«Я должен заняться этим сразу же, как только вернусь, — сказал он себе. — Надеюсь, будет еще не слишком поздно».

Потом он долго ворочался на подушке, снова думая об Уотсоне.

Когда маркиз проснулся следующим утром, двигатели еще молчали. Они заработали только после того, как он позавтракал. «Морской конек» покинул бухту и двинулся к устью Эльбы.

До Гамбурга дошли быстро.

Там маркиз, отдав распоряжение капитану, покинул яхту и отправился на железнодорожный вокзал в сопровождении Доркинса и курьера, который организовывал его путешествие и дожидался на берегу с нанятым экипажем.

Если маркизу предстояло путешествовать по железной дороге, то к составу прицепляли его собственный вагон, который по комфорту и убранству во многом превосходил даже личный вагон королевы Виктории.

Однако от Гамбурга до Берлина было всего несколько часов пути, поэтому перегонять вагон из Кале, где он обычно стоял, не имело смысла, хотя на кайзера — приверженца роскоши и пышных церемоний — это наверняка произвело бы больший эффект.

Маркиз понимал, что кайзер будет смотреть на него с подозрением из-за его тесной дружбы с принцем Уэльским.

Принц любил, чтобы его окружали люди младше его по возрасту, и рано или поздно все самые интересные мужчины и самые красивые женщины оказывались в Мальборо-Хаусе в качестве друзей, приятелей или просто интересных гостей.

Двору принца Уэльского завидовали, о нем говорили по всей Европе.

Кайзер же во дворце Нейс давал, как правило, большие чинные и невероятно скучные званые обеды, на которых говорил только он сам. А его придворные балы отличались сверкающей помпезностью и тоскливым однообразием.

«Надеюсь, я правильно поступил, приняв предложение барона фон Хоненталя, — говорил себе маркиз, подъезжая к Берлину. — Если меня правильно информировали, у него прекрасное собрание картин и предметов мебели. И потом, в этом доме я могу встретить людей, которые не стремятся ежеминутно лобзать ноги кайзера. Может, кто-то из них подскажет мне, где стоит искать Уотсона».

Маркиз был уверен, что во дворце он едва ли узнает что-нибудь интересное для себя. Все придворные настолько боялись кайзера, что всегда робко оглядывались через плечо, прежде чем что-либо сказать.

Курьер, встречающий маркиза в Гамбурге, позаботился об экипаже и в Берлине, чтобы доставить его светлость с вокзала к дому барона, которому маркиз не стал сообщать о времени своего приезда.

Погода стояла превосходная. Берлин, утопающий в зелени садов и парков, выглядел великолепно. Маркиз заметил, что со времени его прошлого визита строений здесь значительно прибавилось.

Как и Симона, маркиз подумал, что Берлин — это город дворцов и широких дорог, какими не могла похвастаться ни одна другая столица, за исключением, может быть, только Санкт-Петербурга.

Когда маркиз увидел дом барона, он, как и следовало ожидать, был потрясен. Дом действительно более походил на дворец, а по своей величине, как подумал маркиз, он с успехом мог быть армейской казармой.

Мидхерста приветствовало огромное количество слуг. По коридору, увешанному бесценными полотнами, гостя проводили в гостиную, где его приняла баронесса.

— Мой муж сообщил мне, что вы согласились погостить у нас, маркиз, — сказала она, — но, к нашему сожалению, мы не знали точного времени вашего приезда и не смогли выслать экипаж, чтобы встретить вас на вокзале.

— Мне не хотелось доставлять вам подобных хлопот, — вежливо ответил маркиз.

Он подумал, что в молодости баронесса, вероятно, была красивой женщиной, но теперь фигура ее расплылась и волосы начали седеть.

Однако она была очень сердечна, расспрашивала маркиза о его родственниках, которых встречала, приезжая в Лондон.

Она также поинтересовалась здоровьем королевы Виктории, добавив при этом, что немцы восхищаются ею как великим монархом, который мудро правит страной столь длительный срок.

Маркиз любезно отвечал на все вопросы и вздохнул с облегчением, когда появился барон. Тот тоже с чрезмерным энтузиазмом встретил маркиза, несколько раз повторив, как он счастлив приветствовать его в Берлине.

— Я абсолютно уверен, милорд, — продолжал он, — что здесь вам будет гораздо удобнее, чем в вашем посольстве, где довольно тесно, или с нашим императором, потому что он еще не закончил реконструкцию дворца Нейс.

—Я слышал, он многое перестроил во дворце, — заметил маркиз.

— Это нужно было сделать, — ответил барон. — Но даже сейчас там несусветное смешение красоты и уродства, — проговорил он довольно язвительно, чего наверняка не позволил бы себе в присутствии кайзера.

Маркиз полагал, что если он откровенно признается барону в истинной цели своего визита, тот окажет ему содействие.

Но при этом он понимал, что должен быть осторожен, иначе любая допущенная оплошность еще более усложнит его задачу.

— Расскажите мне о дворце Нейс, — попросил он барона. — Когда я в последний раз был в Берлине, кайзер жил в старом дворце, который, как я понимаю, ему не нравился.

