А еще Дина Сергеевна вспомнила, как сама выбрала Задорожного, придя в их десятый класс в новую для себя школу. Витя сразу понравился ей – интеллигентный мальчик с ровным пробором, честными карими глазами и четким красивым почерком, которым он писал даже на доске. Дина все время старалась оказаться рядом с ним. На одной из экскурсий она будто бы от страха схватилась за его руку, когда они всем классом ввалились на смотровую площадку телевизионной башни. Витя ответно пожал ее пальцы, и все оставшееся время экскурсии они так и проходили, взявшись за руки. Дина мечтала о том, как Задорожный поцелует ее не в щечку, а в губы, и именно в это время вдруг откуда ни возьмись вынырнул бесноватый Павловский.

При воспоминании о бывшем муже Дина Сергеевна скривилась. Как она могла поддаться на его лживую улыбку? Впрочем, не надо врать хотя бы себе. Сашка ошеломил ее своим открытым эротизмом. Он сразу позволил себе интимные прикосновения к ее телу, уже вполне созревшему для ласк. И скромный Витя сразу отошел на второй план. Когда бы он еще раскачался! А Сашка – вот он, рядом: горячий, страстный, смелый!

Надо же! Теперь Витина дочка купилась на происки пройдохи Павловского! Как же перепутались и переплелись их жизни! Что ж, пора обрубать излишне запутавшиеся концы. И она сделает это! Во-первых, она выйдет замуж за Задорожного и будет счастлива назло врагам! И Денису придется принять своего отца! И он примет! Какой парень, всю жизнь прокантовавшийся среди бабья, не обрадуется настоящему отцу! Не отчиму! Она, Дина Сергеевна, постарается все правильно объяснить сыну. Во-вторых, она не допустит, чтобы Маша опять сошлась с Павловским. Она откроет ей глаза на этого человека! У Маши все обязательно получится с Задворьевым! Получится? А как же Туська?! А никак! Не любят они с Лешкой друг друга! Так… пытались сдружиться-слюбиться от неприкаянности да по чужой указке! Найдет еще Туська свое счастье! Какие ее годы по сравнению с материнскими! Ей, Дине Сергеевне, например, через два месяца – полтинник…

Виктор мирно спал, как ребенок, подложив под щеку ладонь. Дина Сергеевна привстала с полу, наклонилась к нему, поцеловала в теплую щеку, и по всему ее телу разлилась такая благость, тепло и умиротворение, что она поняла: все в ее жизни наконец складывается правильно. Конечно, им всем будет нелегко, особенно первое время, когда придется разбираться, кто есть кто, и смотреть друг другу прямо в глаза. Но потом все обязательно устроится и утрясется. Старое, натужное и ненужное, будет смято и отброшено. Они все начнут жить с чистого листа!

Дина Сергеевна еще раз взглянула на спящего Виктора и поехала домой. Дети там, наверно, с ума сходят. Странно, что еще не позвонили. Позвонить, что ли, самой… Дина Сергеевна порылась в сумке, потом в кармане, но мобильника не обнаружила. Ну, конечно, она же трясла своим телефоном перед милиционером в квартире Задворьева. Видимо, машинально положила на стол.

Дома Дину Сергеевну ждала испуганная Туся. Она сидела посреди кухни на табуретке и очень напоминала нахохлившегося, измочаленного крупными птицами воробья. Глаза ее были мокры и несчастны.

– Ты что, девочка моя? – осторожно начала Дина Сергеевна, потом подошла к дочери и, обняв ее за плечи, сказала: – Все хорошо, Туська! Все у нас будет хорошо!

– Я думала, ты никогда не придешь… – хрипло проговорила Туся.

– Как же я могла не прийти! Дурочка! Да вы с Денисом – самое главное в моей жизни! Он сейчас, конечно, режется в очередную мочиловку?

Туся кивнула и заплакала.

Дина Сергеевна прижала к себе голову дочери, погладила по волосам и сказала:

– Ты поплачь немного, Туська, а потом мы с тобой поговорим. Я расскажу тебе про одного человека. И вообще все-все расскажу про свою жизнь. И ты перестанешь считать себя несчастной. Ты поймешь, что счастье может прийти к человеку в любом возрасте. И я больше не буду искать и навязывать тебе женихов. Они сами найдутся! Вот увидишь! Мы станем везде бывать: в театрах, в концертных залах, а иногда, возможно, даже ужинать в ресторанах. Там полно мужчин, а ты у меня – красавица! А еще мы обязательно будем выезжать за город, а может быть, даже съездим за границу. Например, в Баден-Баден! А, Туська! Ты хочешь в Баден-Баден?

– Ма, ты что, нашла на улице волшебную палочку? – невесело усмехнулась Туся.

– Лучше, Туська, лучше! Я нашла человека… Я его однажды потеряла, а теперь нашла! Но сначала давай-ка мы с тобой выпьем чайку, потом турнем Дениса спать, сами устроимся на моем диване, и я расскажу тебе историю своей жизни. Пора тебе все узнать, Туся! С завтрашнего дня мы начнем жить совершенно по-другому! Все у тебя будет хорошо, Туська! Ты, главное, верь мне!

Туся посмотрела на мать все же очень недоверчивым взглядом, шмыгнула носом, встала с табуретки и принялась наливать в чайник свежую воду.

