Только когда девушка кончает снова и снова, когда её тело выдыхается, каким-то образом становясь более узким и нуждающимся после трёх оргазмов, Блейк поднимает голову. Она тяжело дышит на кровати, цепляясь за подушку, сжимая ткань вспотевшими руками.

— Возьми меня, — произносит девушка, её голос тихий и напряженный. Это он с ней сделал.

Мужчина поднимается на коленях, и на одну разбивающую сердце минуту она думает, что он оставит её вот так. Его глаза мерцают этой отдалённостью, этой тьмой — той самой, которая была в его взгляде после каждого из его кошмаров. Его широкая грудь вздымается, а дыхание выходит с резким стоном.

Через секунду он оказывается на ней, крепки бёдра заставляют её бёдра раскрыться шире, грудь нависает над ней, выражение лица суровое. Его руки находятся по обеим сторонам от её плеч. Блейк не прикасается к себе, не помогает войти внутрь. В этом нет нужды, не когда их тела подходят друг другу как море и небо, как свет и тьма. Его член толкается в её вход и проскальзывает внутрь, растягивая стенки, заполняя её и заставляя сжиматься вокруг него.

Эрин выдыхает безмолвное «спасибо», благодарность и желание спутываются в физическом ощущении.

Он наклоняет голову. В её ухе раздается его хриплый и голодный шёпот.

— Кончи для меня. Ещё один раз, красавица. Мне нужно почувствовать это своим членом. Мне нужно почувствовать эту горячую влагу на себе, стекающую по моим яйцам. Ты можешь для меня это сделать?

Но ему не нужно задавать вопрос. Она уже кончает, уже крепко сжимает его и купает в своей влаге. А затем Блейк тоже кончает, толкаясь обратно в неё, пока его член тяжело пульсирует, и густые струи спермы оказываются глубоко внутри.

Глава 2

— Эрин?

Она моргает один раз, два раза, и перед глазами появляется книга. Она большая, с этим старым библиотечным запахом, который девушка так любит вдыхать. Хоть ей нравится запах книги, она не может сказать то же самое о её содержимом. Ему не удалось поддержать её бодрствование — а она читала вслух.

— Прости, — говорит она, чувствуя себя глупо. Достаточно плохо, что она задремала, читая книгу. Намного хуже, что её поймал Блейк, который читал «Историю философии» много раз.

— Это я должен чувствовать себя плохо из-за того, что ты заскучала. Я выбирал книгу.

— Всё справедливо. Я выбирала последнюю.

Её выбор пал на дневник автора романов и эротики Анаис Нин. Он читал ей эту книгу, пока она пыталась испечь домашних хлеб. Это так завело их обоих — откровенные слова и его глубокий голос, пока её руки месили мягкое тесто — что они занимались любовью на кухонном полу до тех пор, пока хлеб не сгорел.

Так что когда они загрузили машину для своей поездки, Эрин предложила ему вслух почитать выбранную им книгу, пока он за рулём.

Блейк слабо улыбается, его руки ровно лежат на руле.

— Справедливо или нет, я более чем счастлив с этих пор давать выбирать книги тебе. Оставлю Гегеля и Канта своим студентам.

— Канта? Думаю, ты немножко садист.

— Только с книгами. И только в классе. Когда рядом только ты и я, я хочу только доставлять тебе удовольствие.

Её щёки краснеют, и, судя по его весёлому выражению лица, он тоже это замечает. Если бы только рядом был кухонный пол. К несчастью, они далеко от дома Блейка в стиле ранчо, с его уединением и комфортом. С каждое проезжаемой милей её желудок сжимается всё больше. Он надеялся, что чтение отвлечёт её, но это только усыпило Эрин.

Блейк тянется и берёт книгу с её колен. Мужчина кладёт книгу на заднее сидение, не отрывая взгляд от дороги. Она следит взглядом за линиями его мускулистых рук, его тора, пока он открыт ей. Как он делает даже обыкновенные действия такими сексуальными? Она ловит то, как Блейк гладит корешок книги или тянется к чему-то на высокой полке, и её тело пылает.

— Тебе следует поспать, — мягко говорит он. — Нам ещё час ехать.

— Ты уверен, что не хочешь поменяться?

— Уверен. Давай, отдыхай.

— Не уверена, что смогу, — признаётся девушка.

Он бросает на неё взгляд, выражение его лица омрачается беспокойством. Она не сказала ничего особенного, но, может быть, он услышал в её голосе дрожь.

— В чём дело?

Девушка качает головой.

— Ни в чём.

— Эрин. Детка.

Только это и требуется, чтобы усмирить её. Чтобы он произнёс её имя. Чтобы назвал милым прозвищем, которое использовал, когда они были вместе сплетены в постели, так крепко и скручено, что она не уверена, что они смогут когда-нибудь разделиться — и Эрин не хочет этого. Но эта поездка кажется разделением. Его дом является их коконом, где начались их отношения, где они испытали похоть и любовь.

Конечно, им пришлось бы его когда-нибудь покинуть. Они теперь помолвлены. Пожалуй, в их отношениях поздно знакомиться с его родителями впервые.