—Лично я считаю, что он совершил ошибку, — вмешалась баронесса, — но как вам известно, никто не осмелится спорить с императором.

— Судите сами, — подхватил барон. — Во дворце двести комнат, а личные апартаменты Его Величества составляют пятьдесят восемь.

— Ну, я полагаю, там собраны уникальные вещи.

— Это так, — согласился барон. — Там есть всевозможные безделушки и редкости, чудесные экземпляры предметов мебели с инкрустацией слоновой костью, вещи в стиле рококо, которые собирали многие поколения королевской семьи Гогенцоллернов.

— Мне бы очень хотелось увидеть их, — заметил маркиз.

—Я уверен, вам представится такая возможность, — ответил барон, — как только Его Величество узнает о том, что вы прибыли. Но пока, я надеюсь, вы не откажетесь воспользоваться нашим гостеприимством. Сегодня вечером мы даем обед в вашу честь.

— Вы очень добры, — пробормотал маркиз.

— Среди наших гостей сегодня будет одна из красивейших женщин Германии, — осторожно подбирая слова, сообщил барон. — Не знаю, доводилось ли вам встречать ее прежде.

Маркиз ничего не ответил, считая, что среди немок редко встречаются красавицы, и ждал продолжения.

— Ее зовут, — со значением произнес барон, — графиня Зивана фон Тассен.

Маркиз покачал головой.

— Нет, не думаю, что встречался с ней. Но буду рад познакомиться.

— Не удивлюсь, — добавил барон, — если вы найдете ее фантастически очаровательной. Сам император к ней очень благосклонен. Ее портрет стоит у него на письменном столе среди изображений прекрасных принцесс.

Маркизу стало смешно. Ему говорили, что среди портретов красавиц, которые коллекционирует кайзер, есть и герцогиня Оста, ранее известная как Литиция Бонапарт.

Ее портрет знаменит тем, что обнаженную грудь Ее Императорского Величества прикрывает только ожерелье из жемчужин грушевидной формы.

Маркиз подумал, что демонстрировать такую коллекцию всему миру, по меньшей мере, странно. Интересно, предложит ли кайзер ему познакомиться с этим собранием красавиц?

—А теперь мне бы хотелось показать вам кое-что из моих сокровищ, — сказал барон. — Моя супруга тем временем распорядится насчет английского чая, без которого, я уверен, вам трудно будет здесь обходиться.

Маркиз не стал возражать. Он встал, чтобы последовать за бароном, и тут в комнату вошли две девушки.

Барон представил одну из них как свою дочь Каролину. Маркиз пожал девушке руку и подумал, что она необычайно хороша для немки — не такая ширококостная, как большинство из них.

Когда же барон подвел его к другой девушке, сразу стало понятно, что она англичанка.

—А это Симона Белл, которая училась в пансионе вместе с моей дочерью, — объявил барон. — Надеюсь, вы знаете ее отца, лорда Белгрейва?

— Конечно, — отвечал маркиз.

Он протянул Симоне руку и, соприкоснувшись с ее пальцами, с удивлением заметил, что они дрожат.

Он задержал руку девушки чуть дольше, чем следовало, желая успокоить или ободрить бедняжку.

Заглянув в ее большие прекрасные глаза, он понял, что в них плещется страх, причина которого ему была неведома.

Девушка была очаровательна: некрупные и правильные черты лица, огромные, чуть ли не в поллица, глаза. Маркиз хорошо разбирался в женской красоте, но его поразило, что эта девушка чем-то неуловимо отличается от всех. В первый момент он не мог объяснить себе, чем именно.

— Мы ездили по магазинам, и Симона выбрала подарки, которые повезет своим родственникам, когда поедет домой, — сказала Каролина.

— Что, надеюсь, случится нескоро, — проговорил барон. — Мы рады принимать вас в своем доме, Симона. Я думаю, вам будет приятно пообщаться с соотечественником на родном языке. Хотя, должен сказать, немецкий вы знаете в совершенстве.

— Мой отец будет рад услышать такую высокую оценку, — ответила Симона.

Маркиз услышал, что у нее приятный, нежный и мелодичный голос. Он не ожидал встретить англичанку в этом доме, особенно такую прелестную, как Симона Белл.

Он заметил, что девушка поглядывает на него, и ему снова показалось, что в глазах ее застыл страх. Возможно, его появление здесь тому причина? Но как может такая юная девушка, которой не больше восемнадцати, бояться его? И почему? Конечно, он не смог поговорить с ней наедине во время чая, но спросил об отце и о причине ее приезда в Берлин.

—Думаю, вы знаете, что в свое время папа был неутомимым путешественником. Вот он и решил, что я тоже не должна упускать возможности повидать мир, и позволил мне погостить в доме Каролины.

— Вам понравился Берлин?

—Я недавно приехала, поэтому еще мало что видела, — ответила Симона. — Но мне кажется, что Берлин — это город дворцов, и он очень отличается от тех городов, в которых мне удалось побывать.