Вера Иванова - Любовь как в сказке

— Чем я недовольна? Я скажу! Я сейчас всем все расскажу! Ты знаешь, что эти двое все подстроили, чтобы ты, — Лена отыскала глазами Петю, — в Маринку влюбился? А меня они хотели сделать твоим «кошмаром»? Они подделали анкету, и я подумала, что на самом деле твой идеал. Поэтому я и пригласила тебя на дискотеке.

— Но я… — растерянно начал было Петя, но его перебил Паша:

— Лена, скажи, пожалуйста, откуда у тебя этот дневник? — Голос парня, негромкий, напряженный, среди общего шума прозвучал так ясно и отчетливо, что был услышан всеми. — Ты взяла его из тумбочки Марины?

— Еще чего! Ни из какой тумбочки ничего я не брала! — возмущенно воскликнула Лена. — За кого вы меня принимаете? По себе, что ли, судите?

— Лена, дай мне, пожалуйста, этот блокнот, — очень вежливо попросил Паша, игнорируя ее колкости.

Пожав плечами и немного успокоившись, девочка протянула ему блокнот. И тут случилось нечто странное: взяв дневник из рук Лены, Паша принялся его обнюхивать.

Окружающие обменялись ошеломленными взглядами, Кил покрутил пальцем у виска.

— Так откуда он у тебя? — повторил Паша, не замечая беспокойства друзей.

Удивленная Лена ответила, что нашла блокнот на скамейке около стадиона во время утренней пробежки.

— Я понятия не имела, что там такое! — буркнула она. — Даже когда начала читать, не сразу догадалась. А потом не смогла остановиться… Но я имела право! Это ведь все и ко мне относится!

— Нет, не имела! Это мои личные записи! — воскликнула Марина. — И потом, как дневник мог оказаться на стадионе?

— Погоди, не шуми, — остановил ее Паша. — Я, кажется, знаю, в чем тут дело… — Он обвел столпившихся вокруг зрителей медленным и таинственным взглядом.

К большой радости друзей, причина его странного поведения выяснилась очень скоро.

— Катя! — воскликнул Паша, найдя глазами кого-то в толпе. — Катя Дозорова, выйди-ка сюда!

Маленькая девочка шагнула вперед.

— Катя! Это ты принесла дневник на стадион? — строгим «учительским» голосом спросил Паша.

— Я, — девочка кивнула.

Вокруг возбужденно зашумели. Никто ничего не понимал, и все, даже Лена и Марина, позабыв о недавней стычке, с огромным интересом следили за происходящим.

— А где ты его взяла?

Девочка огляделась — десятки ребят, затаив дыхание, ждали ее ответа. Почувствовав себя в центре общего внимания, девочка гордо выпрямилась и вздернула подбородок.

— В лесу нашла! На тропинке, — ни капли не смущаясь, заявила она. — Ну, когда я там заблудилась. А потом мы попробовали свой ключик — у Дашки такой же блокнот есть — и он открылся. Но я и не знала, что это дневник! И не читала там ничего — нам чистые листы нужны были, для гадания.

— Да, точно! — вырвалось у Марины. — Я его вполне могла там потерять. Я брала его с собой в поход, а потом не нашла в рюкзаке. Наверное, вывалился, когда мы шли.

— Вот видишь? — снова накинулась на Марину Лена. — Ничего я у тебя не брала!

— Но зато читала!

— А там не написано, что это секрет!

— Тише, тише! — развел спорщиц Паша. Почесав нос и еще раз понюхав дневник, он снова строго обратился к Кате.

— Скажи-ка мне, Катя, а сколько тебе лет?

— Восемь. — Девочка настороженно смотрела на Пашу.

— А ты знаешь, что декоративная косметика очень вредна для детской кожи? — неожиданно спросил Паша. На этот раз его голос звучал вкрадчиво и мягко. — От нее могут быть прыщи, волдыри и другие неприятности. Одна моя знакомая девочка, ей, кстати, тоже было восемь лет, однажды взяла тайком мамину косметику. Она намазала помадой губы, подвела карандашом глаза, покрасила ресницы тушью. И в тот же день начала так сильно чесаться, что не могла остановиться целых три дня! Она чесалась и чесалась, расцарапалась до крови, а потом у нее покраснели и стали шелушиться нос и щеки, выпали ресницы и брови… И все потому, что она красилась маминой косметикой!

Открыв рот, Катя слушала страшную историю. Рука ее непроизвольно потянулась к лицу…

— А я совсем не чесалась! Ни капельки! — вырвалось у нее. — Ни от помады, ни от туши! Правда-правда! А брови я вообще не крашу!

— А откуда у тебя косметика? Ты из дома привезла? — быстро переспросил Паша.

Окружающие, затаив дыхание, переводили взгляд с одного собеседника на другого.

— Мы играли… Еще в самый первый день… Мы вначале Барби решили покрасить, а потом стали сами пробовать… — Почувствовав, что проговорилась, девочка начала всхлипывать и обвела окружающих полными слез глазами. — А у нас ничего не было… Ни туши, ни теней, ни пудры, ни даже просто помады! А потом Севка Мымриков откуда-то целую кучу принес… И мы тогда попробовали…

— Ой, девочки, я, кажется, начинаю понимать! — пораженная Надя-Липа поднесла ладонь к губам.

