— Я пойду прямо сейчас на кухню и принесу ведро и тряпку.

Клод позволила едва заметной улыбке тронуть свои губы.

— Вот это разумный поступок, Мадлен. Я научу тебя учтивости. Это подходящее наказание за то, что ты вздумала скакать на лошади без сопровождения, верхом и без седла, как какая-то оборванка. — Она поглядела на собаку своими холодными оловянными глазами и добавила — Убери эту тварь и привяжи его в конюшне. Я больше не потерплю, чтобы он беспрепятственно бегал повсюду, если ты, конечно, дорожишь его жизнью.

Мадлен стиснула кулаки в складках своих юбок из грубой ткани.

— Я позабочусь о нем, если Уилл Таррант опустит свое ружье. Боюсь, как бы он случайно не застрелил кого-нибудь из нас!

Клод кивнула, и Уилл молча скрылся в доме. Затем она повернулась, шурша серым шелком, и последовала за ним. Мадлен проследила взглядом, как они исчезли в мрачном сером строении, которое было таким же тусклым и бесцветным, как и его хозяйка.

— Милосердный боже, как же я ненавижу все это. Все серое, даже погода, — пробормотала она, взглянув вверх на небо, затянутое низкими тяжелыми тучами.

Было необычно тепло для весны, и воздух казался застоявшимся и затхлым, как на торфяном болоте. Она повернулась и обреченно зашагала к конюшне. Собака послушно трусила позади нее.

Привязав пса на длинную веревку, Мадлен вздохнула:

— Мы пожинаем плоды своего безрассудства, но прогулка стоила того. Правда, мой старый друг?

Она погладила его по голове, и пес уткнулся носом в ее руку, словно соглашаясь со словами девочки.

Рано утром Мадлен выскользнула из дома и взяла лошадь из теткиной конюшни. Они обе, лошадь и девочка, любили свободу стремительной скачки, равно как и Гулливер, несшийся за ними. Мадлен казалось, что она снова в Чарлстоне, на утренней прогулке с тетей Изольдой.

Воспоминания о прежней жизни нахлынули на нее со сладко-горькой остротой. Она оставила собаку и решительно направилась на кухню. Если Клод увидит, что она бездельничает, то обязательно продлит наказание.

Мадлен стала жить у незамужней сестры своего отца с прошлой зимы, когда умерла тетя Изольда. С первых же дней после приезда она оказалась вовлеченной в состязание с Клод Дево, состязание сильных характеров, которое старая дева с железной волей медленно выигрывала. Сколько ночей провела она без ужина? Сколько дней просидела взаперти в своей унылой комнате? Теперь это решение убить Гулливера, единственное связующее звено с прошлой жизнью. Вслед за тем, как все виды телесного наказания, призванные укротить импульсивность Мадлен, потерпели крах, мудрая старая леди решила, наконец, ударить по слабому месту девушки, угрожая ее единственному другу.

После полудня нависшие тучи немного рассеялись, и тонкие желтые лучи солнечного света пробились на землю, сделав болотистую плантацию еще жарче и тлетворнее. Каждый вздох требовал усилия, когда Мадлен и чернокожая рабыня Эсси выбивали ковер из гостиной. Ковер регулярно выбивался и чистился, но не заменялся, хотя некогда темно-голубая шерсть уже выцвела от солнца. Будучи богатой наследницей, Клод Дево, тем не менее, не одобряла легкомысленного расточительства.

После серии энергичных ударов Мадлен на мгновение остановилась и откашлялась, затем принялась колотить по ковру с методичной четкостью.

Эсси, худенькая молодая женщина, издала низкий смешок:

— Вы представляете мисс Клод на месте этого ковра?

Мадлен остановилась и заговорщически усмехнулась своей напарнице.

— Это, конечно, не то, что отколотить ее, но, полагаю, и так сойдет, — сказала она, вытирая лоб грязной рукой и отбрасывая назад свои потемневшие от пота коричнево-красные волосы. — Черт бы побрал эти пряди. Надо их связать. — Она засунула руку в большой карман своей юбки, вытащила оттуда миткалевый платок и, закрутив волосы сзади, крепко перетянула их куском ткани. — Ну вот, так намного прохладнее, — сказала она, снова беря в руки колотушку.

Эсси хихикнула.

— Со связанными волосами вы похожи на служанку. — Затем ее взгляд стал серьезнее. — Мисс Клод не имеет права заставлять вас так работать. Вы ее кровная родственница.

Мадлен поморщилась.

— Не напоминай мне. Я больше похожа на Равеналей, чем на Дево.

В этот момент стук копыт по подъездной дорожке заставил женщин остановиться и выглянуть из своего укрытия позади дома. У госпожи Дево было мало посетителей, не считая отца Мадлен, но сегодня и его не ждали.

— Эй, поглядите-ка, какой красавчик, — сказала Эсси с благоговением в голосе.

Мадлен выглядывала из-за угла, сжимая колотушку обеими руками, не меньше Эсси пораженная элегантно одетым всадником, сидящим верхом на великолепном вороном жеребце. Его сапоги блестели так же ярко, как и локоны его иссиня-черных волос. Под зеленым сюртуком, безукоризненно облегавшим широкие плечи, виднелся темно-желтый жилет. Он натянул поводья и соскочил с лошади, полный достоинства. Его рейтузы до неприличия плотно обтягивали длинные стройные ноги.

