Мэри Патни - Любовь к Пропащему Лорду

Мария медленно открыла глаза и обнаружила, что лежит на спине, прижатая к постели рукой Адама, а его зеленые глаза взирают на нее с теплотой и заботой. Он действительно был удивительно красив, в его внешности присутствовало что-то экзотическое. Пурист[32] сказал бы, что его волосы необходимо подстричь, но ей нравилась их длина. Она подняла руку и коснулась его темных блестящих локонов.

– Доброе утро.

– Доброе утро, – ответил он. – Хорошо спала?

Его обезоруживающая улыбка рассеяла ее беспокойство по поводу того, как должна вести себя девушка, впервые проснувшись в постели с мужчиной. И тут Мария поняла, что брак – это круг откровенных отношений, которые связывают только их двоих в их собственном тесном мирке. Звучит слишком соблазнительно.

Ее настроение ухудшилось, когда она вспомнила, что где-то может существовать другая женщина, знающая его так же близко. Женщина, которая была ему не случайной любовницей, а любимой женой.

При этой мысли у Марии скрутило живот. В первый раз ей захотелось, чтобы к Адаму никогда не вернулась память. Чтобы он оставался здесь и был ее мужем до тех пор, пока смерть не разлучит их.

Ужаснувшись эгоистичности своих желаний, она села и натянуто улыбнулась.

– Очень хорошо. А ты?

Он выглядел каким-то задумчивым.

– Я не ожидал, что смогу заснуть, но все-таки уснул. И мне снились нормальные сны, а не кошмары, как прежде.

Лежа в ногах на кровати, Бану подняла голову, затем подошла и плюхнулась между ними. Умница. Чем больше их разделяет, тем лучше. Мария погладила ее отвислые уши и была вознаграждена радостным собачьим вздохом.

– Что же тебе приснилось?

– Снов было несколько. В первом я на лошади приехал к своему другу, который только что потерял жену. Этот сон был полон печали, но все-таки не был кошмаром. Затем мне приснилось, как я играю с двумя детьми, мальчиком и девочкой. Мальчик был моего возраста, а девочка моложе, как мне показалось. И у обоих были зеленые глаза. Я вот все думаю, может, у меня есть брат и сестра?

Пытаясь лгать ему как можно меньше, она ответила:

– Даже если и есть, ты мне никогда о них не рассказывал.

– Возможно, они умерли. Во сне мне показалось, что я как будто потерял кого-то, – тряхнув головой, он встал с кровати. – Я чувствую себя так, словно в моих руках находятся части мозаики, настолько большой, что я никогда не смогу увидеть ее целиком.

– Время – лучший лекарь, – сказала она. – Джулия Бенкрофт говорит, что разум – самое сложное, что есть в человеке.

Наблюдая за тем, как Адам надевает халат и шлепанцы, Мария решила, что лучшим исходом для них стало бы возвращение к нему памяти, отсутствие у него жены и прощение им ее обмана. Тогда у них могло бы быть счастливое будущее. Но кажется, что обстоятельства складываются не так, как ей хотелось бы.

Пока же ей оставалось наслаждаться временем, что им отпущено.

– Хочешь с утра покататься верхом?

– Очень хочу, – ухмыльнулся он. – А затем, моя милая, я начну строить для тебя оранжерею.

Гринок, Шотландия

После еще одного долгого дня поисков, трое друзей встретились за обеденным столом отдельного кабинета таверны, которая стала их штаб-квартирой. Киркленд сбросил на стул свое насквозь пропитавшееся влагой пальто и положил на стол защитный длинный кожаный тубус.

Его друзья к тому времени уже прибыли. Рендалл подбросил еще один совок угля в огонь.

– Проклятая шотландская холодрыга, – мрачно пробурчал он и, прихрамывая, отошел обратно, чтобы опуститься на стул возле камина. Поиски отзывались болью в поврежденной ноге.

Киркленд ухмыльнулся.

– Всего лишь немного бодрит. Только избалованные сассенахи[33] могут жаловаться на это. Кто-нибудь заказал обед?

– Обед скоро принесут, – ответил Уилл. – Тебе удалось что-нибудь узнать?

– Надежда есть, но весьма призрачная. Как насчет вас двоих?

Киркленд принял бокал кларета от Уилла и упал на стул у камина, устало вытянув ноги. Первым начал Уилл.

– Другие инженеры, которых я позвал осмотреть паровой двигатель, согласились с Мактавишем. Явно было спланировано, что залатанная дыра станет причиной гибели корабля. Ни один инженер не будет таким образом ремонтировать котел, поскольку это гарантированно приведет к катастрофе. Но ни один из нас не нашел ни малейшей зацепки, могущей подсказать, кто же сумел провернуть такое мерзкое дело.

– У этого человека должен быть опыт работы в качестве инженера, – сделал вывод Киркленд. – И он должен был правильно рассчитать время, чтобы его действия не были обнаружены заранее.

Уилл кивнул, соглашаясь.