— Севка, говоришь, принес? — переспросил Паша.

— Да, да, он! — наперебой закричали Катины подруги. — Он всегда все для Катьки делает! Он в нее влюбился! И косметику ей притащил, и деньги! Еще в самом начале смены!

Бросились искать Севку, но мальчишка исчез, как сквозь землю провалился.

— Я думаю, он сам нас найдет, — с философским спокойствием заявил Паша. — Пошли собираться, времени мало осталось.

Пораженные неожиданным ходом событий, окружающие оживленно обсуждали подробности увиденного и услышанного. Последние разоблачения Паши затмили даже ссору Лены и Марины.

— Интересно, а бабки наши тоже Сева Мымриков спер? — меланхолично поинтересовался Кил, засовывая вещи в рюкзак одним большим комком. — Молодой, да ранний! Пару горячих, что ли, ему навесить?

Паша оказался прав — ждать пришлось совсем недолго. Надутый, раскрасневшийся Сева появился в холле корпуса минут через пятнадцать. Вместе с Катей они тащили туго набитый рюкзак. Посмотреть на малолетних преступников собрался весь пятый отряд.

— Нате, берите ваше барахло! — виновато сопя, дети бросили рюкзак к ногам старших девочек. — А вам вот, — в руки парням Сева вытряхнул из кармана мятые купюры. — Я только пятьдесят потратил. На мороженое. Для Катьки.

Позабыв отругать юного вора, все бросились разбирать свои сокровища.

— Девочки, все цело! — радостно улыбалась Оксана.

— И у меня! — Надя любовно перебирала дорогие сердцу вещички.

— А я уж и распрощалась с ними! — Оля прижимала косметичку к себе, как любимую игрушку.

У парней выходило хуже: они никак не могли решить, где чьи деньги.

— Эх, знал бы — пометил! — жалел Симон. — На каждой бумажке бы расписался… — Из общей суммы ему причиталось больше всего, но из-за Севиных трат возникла неразбериха.

— Да ладно, не жмись! Раз уж так вышло, давайте скинемся и забабахаем на все бабки отходную вечерушку!

— Когда забабахаем? И где? Нам уезжать через пять часов!

— А прямо в поезде!

— Ну что? В милицию пойдем или как? — напомнил о себе Сева. — Если пойдем, давайте быстрее, а то на поезд опоздаем. Я домой хочу, к маме.

— Какая тебе теперь мама! — подмигивая друзьям, грозно сказал малолетнему преступнику Петя. — Тебя теперь тюрьма ждет, а не мама!

После этих слов «железный» Сева дал слабину. Губы мальчика скривились, глаза налились слезами.

— Не хочу в тюрьму-у-у! — окрестности огласились его безутешным ревом. — Я больше не буду-у!

К нему тут же присоединилась Катя.

— Я же ведь все отдала! Только один пузырек потеряла! — виновато каялась она, размазывая по щекам слезы. — Ну, тот, из-под духов. Севка его еще в первый день принес. Да там и не осталось ничего почти. Я его весь на себя выдушила.

— Мои ландыши! — ахнула Марина. — Так вот почему тогда в лесу, в избушке, когда мы тебя нашли, пахло ландышами! А я-то еще удивлялась, откуда в августе ландыши!

— Ага! — грустно всхлипывала девочка. — Такой запах клевый!

Дети ревели вдвоем до тех пор, пока не появились вожатые.

— Что такое? Кто тут маленьких обижает? — грозно оглядел компанию Андрей.

— «Обижает!» Да они сами кого хочешь обидят, эти маленькие! — фыркнул Акула. — Вот эта, например. Все Маринкины духи на себя избрызгала!

— Ябеда! — в момент перестав плакать, обозлилась Катя. — Мы вам по-хорошему все вернули, а вы ябедничаете! А ведь я не рассказываю, что эти двое всю ночь вместе в сене проспали! Без одежды!

Слова девочки имели эффект разорвавшейся бомбы. На минуту воцарилось молчание, затем тишина прервалась голосами.

— Ты чего выдумываешь, козявка! Не может такого быть! — набросилась на болтушку Надя.

— Выдумываю? А вот и нет! Это все правда! Я сама их видела! Тогда, в лесу, в избушке!

— Вот это да! — присвистнули парни. — Ай да Пашка!

— Вот это да! — ахнули девчонки. — Вот тебе и Маринка!

— Так… Хорош, Семечкина, сейчас же в корпус, за мной, — сердито скомандовала Анна Павловна.

— Почему, ну почему вы все думаете только о плохом? — Звонкий голос Маринки поднялся до самых высоких нот, вспугнув стайку пристроившихся под деревом воробьев. — А там, в избушке, было совсем не так. Мы просто замерзли и промокли. И нам пришлось снять одежду и развесить ее на дверях. А потом мы укрылись сеном и уснули. И что в этом такого?

Больше от Марины и Паши ничего никому выпытать не удалось. Они стойко и упорно молчали — и при расспросах друзей, и во время разбирательства у начальства.

— Значит, отказываетесь отвечать? — Любовь Петровна устало стучала ручкой по столу. — Дело ваше. Пытать вас никто не собирается. Через двенадцать часов наша смена официально заканчивается, завтра вы будете переданы родителям. Теперь уж пусть они разбираются, чего вы там отчебучили.