Затем Мадлен перевела взгляд на широкую грудь, на белый шелковый галстук, повязанный вокруг шеи, и, наконец, остановилась на его лице, самом поразительном из всех, которые она когда-либо видела. Это было лицо падшего ангела — суровое, жесткое, покрытое бронзовым загаром. Чистота его линий была классически пропорциональна: твердая челюсть, прямой нос, высокий лоб с изогнутыми бровями, обрамляющими темные глаза, проницательным, взглядом окинувшие фасад серого, уродливого дома. Мадлен прищурилась, пытаясь рассмотреть, какого цвета были эти пронзительные глаза, но расстояние было слишком велико. Его губы были словно вылеплены рукой Микеланджело, но он не улыбался.

До тех пор, пока Эсси не ткнула ее небрежно в ребра своей колотушкой, Мадлен забыла, что надо дышать. Обе девушки наблюдали, как незнакомец привязал жеребца к столбу, уверенно зашагал к двери и скрылся из виду.

— Кто этот человек? Какой красавец! Думаете, он ваш родственник?

— Определенно, он не родственник тети Клод. Держу пари на свое последнее бальное платье, особенно если учесть тот факт, что она больше никогда не даст мне его надеть. Оно так долго лежит в сундуке, что, возможно, уже покрылось плесенью.

— Мисс Клод не одобряет ни танцев, ни тех леди, которые носят платья с глубоким вырезом. Могу поспорить, вы выглядите настоящей принцессой в таком платье, мисс Мадлен.

Мадлен вздохнула, затем обреченно повернулась к ковру.

— Это не имеет значения, Эсси. Я больше никогда не буду танцевать, и у меня больше никогда не будет кавалера, если тетя Клод добьется своего. Нам лучше закончить чистку ковра и скатать его, чтобы Абрам мог до вечера водрузить его на место, или я проведу еще одну ночь без ужина, а я умираю с голоду!


— Мистер Блэкхорн, какой сюрприз. Мой брат Теодор сказал, что вы прибудете не раньше, чем через наделю, — сказала Клод, приседая в сдержанном реверансе перед своим высоким посетителем.

— Примите мои извинения, госпожа Дево, но мне удалось покончить с делами в Чарлстоне быстрее, чем я ожидал, так как силы ее величества снова захватили столицу. Я должен немедленно отправиться домой в Джорджию и не могу терять времени. — Он изобразил поклон с таким же неулыбающимся лицом, как и у нее.

— Конечно. Я понимаю. Вы здесь, чтобы увидеть девушку. — Клод помолчала, пытаясь скрыть раздражение. — Я распоряжусь принести вам чего-нибудь прохладительного, чтобы вы немного отдохнули, пока я подготовлю ее.

— В этом нет необходимости. Я лишь хочу сказать ей несколько слов, а ее пышное убранство меня совсем не интересует. Я должен вернуться в Чарлстон до наступления темноты.

— Я предлагаю вам гостеприимство моего дома, мистер Блэкхорн. Вам нет нужды торопиться.

— Думаю, так все-таки будет лучше, — сухо ответил Блэкхорн.

Ее гостеприимство, возможно, было таким же холодным и неприятным, как вчерашняя каша. Но, судя по ее надменным, кальвинистским манерам, она, должно быть, научила девушку знать свое место и подчиняться.

— Если вы уверены, я сейчас приведу ее. Она целый день занимается домашней работой. Пожалуйста, простите ее внешний вид. Мадлен всегда упорно трудится.

— Весьма рад слышать это. Нет нужды извиняться за ее внешний вид. Мы оба знаем, что добродетель — это внутреннее свойство. — Он улыбнулся, когда она закивала в горячем согласии: так, значит, вот что задело чувствительную струнку ее гугенотской души.

— Я сейчас же приведу ее.

Клод выскользнула из комнаты. Она нашла Мадлен во дворе и испугалась. Девчонка была чумазая.

— Идем со мной, — сказала она повелительно. — И не вздумай выкинуть никакой глупости, у нас важный гость, который хочет поговорить с тобой.

Мадлен лихорадочно соображала. Ведь не может же быть, чтобы этот прекрасный смуглый незнакомец хотел познакомиться с ней? Прежде чем ей удалось собраться с мыслями, костлявые пальцы Клод вонзились в ее плечо с поразительной силой.

— Слушай меня, племянница, слушай внимательно. Отец мистера Блэкхорна — старый друг твоего отца. Ты будешь кроткой и вежливой с ним. Одно твое несдержанное слово, и я обещаю, что ты неделю не будешь есть и никогда больше не увидишь это грязное чудовище. Я уничтожу его! А теперь сними этот отвратительный платок с головы и…

— Госпожа Дево, джентльмен говорит, что ему скоро нужно ехать. — Служанка Лета ворвалась в заднюю гостиную и, задыхаясь, присела в реверансе. — Он не будет пить чай и послал меня просить мисс Мадлен.

Клод смотрела, как Мадлен стянула с волос пропитанный потом красный платок. Волосы рассыпались влажными, спутанными локонами по плечам и по спине.

— Сними свой чепец, — приказала она служанке. — Пусть Мадлен, по крайней мере, подобающим образом спрячет под ним свои волосы.

Мадлен сделала так, как ей было приказано, по-прежнему не понимая, что же, в конце концов, происходит. Она покорно последовала за Клодом по коридору в переднюю гостиную.