– Итак, мы предполагаем, что он поднялся на борт в одну из ночей, когда котел уже установили, но еще не закрепили болтами. Так как о проекте такого масштаба болтали в половине таверн, расположенных вдоль реки Клайд, то неглупому человеку ничего не стоило узнать, когда именно сделать свой ход. Если бы заплатку на котле обнаружили, то аварию можно было бы предотвратить, но мерзавец, повредивший котел, вряд ли был бы пойман, так что риск для него был минимален. Рендалл, тебе удалось выяснить что-нибудь о тех, кто участвовал в строительстве "Энтерпрайза"?

– Я переговорил с большинством из них. Все они из весьма уважаемых местных жителей, с надежной репутацией, и ни у кого из них нет причин разрушать принадлежащий кому-то другому корабль, – ответил Рендалл. – Ты же знаешь Эша, он никогда не жалел денег на найм лучших специалистов. Его работники верят, что все, проживающие в Клайдсайде[34], только выиграют от инженерных нововведений.

– Действительно все? – Киркленд снова наполнил бокал кларетом. – Обнаружил ли ты кого-нибудь, кто не был бы так позитивно настроен?

– Один парень, не местный, исчез сразу после того, как корабль затонул. Его звали Шипли, – ответил Рендалл. – Некоторые говорят, что он ирландец, другие – что он из Лондона, но все сходятся на том, что он – из молчунов. О нем ничего не известно, кроме того, что его считали плохой компанией, но при этом он был очень способным помощником инженера. И у него были татуировки.

– Его тело обнаружено?

Рендалл отрицательно мотнул головой.

– Пока нет.

– Если он погиб во время взрыва, то вряд ли мог быть его организатором, – размышлял Киркленд. – Конечно, он мог расставить свою ловушку и покинуть судно до взрыва. Но если бы это было так, то, как мне кажется, его отсутствие было бы замечено, а никто из выживших не упоминал об этом.

– Я написал леди Агнес о том, что нам удалось выяснить, а также спросил ее, кто мог желать смерти Эша, – приглушенно сообщил Уилл.

На какое-то время в комнате повисло тяжелое молчание.

– Мы не можем утверждать, что, уничтожая судно, пытались убить именно Эша, – наконец прервал тишину Киркленд.

– Нет, но это наиболее вероятное объяснение произошедшего. Никто другой из находившихся на борту не кажется мне подходящей мишенью для тайного убийства. К тому же в настоящее время строится и испытывается такое количество пароходов, что выбор "Энтерпрайза" в качестве цели для разрушения абсолютно непонятен, – отрезал Уилл. – Не забывайте и то, что Эш – герцог, а также человек, который в некоторых кругах вызывает негодование одним своим существованием.

– Если кто-то и хотел смерти Эша, то значтельно проще было устранить его c помощью ножа или пули, – заметил Рендалл. – Если взрыв был попыткой убийства, направленной именно на него, то кто-то приложил немало усилий на то, чтобы придать его смерти оттенок случайности.

– Авария – слишком рискованный способ, если вы решили убить человека, – возразил Уилл. – Ведь он вполне мог выжить. Что и случилось с половиной находившихся на "Энтерпрайзе".

– Если бы он выжил, то могла бы быть предпринята еще одна попытка, – заметил Киркленд. – Нам повезло, что мы так быстро обнаружили место крушения и подняли двигатель. Если бы судно ушло под воду на болших глубинах, нам ничего не удалось бы извлечь, и мы бы так ничего и не заподозрили.

– Ну а теперь, когда мы с Рендаллом отчитались, не пора ли и тебе поделиться с нами, Киркленд? – Уилл бросил взгляд на лежащий на столе кожаный тубус.

Киркленд открыл тубус и вынул свернутую карту[35].

– Даже после поднятия уцелевших частей судна трое находившихся на борту людей так и не были обнаружены. Эштон, Шипли и моряк по имени О’Рейли. Этим утром мне стало известно, что значительно ниже по побережью к берегу волной прибило тело.

– Эш? – застыв, выдохнул Рендалл.

– О’Рейли. На нем был одет ирландский свитер со сложным рисунком, который позволил опознать утопленника. Так что теперь нам неизвестна судьба только Эштона и Шипли.

Киркленд развернул на столе карту, придавив углы так, чтобы оба его друга могли видеть схему прибрежных районов от побережья чуть севернее Глазго и ниже, вплоть до самого Ланкашира.

– Я провел день в пабе, где собираются рыбаки, покупая им выпивку и расспрашивая о прибрежных течениях. Особенно меня интересовало, как далеко может быть унесено тело, если человек пропал у острова Арран, и где, в конце концов, оно может оказаться.

– При условии, что его вообще когда-нибудь найдут, – мрачно вставил Рендалл. Он подошел к Киркленду и встал рядом, изучая карту. – Где нашли тело О’Рейли?

Киркленд слегка ударил пальцем по точке на карте.

– Около вот этой деревни, Саутернесс.

Рендалл тихонько присвистнул.

– Так далеко? Это же в заливе Солуэй-Ферт, почти рядом с английским берегом.

– Слишком много факторов влияния – ветер, погода, течения. Мы также должны навести справки в Ирландии: ирландское побережье на самом деле даже ближе к острову Арран, нежели Саутернесс. – Киркленд вздохнул. – Никто, кого бы отнесло так далеко, не смог бы выжить – вода слишком холодная. Если Эштон сумел добраться до берега, то сейчас он был бы уже в Глазго и послал бы записку своим людям, находящимся здесь.