– Ну ты даешь, Маньк! На кой паспорт-то хранишь?

– А так... Сама не знаю зачем. Вишь, пригодился, – весело ответила она.

Инесса в этот момент как раз нашла страницу, где стоял штамп о регистрации брака владелицы паспорта с Никитой Евгеньевичем Каплуном. Майя почувствовала, что земля опять уходит у нее из-под ног, и в новом приступе бессилия опустилась на колено той же длинной трубы, на которой сидел бомж.

– Ну и кто поверит, что вы и эта девушка с фотографии паспорта – одно и то же лицо? – выдала Инесса. – Вы себя давно в зеркале видели? Да и паспорта нынче другие!

Манька, ничуть не смутившись, ответила:

– Кому надо, тот поверит! Документы поднимут из архива, если что... Не разводились мы с Никитосом, а значит, я его законная жена и есть! А ты, – бомжиха указала коричневым пальцем на Майю, – проживаешь с ним в полном беззаконии.

– Я замужем не за... Каплуном, а за Савельевым, – нашла силы сказать Майя.

– Ага! Только твой Савельев и есть мой Никитка Каплун! Думаю, найдутся люди, которым будет интересно знать, отчего бизнесмен Савельев скрывает свое настоящее имя!

– Так! С этим все ясно! – подвела итог этой части разговора Инесса, хотя Майе ничего ясно не было. – Скажите теперь, какого черта вы нас тут держите. Что с этого хотите поиметь?

– То самое! – выкрикнула бомжиха и скрипуче расхохоталась. – Если Никитос не желает, чтобы выплыло наружу его интересное прошлое, пусть раскошелится. А как только раскошелится, так мы вас ему и выдадим. И делайте втроем что хотите, да, Сифон?!

Бомж любовно хлопнул Маньку пониже спины и одобрил ею сказанное:

– А то! – потом загасил окурок и добавил: – А будете орать – быстренько руки свяжем и рты заткнем. Вот хоть этой тряпицей. – Он поднял с земляного пола подвала ссохшуюся ржавую тряпку и выразительно ею потряс.

Майю передернуло, а Инесса опять спросила:

– А если он не раскошелится? Может, он уже везде соломки подстелил и вас совершенно не боится.

– Но вас-то надо ж выручить! – отозвалась Манька и опять хохотнула. – Так что никуда он не денется!

Майя, вспомнив слова Инессы, подумала, что Роману, может быть, захочется, чтобы они и впрямь сгинули в этом подвале. Впрочем, какой он Роман? Он – Никита Евгеньевич Каплун, женатый на страшной бомжихе Маньке... И это наверняка не единственная его тайна. Манька же прямым текстом сказала, что у Романа «интересное» прошлое. Майя поймала себя на том, что больше ничего не хочет знать о муже. Его «интересное» прошлое ей совершенно не интересно. Похоже, что и у Инессы пропал к Савельеву всякий интерес. Она тоже ничего не спросила о нем у бомжихи.

Между тем Сифон поднялся со своего места и пошел к двери.

– Так что сидите, девки, смирно и не рыпайтесь, – заключила Манька и отправилась вслед за своим приятелем. Дверь за ними закрылась. Послышался шум придвигаемого к ней тяжелого предмета.

Женщины помолчали, потом Инесса уселась на трубу, на которой только что королем восседал бомж по прозванию Сифон, а сейчас осталась сидеть одна Майя, и изрекла:

– Мы просто обязаны отсюда вырваться назло этим бомжацким рылам! И еще назло Каплуну Никите Евгеньевичу, который, как мне кажется, спасать нас не спешит.

– Может, он еще ничего не знает, – предположила Майя.

– Ага! Как же, не знает! Эти ж морды сказали, что он должен нас выкупить!

– Ну вот! Может, деньги собирает или еще что...

– Можно подумать, что бизнесмену трудно найти денег. Сомневаюсь, что бомжары запросили с него огромную сумму в евриках.

– И все же мы ведь не знаем, во сколько оценили наши головы.

– Вот именно! Может, сумма настолько мала, что Никитос с минуты на минуту деньги бомжам отдаст в уплату за неразглашение имеющейся у них информации, а нас тут гнить оставит. На что ему мы? Мы теперь слишком много знаем!

– Не может быть... – прошептала Майя, хотя понимала, что такое быть вполне может.

– Ну вот что! Хватит сидеть сложа руки! – заключила Инесса и поднялась с трубы.

– А что делать? – спросила совсем растерявшаяся Майя.

– Как это что? Искать еще какой-нибудь выход! Лаз! Окно, где доски плохо держатся!

– Мы ж уже все осмотрели... да и бомжи не дураки – наверняка все проверили.

– Все равно будем искать еще! Чего сидеть-то? Подвал должен быть большим, на весь дом, а мы только то, что рядом, осмотрели. Наверняка есть какая-нибудь дверь в соседние отсеки. – И Инесса с упрямым лицом отправилась к дверям в то помещение, из которого вернулась за несколько минут до того, как они начали кричать «Помогите!».

Майя, вздохнув, поплелась за ней, абсолютно не веря в успех.

