Тим Виктория Ван - Любовь как в кино

Встречаюсь с ним глазами и замираю, почти боясь того, что он может сказать. Что он собирается просить? Я выхожу замуж. Это уже чересчур. Я не могу…

– Галстук.

Удивленно вскидываю голову.

– Галстук?

– Да. Прекрасная Вивиан купила Эдварду галстук, не так ли?

Тихо смеюсь и киваю.

– Ладно. По рукам, будет тебе галстук.

Вполне нормальная просьба. Не пересекает черту.

– Ну, я пошел…

– Погоди, ты правда уходишь?

Опять уходит?

– Я живу не в городе, а на ферме, помнишь ее? Мне добираться почти три часа. Сейчас уезжаю, завтра снова приеду. Звони, если что-нибудь понадобится.

– А, ну ладно. Правда, ну… я уверена, что ничего не понадобится, – делаю шаг назад, увеличивая расстояние между нами. – Да, и предварительный проект скоро будет готов.

Ведь все дело в нем – в проекте… в контракте.

Шейн кивает, идет к выходу, затем оборачивается и громко, чтобы обе Мэри услышали, произносит фразу из фильма:

– Дальше сама, мне пора, – и улыбается мне. – Отлично выглядишь.

Мэри-Кейт бежит его проводить, спрашивает, вернется ли он в ближайшее время, и говорит что-то еще, может быть, даже дает номер своего телефона. В полном оцепенении смотрю ему вслед.

Мэри-Фрэнсис качает головой.

– Если вы его упустите, значит, вы его не заслуживаете, – говорит она мне.

Вздыхаю. Это он меня упустил.

– Мы… э-э… мы с ним не… то есть…

– А я бы его подобрала, – говорит женщина из-за дверцы примерочной. Я и забыла, что она там.

Мы все смеемся.

Ладно, если честно, мне все ужасно понравилось. Все эти эпизоды, реплики, сцены. Я полностью погрузилась в придуманную им игру. Нужно, пожалуй, немного себя обуздать. Сейчас я чувствую себя как Вивиан. Как она, я чувствую себя особенной. Мне хочется догнать Шейна и крикнуть ему, что я совершила большую ошибку. Большую. Огромную. И не представляю, что с этим делать. Все запуталось.

Беру еще несколько платьев, иду обратно в кабинку примерочной. Но вместо того, чтобы их мерить, опускаюсь на пуфик.

Из-за слез ничего вокруг не вижу. Закрываю глаза и прислоняюсь к стене. Я могу сама купить себе платье. Игра в эпизоды из фильмов затеяна ради концепции Шейна, а вовсе не ради меня, но мне кажется, она все во мне переворачивает.

В фильме мы сочувствуем Вивиан, когда она говорит, что, если люди часто тебя опускают, их словам поневоле начнешь верить. Думаю, эта мысль отзывается в каждом из нас.

Ну, во мне-то уж точно.

Однако порой дело даже не в словах.

Иногда дело в нехватке слов и поступков.

Недостаточно хороша, чтобы заслуживать откровенного разговора. Мама никогда не объясняла мне, почему Шейн якобы плохо на меня влияет. Она никогда толком ни о чем со мной не разговаривает.

Не заслуживаю извинений. Тоню не заботит, какую боль могут причинять мне ее поступки. Оправдания моей мамы из серии: «Ну, все ведь к лучшему, разве нет?» – вовсе не то же самое, что «Мне очень жаль». Скорее: «Какое это имеет значение?» и «Какое значение имеют твои чувства?»

Неудобный объект для любви. Вписать празднование моей помолвки в другой праздник – один из примеров того, как они поступают. Делают что-то потому, что так требуется, а не потому, что они рады это сделать. Лучшие моменты моей жизни утоплены в чувстве вины, потому что они стоят чьих-то усилий и затрат – и мне каждый раз об этом напоминают.

– Вы там в порядке, дорогая? Не нужен другой размер?

Шмыгаю носом и утираю глаза.

– К-хм, да. А вы не могли бы найти для меня желтое платье? Длинное.

Она говорит, что сейчас вернется, и, слышу, просит кого-то найти желтое платье.

В магазинной сцене из «Красотки» речь идет не о платьях, не о том, сколько они стоят, и не о том, как красива героиня. Когда Вивиан покидает магазин, она не просто красивая женщина – она другая женщина.

Меня каждый раз это потрясает.

Именно поэтому мы так за нее болеем. Мы хотим, чтобы Вивиан чувствовала себя особенной.

Мне очень нужно поверить в то же самое о себе. Может, мне нужно, чтобы все вокруг стало другим.

Когда я вернулась в офис, Брэдли был на встрече с клиентом. Он оставил на моем столе записку, в которой сообщал, что заскочит за мной в шесть, чтобы вместе ехать в спортклуб. Уф, мне сейчас совершенно не до спорта, но после того, как я не явилась в тренажерку прошлым вечером, сегодня, боюсь, не открутиться. Хотя, вообще-то, я могла бы сыграть на том, как он меня подставил, объявив в офисе о свадьбе через шесть недель.

Отправила ему сообщение, напомнив, что мы сначала должны ненадолго заехать к моим родителям.

Почему-то не перестаю думать о своих картинах – тех, которые распечатал Шейн. Я хочу увидеть их, погладить пальцами холст. Ощутить текстуру краски. Не знаю… может, забрать их и развесить в квартире.

