В конце осени концерты кончились, и мы остались совсем без денег. Иногда он приносил какие-то гроши, которые ему удавалось выиграть в карты, иногда весь день где-то слонялся и приходил с пустыми руками. Я полностью зависела от него. Это было ужасно. Были дни, когда у нас совсем не было еды. Иногда эти дни шли один за другим. Я жила недалеко от мамы, но не могла пойти к ней поесть, потому что старалась делать вид, что у меня все хорошо. Все мои подруги в то время жили не намного лучше меня, поэтому не у кого было даже занять денег. Иногда я забиралась в тайник нашей крыски Раты, который она устроила в нижнем ящике плиты и ела припрятанные ею сухарики. Еще у меня была толпа животных, которых тоже нужно было чем-то кормить. Саша постоянно где-то ходил весь день, говоря, что ищет деньги. Не знаю где он их искал, на земле что ли? Скорее всего просиживал в кафе и играл в преферанс.

Каким-то образом нам удалось собрать свою концертную труппу. Валерчик, йог Лешка, удивительно харизматичный мальчик Серега-Маугли (как потом оказалось, нетрадиционной ориентации). Мы заказали афиши, сделали новую программу. Этот коллектив полностью принадлежал Султану. Сначала Маугли работал у нас администратором — договаривался о концертах и распространял билеты, потом, видя его таланты, Султан сделал его клоуном. Я вела программу, ассистировала в фокусных номерах и участвовала в репризах с Маугли. Большая часть представления держалась на Султане — он много чего мог делать помимо фокусов. Программа получилась неплохая. Мы начали ездить по школам и давать детские представления. Деньги, пусть и не очень большие, появились. Вскоре к нам присоединились силовые жонглеры — Вовка и Толик, очень красивые молодые парни, чуть старше меня.

Итак, у нас теперь была своя труппа! Мне не нравилось выступать на сцене, ведь есть большая разница между тем, чтобы просто танцевать и тем, чтобы говорить, общаться с публикой. Я не была профессионалкой и это, конечно же, бросалось в глаза. Я знала, что остальные ребята меня недолюбливают. Валерчик — за то, что я почти вытеснила его от Султана, Вовка и Толик — потому что считали меня непрофессионалкой и выскочкой. К тому же все ребята видели, что я обладаю безграничной властью над этим замечательным парнем Султаном и не позволяю ему панибратствовать с ними. Мой юный возраст, а мне тогда едва исполнилось двадцать, тоже не играл мне на руку. Единственный с кем я хорошо общалась, был наш Маугли. Мы с ним стали подружками. Могли пойти где-нибудь напиться и сплетничать часами напролет. Но и он пострадал от меня, когда я сказала Султану, что тот обманывает нас с билетами. Короче, на фоне чудесного всеми любимого Султана я казалась мелочной злобной стервой. Стервой, которую он безоговорочно слушается.

Насчет моей артистической импотенции ребята были не совсем правы. Дело в том, что все номера Султана, которые были связаны с «мистикой», я усовершенствовала и отточила до блеска. Уже давно в «чтении мыслей на расстоянии» ассистировала я, а не Валерчик. И я изменила код так, что теперь даже артисты, которые за кулисами слушали нас каждый концерт, не смогли бы разгадать секрет. Что до моих талантов как ведущей — то я ведь не училась на это никогда! Мне просто пришлось выйти и разговаривать с публикой, вот так вот, безо всякой подготовки. Это очень непросто. Но я делала это, потому что мы не могли себе позволить платить зарплату еще и ведущему.

Признаться, мне все не нравилось в моей новой жизни. Мне было трудно, почему-то почти всегда мне было трудно. Я как будто балансировала на какой-то неровной грани. Султан казался всем уверенным в себе человеком, на которого можно положиться. Но только я знала насколько иллюзорно это крепкое мужское плечо.

Весной Султан купил какую-то убогую машину, совершенно древнюю и раздолбанную. Он вывел меня на улицу, чтобы показать этот сюрприз, и я разрыдалась. Потратить все наши деньги на этот металлолом, когда нам нечем заплатить за квартиру! Я сразу назвала машину Кристина, так в романе Кинга звали машину-убийцу. Во время очередной нашей ссоры я оторвала от нее зеркало заднего обзора. Вообще ссорились мы просто страшно! Дрались, он выбрасывал меня на лестничную площадку вместе с животными. Мои руки были в синяках, а у него на лице периодически красовались фингалы от моих кулаков. Однажды я ударила его по голове бутылкой из-под шампанского, удивительно, что не убила. Во время таких ссор со мной случались настоящие нервные припадки! Так что в том, то однажды я оторвала зеркало в его машине, не было ничего удивительного.

Через неделю мы попали в аварию. На заднем сиденье была моя мама и маленький брат. Еще одна жирная капля в мое чувство вины перед мамой. К счастью, никто не пострадал, но сильно пострадала машина, которая в нас врезалась. Виноваты были мы. Когда я почувствовала удар, первая фраза моя была «Ну, и насколько мы попали?». Он поразился моему самообладанию. Он не знал, что я человек кризиса. Мелкие проблемы разрушают меня, а крупные мобилизуют.