Соседнее помещение оказалось гораздо больше, чем то, где женщины только что находились. Оно было захламлено обломками досок, кирпичей, крупными мотками проволоки. На полу извивались трубы разного диаметра. У одной из стен ржавели какие-то сооружения, похожие на баки, у другой валялся всякий хлам, из которого выразительно торчала рама старого велосипеда с одной педалью и свесившейся набекрень цепью. У третьей стены пылились кучи какого-то ранее сыпучего материала. В неверном свете, пробивающемся из маленьких узких окон, тоже забитых досками, трудно было разобрать, что это такое, но под ногами женщин от кучи с хрустом стали отваливаться небольшие остроугольные кусочки.

– Наверно, это бывшая котельная, – предположила Инесса. – Скорее всего дом отапливался этим... – она указала на кучу под ногами.

– Чем? – спросила Майя.

– Не могу сказать точно. Может, это уголь...

– И что нам это дает? – опять спросила Майя с большой надеждой в голосе. Ей уже казалось, что энергичная любовница мужа способна решить любую проблему.

– Не знаю. Но дом имеет два подъезда. Подозреваю, что и входа в эту котельную должно быть два.

– Что-то никакого другого входа не видно...

– Искать надо, – деловито отозвалась Инесса и, оглядев еще раз котельный зал, направилась прямиком к куче хлама, из которой торчала велосипедная рама. Куча находилась возле пустого шкафа, похожего на книжный, с выбитыми стеклами и проломленными полками. Майя начала пробираться через трубы за ней.

– Пожалуй, придется все это разобрать, – сказала Инесса, показав на мусорную кучу.

– Зачем? – удивилась Майя.

– Видишь, шкаф стоит напротив той двери, куда мы с тобой только что вошли. Подозреваю, что за ним должна быть точно такая же дверь, через которую можно попасть в другой подъезд.

– А если двери там нет?

– А ты думай, что есть! Делать-то что-то надо! – резко ответила Инесса и первой взялась за велосипедную раму. Та издала противный скрежет, но не поддалась, и новоиспеченная командирша отдала Майе приказ, самым естественным образом перейдя на «ты»: – Так! Держи раму, чтобы она не завалилась и ноги нам не поранила, а я попробую разгрести вокруг нее это безобразие.

Майя ухватилась за одну из ржавых дуг рамы, а Инесса принялась выгребать из-под нее хлам. Старые, лежалые тряпки почти закаменели, и раздирать их приходилось с трудом, но женщина работала без устали. Из-под ее рук летели безобразные тряпичные комки, не менее ржавые, чем рама, железяки, керамические и стеклянные обломки. Инесса чертыхалась, но продолжала свое дело с большим усердием. Ей удалось извлечь из завала даже однорукого пупса-голыша. В другой ситуации Майя с удовольствием рассмотрела бы куклу, так похожую на ту, которая была у нее в детстве, но сейчас не до нее.

В конце концов велосипедную раму удалось извлечь из груды хлама. Майя отнесла ее подальше и принялась помогать Инессе. Поскольку бомжи отобрали у них сумки с мобильниками, они не знали, сколько времени работали – обе часов не носили. Устали, но Инесса запретила расслабляться.

– Неизвестно, сколько у нас времени на все про все, а потому не стоит останавливаться.

Майя, с которой ручьями лил пот, даже отвечать не стала, продолжая отдирать друг от дружки тряпье и относить в стороны погнутую домашнюю утварь и всяческие обломки. Она запрещала себе думать о том, что они стараются напрасно, что в конце концов откроется лишь гладкая стена, тупик, который никуда не ведет. Она должна верить в то, что им обязательно повезет, чтобы работать без устали! Им должно повезти! И им повезло. Залежи тряпья возле шкафа были особенно слежавшимися. Женщины обломали ногти, Инесса сильно порезала руку о какой-то ржавый железный обломок, но в конце концов они освободили старую мебелину от завала. Отодвинуть шкаф оказалось тоже довольно трудно, но когда женщины с этим справились, то увидели металлическую створку точно такой же двери, через которую вошли в этот зал с другой стороны. Конечно, она могла оказаться запертой, но обе старались об этом не думать, а потому дружным усилием попытались ее открыть. Дверь поддавалась с трудом. В тишине подвального помещения она открывалась с таким диким скрежетом, что резало уши.

– Эти сволочи могут услышать, – тяжело дыша, проговорила Майя.

– Ничего другого нам все равно не остается, так что налегай! – отозвалась Инесса, дыша не менее тяжело и прерывисто.

И Майя потянула на себя дверь, как казалось, из последних оставшихся сил. Когда в образовавшуюся щель уже можно было пролезть, первой это сделала Инесса. Пропихнувшись вслед за ней, Майя увидела перед собой точно такое же насквозь пропыленное помещение, как то, в котором их держали бомжи с другой стороны дома.

– Вот видишь, я же говорила, что должен быть выход во второй подъезд, – сказала Инесса и бросилась к следующей двери, которая вела скорее всего на вторую лестницу.

Обрадованная Майя бросилась за ней, но женщин ждало горькое разочарование. Как они ни бились над этой дверью, открыть ее так и не смогли. Майе очень хотелось заплакать. У нее ныли плечи, болели руки, из-под обломанных ногтей сочилась кровь, но она сдерживалась как могла, так как видела злое лицо Инессы, которая плакать вовсе не собиралась.

– Нет! Не может быть, чтобы мы так надрывались зря! – заявила она. – Вот не может быть, и все!