Перечитав почту и ответив на все сообщения, потягиваюсь и зеваю, затем вскакиваю и бегу в комнату отдыха, чтобы налить воды в бутылку. Всегда забываю взять воду в спортзал. Надо сразу положить в сумку, пока не забыла.

Элли и Тоня сидят за столом. Ну, класс. Я сейчас не в настроении иметь дело с двуличной Тоней. Замечаю, что ксерокопия с грудями снова пропала с доски.

– Все равно пришпилят новую копию, Элли, – говорю я, кивая на то место, где она обычно висит.

Сую бутылку под краник кулера.

– Меня это никак не касается. Просто жаль ту несчастную, чьи это груди, – отзывается Элли, продолжая жевать салат. Расплачиваясь за вчерашнюю углеводную загрузку, она в течение следующих нескольких дней будет есть только зеленые и желтые овощи. – У меня еще не было времени пообедать, – поясняет она, заметив мой взгляд.

Тоня насмешливо фыркает.

– У того, кто вешает эту картинку, явно имеется четкая копия, так что нам, чувствую, придется смотреть на эти сиськи всю оставшуюся жизнь. Кстати, кому могло взбрести в голову сделать татуировку в таком месте? – Тоня откидывается на стуле и наклоняет голову. – Погоди-ка, Элли, ведь ты недавно делала себе тату!

Присаживаюсь к ним за стол. Элли мечет в меня гневный взгляд. Я всегда подозревала, что сиськи – Тонины, но не могу этого доказать и поэтому молчу.

– Как продвигается проект Шейна Беннета? – не переставая жевать, спрашивает Элли.

Понимаю, она просто меняет тему беседы. Но в самом-то деле! Обязательно, что ли, переходить именно на эту тему?

– Нормально. Пока работаю над макетом, обычная рутина, – говорю я, развинчивая и снова завинчивая крышку бутылки.

– А я подумываю о новой татушке. Может, сердечко? – говорит Тоня, глядя на Элли, и тычет себе в грудь. – Может… хм… здесь.

– Так вы с Шейном Беннетом раньше встречались? Похоже, он до сих пор в тебя влюблен, тебе так не кажется? – говорит мне Элли, зачерпывая вилкой новую порцию салата.

Какого черта она делает?

– Тогда ясно, почему он вечно болтается у нас в офисе. – Тоня делает глоток из своего стакана и поднимает бровь. – По крайней мере так я слышала.

– Что ты слышала?

Мое сердце забилось вдвое быстрее. С подозрением разглядываю физиономию Элли. Расскажи секрет хоть одному человеку – и это будет уже не секрет. Все равно что поджечь конец очень длинного запала. Огонь в итоге пройдет всю дистанцию, и бомба неизбежно взорвется прямо тебе в лицо.

Что она ей рассказала?

Тоня опирается на локти.

– Так у вас с Шейном опять все сначала?

– Что? Нет! – возмущенно выпаливаю я. – Я помолвлена, Тоня. И в отличие от некоторых не делаю исподтишка гадостей тем, кто считает меня своим другом.

Тоня едва заметно бледнеет. Элли кивает в сторону двери. Мы все оборачиваемся. Терри из отдела продаж замер у кофемашины с пустой кружкой в руках, всем своим видом будто спрашивая у нас разрешения налить кофе. Элли пожимает плечами.

Опустив глаза, ждем, когда Терри уйдет. Часто дышу, раздувая ноздри. Так и хочется ей врезать. Элли налегает на салат и, наверное, поэтому больше ничего не говорит. Вот и отлично. А то врежу и ей.

Как только Терри уходит, меня прорывает.

– Неужели ты думала, что я не узнаю о том, что ты сделала? Думала, он мне не расскажет? Как ты могла!

Тоня сжимает губы, молча встает, открывает холодильник, ставит свою воду и хлопает дверцей. Холодильник вздрагивает, стопки пластиковых стаканчиков на нем опасно раскачиваются. Не произнеся ни слова, она выскакивает из комнаты.

Невероятно.

Прожигаю Элли укоризненным взглядом.

– Я только сказала, что вчера он пошел тебя искать и потом помог с покупками. Что вы немного поболтались по магазину. – Она сует в рот новую порцию салата. – Ничего особенного.

Ну ничего себе! Если вас просят хранить тайну, это значит, что вы должны держать язык за зубами! Вполне возможно, слова Элли запустили эффект домино, который теперь разрушит всю мою жизнь.

Наклоняюсь над столом и сердито ей выговариваю:

– А если Тоня сболтнет об этом Брэдли и он взбесится? Она дружит с Брэдли и вполне может ему все рассказать. Что, если Брэдли выскажет все Шейну и Шейн уйдет из агентства? А нам очень нужен этот контракт, Элли.

– Кенз, прости. Я только сказала, что вы встретились, вот и все. Ваша встреча была связана с работой. Ты делаешь из мухи слона.

Делаю из мухи слона? Впрочем, может, и так. Возможно, во мне говорит чувство вины. Когда совесть нечиста, поневоле начинаешь задаваться вопросом, кто что знает, и с подозрением относиться ко всем вокруг.

Отпиваю из своей бутылки и горестно качаю головой.

Как я оказалась в таком положении? В прошлое воскресенье мы с Брэдли радостно демонстрировали моим родным обручальное кольцо и предвкушали, как начнем планировать свадьбу. Затем – бац! – Рен беременна, Шейн вернулся в Штаты, моя работа под вопросом, а Тоня – враг номер один. Добавить сюда поспешную свадьбу, общую с Рен вечеринку и маму… даже не знаю, какое место в этой круговерти отдать маме.