После обычных в таких случая разборок, я успокоила его и сказала, что нам не достать тех денег, которые мы должны отдать. И ему придется поехать и взять их у родителей. Я знала, что с родителями у него очень натянутые отношения, видимо они давно отчаялись ждать, когда из сына выйдет что-нибудь путное. Но какие-то деньги у них были. Мы должны были отдать долг во что бы то ни стало — хозяин побитой машины грозился бандитами. Сумма была не очень большая, просто ее следовало отдать как можно скорей. Мы бы не заработали ее.

Султан уехал в Майкоп к родителям, я осталась одна. Когда он задержался, я начала нервничать. На носу были концерты, билеты проданы. Маугли истерил. Кроме того, ко мне каждый день приходил владелец машины и требовал деньги. Тогда еще не было мобильных телефонов, чтобы позвонить и сказать «Где тебя черти носят, почему ты все это повесил на меня?!». В день концерта он все-таки вернулся. Привез только часть денег. Родители ему не дали эту сумму, а дала его любимая младшая сестра Иришка. Чтобы закрыть долг, мы отдали раздолбанную Кристину какому-то бандиту. Но проблемам не было ни конца ни края.

Из квартиры нас выгнали, какое-то время мы жили у его знакомой девицы. Собака Алиса сбежала, а потом вернулась беременная. Крысу и кролика мы отдали знакомым. Рыбок забрал йог Лешка. Кота тоже кто-то усыновил.

Весной мы поехали на первые гастроли в Геническ. Там прошерстили окрестные школы. Это были неплохие гастроли, все остались довольны, мы привезли немного денег. Сняли времянку в частном доме у одного деда. Алиса родила щенков. Мы прятали их, но дед как-то узнал и сказал, что от щенков мы должны избавиться. Деньги у нас быстро кончились, кормить собаку было нечем, и мы отпускали ее на улицу, где она что-нибудь находила себе на помойках. Алиса — это мой большой грех. До сих пор мне больно вспоминать, как я с ней поступила. Она была очень привязана ко мне. Даже не знаю, что меня может оправдать — наверное, ничего. Султан часто говорил, что мы должны избавиться от Алисы и щенков, пока дед не выгнал нас. Мы очень мало платили за времянку, позволить себе другое жилье не было никакой возможности. Редкие концерты приносили гроши. Я до последнего старалась удержать Алису, но постоянные нервотрепки, скандалы с дедом сводили меня с ума. Султан еще, не будь дураком, притащил домой щенка кавказской овчарки, кто-то подарил его ему. Он знал мою слабость к животным! Такого щенка я никогда в жизни не видела! Просто чудо! Я тут же влюбилась в него и не могла выпустить из рук! Султан сказал, что для того, чтобы оставить щенка, мы должны избавиться от Алисы и ее щенков. Я сказала — хорошо, отнеси их куда-нибудь. Он положил щенков в ящик, Алиса пошла следом. Отнес их к рынку и там оставил. Потом рассказал мне, какими глазами Алиса смотрела на него, когда он уходил. Она не могла бросить щенков. Я пишу это сейчас и плачу. Такое страшное предательство я не могу себе простить. Самое страшное, что мы оставили себе одного из щенков. Потом и его, такого крошечного, Султан отнес куда-то и оставил, не буду писать, в чем была причина. А я, избавившись от собак, которые мне мешали, полностью ушла в заботу о своем кавказце Трое. Его я по-настоящему любила. По утрам я ехала на рынок и на последние деньги покупала для него мясо. Для меня он стал моим ребенком. Какая-то незримая связь установилась между нами. Говорят, кавказские овчарки признают только одного хозяина. Так и есть. Я отдавала ему все! Глупо писать про мою любовь к нему после того, как я так чудовищно поступила с Алисой. Он действительно много для меня значил. Наверное, в те месяцы, когда Трой жил с нами, между мною и Султаном наладилась какая-то гармония. И мне было хорошо. Пришло лето, и мы снова стали зарабатывать деньги. Иногда выезжали на гастроли куда-нибудь на побережье. Конечно, хватало только на повседневную жизнь, не больше — ведь организация концертов сама по себе стоит немалых денег — зарплата артистам, аренда транспорта, аппаратуры, помещения. Нам оставалась самая малость, но, по крайней мере, мы не голодали. Иногда после концерта мы шли в летний ресторан. Трой всегда сопровождал нас, ложился под мой стул и ждал, когда мы закончим трапезу. Потом мы шли по ночному городу домой, ведя его на поводке.

Я ничего не пишу про нашу с Султаном интимную жизнь, потому что она давно уже не доставляла мне особого удовольствия. Я охладела к нему еще когда мы сняли ту первую квартиру. Секс стал досадной обязанностью. В основном я старалась лечь спать попозже, когда он уже засыпал. Моей страсти хватило, наверное, только на первый месяц наших отношений, а потом она угасла сама собой. Но я по-прежнему говорила себе, что люблю его. Хотя любила ли я его хоть когда-нибудь? Не уверена.

Мы готовились к новым большим гастролям. Я должна была выехать первая, с новой девушкой-администратором и Толиком, силовым жонглером. У Толика была машина, на ней мы и собирались ехать. В Бердянске нам следовало снять жилье, организовать концерт в кинотеатре и вызвать труппу, когда билеты уже будут продаваться. Я ехала как главный администратор, чтобы договориться о проведении концерта и координировать действия остальных. Позже к нам собиралась подъехать Жанна, которая тоже должна была делать рекламу и продавать билеты.