась. Она бросалась к Ванечке, громко мурлыкая, терлась о ноги, становилась на задние лапы, требовала ответной ласки. Мама смеялась «Ванечка, наша Моника в тебя влюбилась». Ваня гладил кошку, брал на руки. Монька жмурилась, тянулась к нему, норовила облизать лицо. Нина не могла смотреть на все эти нежности, поспешно отворачивалась, торопилась выйти из квартиры.

Ванечка шел за ней, шутил. Мол, весна, коты поют, кошки влюбляются… Всю дорогу до самой школы он подробно рассказывал Нине, куда он водил Светку, что они делали, о чем говорили. Нина терпеливо слушала, тосковала, ускоряла шаг, чтоб быстрее оказаться в школе. Ваня сперва ничего не замечал, но дни шли за днями, а Нина отдалялась от него. Видимо, он все-таки почувствовал что-то, потому что однажды спросил прямо:

— Нинон, ты в последнее время сама не своя, может, что-то случилось? Я могу помочь?

— Нет, нет, все нормально, — поторопилась заверить его она, — просто я устаю, много уроков, к тому же я еще занята у Вики…

— Да что там у Вики? — потребовал объяснений Ваня. — Я только и слышу от тебя: Вика, у Вики. Что ты там делаешь?

И снова Нине пришлось выкручиваться. Она бормотала о том, что у Вики обширная переписка со всем миром, это очень важно, Вика сама не справляется, поэтому они с девчонками решили… и так далее. Ваня посматривал на нее с сомнением, даже с недоумением. О чем разговор? Какая переписка? Если это личные письма, то почему Вика дает их читать посторонним?

Нину мучили все эти разговоры и вопросы. Ваня ей не верил. Она понимала, что вот-вот наступит решительный момент и придется объяснить ему все. Она тянула, как могла. К тому же восторги первой любви заметно поугасли. Ваня все чаще стал поговаривать о том, «какие вы все-таки странные, девчонки». «Странности» заключались в том, что Светка слишком сильно красилась, вечно опаздывала, ничего не читала, и вообще, Ваня не знал, о чем с ней говорить. Иногда он допытывался у Нины:

— Ну, скажи, почему вы так много смеетесь?

— Кто это — мы? — удивилась Нина.

— Девчонки, кто же еще!

— Ничего мы не смеемся, — она пожала плечами, — точнее, смеемся, когда смешно.

— Когда смешно, это понятно, — задумчиво произнес он. — А когда не смешно, а она… — он осекся и взглянул на Нину.

— Смех без причины — признак дурачины, — не думая, ответила она, само вырвалось.

Ваня промолчал, только вздохнул.

А еще через несколько дней Ваня предложил:

— А давай сходим куда-нибудь все вместе?

Нина испугалась. Она представила себе, каково ей будет в обществе Светки и Вани. Они будут ворковать, держась за руки, а то еще и целоваться начнут… Нина и так с трудом терпела Ванины разговоры о Светке, но видеть их вместе — увольте!

— Нет, — отказалась она поспешно, — знаешь, это как-то неудобно.

— Да брось, — настаивал Ваня, — мы же пойдем компанией: ты, я, Светка, девчонки твои. Заодно расскажете, что вы там затеяли. А то прячетесь от меня, все какие-то тайны выдумываете.

— Ничего мы не выдумываем. Да и тайны никакой нет. Точнее, это не моя тайна, — объяснила Нина.

— Хорошо, хорошо, — внезапно Ваня стал покладистым. — Нет так нет, сами расскажете, если захотите. Но как насчет того, чтобы сходить в кино, например?

— Я спрошу девчонок, — пообещала Нина, чтоб только он перестал настаивать.