— Я немного нервничаю, — отвечает она, тихо выдыхая.

— Ох, детка. Я это понимаю. Я тоже. Но я всё время буду рядом с тобой.

— Я знаю, — отвечает девушка, хотя на самом деле это не так. Его родители обладают потомственным богатством. Чёрт, Блейк обладает богатством. А для неё это другой мир. Пугающий мир.

Блейк прочищает горло.

— Ты переживаешь об этом из-за своей мамы?

Она не вздрагивает. Не делает ничего, что выдало бы чувства, которые она испытывает даже при мысли о матери. Это только вызвало бы у Блейка чувство вины, а он не заслуживает этого. Он не сделал ничего плохого. Но, может быть, сделал его отец.

Много лет назад её мама работала горничной в доме родителей Блейка. Затем в один день перестала там работать. Эрин была маленькой, но помнит слёзы матери. Она помнит тревогу, напряжение. Страх. В то время она не полностью всё понимала. По-прежнему не понимает полностью. Она знает только то, что произошло что-то плохое в том доме, который покинула её мать.

— Я просто хотела бы, чтобы она больше поговорила со мной об этом, — произносит девушка пропитанным эмоциями голосом. Они с мамой всегда были близки, но её мать никогда не рассказывала о том времени, даже когда Эрин стала достаточно взрослой, чтобы понять что угодно. И когда Эрин, наконец, призналась, кто родители Блейка, её мать, кажется, просто выключила телефон. По крайней мере, после этой поездки они собираются навестить её маму. Тогда она увидит её лично и убедиться, что между ними всё в порядке.

Руки Блейка сжимаются на руле.

— Мои родители холодные манипуляторы. Я не близок с ними, никогда не был. Но я не думаю, что они сделали бы...

Его голос затихает, и они едут в тишине как минимум половину мили, глядя, как пролетают мимо фонари.

Эрин никогда не озвучивала свой страх того, что именно могло вывести её маму из того дома все эти годы назад. Это могло быть что угодно. Нет причин предполагать, что это было нечто по-настоящему плохое, как непристойное поведение или даже домогательство. И всё же она не могла вытряхнуть эту возможность из своей головы.

У неё переворачивается желудок от того факта, что это отец Блейка сделал бы это. Не потому, что она обвинит Блейка — она этого не сделает. Он даже не жил в доме в то время, уехал в колледж и никогда не возвращался. А потому, что какая-то её часть задаётся вопросом, поверит ли Блейк, захочет ли поверить ей, если она каким-то образом узнает, что это правда.

То же самое произошло с ней с единственным другим парнем, с которым у неё были серьёзные отношения. Он говорил, что у него нет проблем с тем, как её мать зарабатывает на жизнь. Но когда выяснилась правда, что его отец приставал к её матери, Даг не поверил ей. Произойдёт ли это снова? Она знает, что Блейк лучше Дага, сильнее, более благородный. Но она не может быть уверена, что он поддержит её в выборе между ней и его семьёй. Она никогда не хочет узнавать это.

Но она очень хорошо знает, что история повторяется. Блейк сам научил её этому на своём уроке.

— Эрин.

Его голос становится тише. От предупреждения? Нет, от беспокойства.

Чувствует ли он разницу между ними? Они оставляют его дом, но на каком-то уровне кажется, будто они оставляют их, то, какие они вместе, возвращаясь к тем, кем были по-раздельности.

— Я не хочу, чтобы то, что происходит, встало между нами, — говорит она.

— Боже, — произносит он грубым голосом. — Нет, не встанет. Конечно, не встанет. Я не позволю ничему встать между нами.

То, что он сказал это, заставляет её чувствовать себя лучше. Что он явно верит в это. Но она пришла из мира протекающих потолков и разбитых мечт. Эрин знает, что желания что-то продолжать не достаточно. Она знает, что бороться за что-то не значит это получить.

Девушка пытается улыбнуться.

— Думаю, я просто сверхэмоциональная. Я не достаточно поспала.

— В этом и я виноват.

— Нет, — говорит она, в ужасе от того, что сказала так. Он возьмёт вину на себя. Блейк возьмёт на себя вину за всё, если она позволит. — Ты не можешь контролировать кошмары.

Он качает головой, отталкивая то, что считал оправданиями.

— Отдохни, детка. Откинь сидение и поспи. Я разбужу тебя, когда мы приедем.

Девушка хочет поспорить, заставить его увидеть, что она не винит его. Ни за прошлую ночь, ни за что-либо, что могли сделать его родители. Она хочет сказать ему, что ничего не может их разделить.

Но когда сидение опущено, её быстро накрывает сон. Она закрывает глаза и засыпает.


***


Прежде чем машина полностью останавливается, открываются витиеватые железные ворота. Блейк кивает в скрытую камеру, проезжая мимо. Кто бы сейчас ни управлял охраной, очевидно, его проинформировали о предстоящем визите Блейка, и его узнают. Мистер Хендерсон ушёл бы на пенсию много лет назад, живя на средства, обеспеченные родителями Блейка. Они заботятся о своих служащих. По крайней мере, Блейк всегда так думал, несмотря на их другие недостатки.