* * *

Александр Григорьевич остановил машину за огромной фурой на приличном расстоянии от игорного зала, который по привычке еще называл своим. Возле входа торчала ментовская машина и часто-часто моргала своей идиотской мигалкой. Этого еще не хватало! Чего ментам здесь-то надо? Это не «Опал»! Его зал чист, как слеза ребенка! Ему, Александру Павловскому, не нужны проблемы с органами. Он с юности хотел спокойно спать. Игорные заведения разрешены государством, значит, он ничего не нарушает. Налоги всегда платит вовремя. Никаких электронных прибамбасов на свои автоматы не ставит. Одного такого кретина, который пытался навернуть на один из столбов электронную игрушку, он быстро вытолкал из зала без выходного пособия! В зале даже скромного бара нет, а потому быть не может просроченного товара и пойла без акцизов. Есть, конечно, стойка с сигаретами, минералкой и жвачкой, так поставщики – давно проверенные люди.

Нет, менты здесь, очевидно, по-другому поводу. А по какому? Может, Равилю не понравилось, как он с ним разговаривал? А как он с ним разговаривал? Нормально разговаривал! У любого бы глаза выползли на лоб, если бы ему сообщили, что некая собственность, в которой он был абсолютно уверен, на самом деле вовсе не является его собственностью. В общем, все непонятно. Если Равиль делал ставку на его зал, то никак не мог навести на него ментов. А кто тогда навел? Зачем? А уж менты зря ездить не станут. Не к добру. Они в самом святом месте нароют таких злоупотреблений, пожалеешь, что на свет родился!

Конечно, скрываться за этой фурой можно столько, сколько она будет тут стоять, но потом все равно придется идти в зал, или менты сами припожалуют к нему на дом.

Александр Григорьевич трехэтажно выматерился. Да что же это за невезуха такая?! Ну все, абсолютно все полетело к чертям собачьим! И главное, разом! Вот скажите, на милость, как могло случиться, что в его жизнь опять вплывет Дина? Конечно, хорошо, что она в нужный момент оказалась рядом с Машей, но ведь теперь никому не даст покоя. Из ее слов, обращенных к Витьке, становилось ясно, как день, что она собирается настроить Машу против своего бывшего мужа. Он, Александр, молчал у дверей реанимации только потому, что понимал: сейчас не время спорить с ней или оправдываться перед Витькой. Надо просто увидеть Машу первым, когда она придет в себя. Уж он уговорит ее не слушать Дину, он Машу уцелует, улестит. Она его еще любит! Не может не любить! Они оба любят друг друга! А то, что ребенок погиб, ерунда! Они еще не надышались друг на друга! Зачем им ребенок? Когда понадобится, нового организуют. Делов-то! Нет, конечно, он станет Машу утешать. Он даже готов рыдать вместе с ней, лишь бы она его простила. И она обязательно его простит! Она не может не простить!

Но как же Дина? А в сущности, кто такая Дина? Всего лишь бывшая жена. Причем он ее не бросал. Сама от него ушла. Да! В кого-то влюбилась и ушла! А то, что он не платил алиментов, так Дина этого не захотела. Возможно, что и Туська-то не его дочь… А что? Может, Динка не только с ним, а еще с кем-нибудь… чего-нибудь… Потом к нему и ушла…

Павловский затянулся сигаретой. Нет, конечно, на Дину он сейчас со злости наговаривает. На самом деле все, происшедшее между ними, банально: поженились – развелись! Да таких разведенных пар – миллионы! Гораздо неприятнее другое… вернее другой… этот – Задворьев… Как Маша у него оказалась? Раз самого его не было в городе, значит, она имела ключи от его квартиры, а раз имела ключи, то получается, что Маша… Нет! Только не это! Маша не должна любить этого типа! Она не может его любить! Да она его и не любит! Какое-то нелепое нагромождение случайностей! Наверняка дура Эльза что-то перепутала. Или не перепутала? Может быть, сделала специально? Он на нее наорал, об стенку шуранул, а она решила расправиться не с Задворьевым, а именно с Машей? Назло ему, своему боссу! Эльза же сразу просекла, что для него значит Маша. Он проявил явную неосторожность! И ведь знает же, что с женщинами нельзя вести себя так, как он позволил себе поступить с Эльзой. Видел же, что ее прямо всю трясло от злости и, пожалуй, даже самой лютой ненависти к нему. Он-то думал, что Эльза всего лишь безмозглая сексуальная приманка для мужиков, а она – настоящая дьяволица. А дьяволицы всегда мстят. Или она не мстила? Может быть, она так буквально поняла задание: раз уж Задворьев не поддался ее женским чарам, значит, остается только послать его на тот свет. А может быть, она уже выполняла не его, Павловского, задание, а свою волю? А что? Она ведь явно влюбилась в мужика, который послал ее на все четыре стороны. Такие, как Эльза, не терпят пренебрежения! А Маша? А Машу, разлучницу, она решила отравить заодно! Но тогда Эльза – сумасшедшая! Впрочем, прошлое ее весьма туманно. Он, разумеется, знал, что она из бывших проституток, но всю ее подноготную все-таки поленился выяснить. А надо было бы!

Александр Григорьевич Павловский запалил еще одну сигарету, потом нервно отбросил ее, положил руки на руль, выехал из-за фуры и направил машину прямиком к игорному залу. Неизвестность всегда хуже всего.


Менты удобно расположились в его кабинете. Один из них что-то писал, второй вел переговоры по мобильнику, а третий вместе с Сергеем внимательно рассматривал раззявленный сейф. Павловский, чуть вытянув шею, с порога увидел, что сейф пуст, и у него потемнело в глазах.