Больше Дина с Павловским не виделась. Она и развод оформила самостоятельно. Она даже оставила ему родительскую квартиру. Дина не хотела жить там, где все будет напоминать ей о муже. Отец долго не мог ей этого простить и некоторое время порывался, как он говорил, «выкурить с кровной жилплощади негодяя Сашку». Но вскоре их коммуналку расселили, и в ней вместе с Диниными родителями осталась всего одна семья, с которой они очень дружили и расставаться не захотели. Дина же выбила себе комнату в общежитии завода, куда пошла работать. Так и вышло, что Александр Павловский, не пошевелив даже пальцем, получил в полное владение отдельную двухкомнатную квартиру. Он почему-то посчитал это совершенно справедливым и грязно ругался с бывшим тестем, который поначалу пытался у него эту квартиру отобрать.

Далее в своей жизни Дина все делала самостоятельно: растила дочку, училась, работала и даже получила собственную квартиру, когда стала хорошим специалистом. О расставании с Павловским никогда не жалела. Вычеркнула его из своей жизни. Туську переписала на свою фамилию и ничего не рассказывала ей об отце. Потом вот родился Денис… Но это уже совсем другая история, хотя…


– Первая многопрофильная больница… – прозвучало над ухом Дины Сергеевны.

Она с трудом вынырнула из воспоминаний, рванулась с места и еле успела выскочить из автобуса. Закрывшиеся двери даже прищемили ей хвост плаща, потом снова разъехались в стороны, и освобожденная Дина Сергеевна направилась к больнице. В справочной ей сказали, что Задорожная Мария Викторовна находится в отделении реанимации в крайне тяжелом состоянии.

Дина Сергеевна знала, что в реанимацию не пускают никого, кроме самых близких родственников, да и то только тогда, когда больной находится в самом критическом состоянии. Но ей и не нужна была больная. Ей очень хотелось посмотреть на отца Марии. Если он и Витя Задорожный ее юности – один и тот же человек, то она непременно найдет его у дверей реанимации, несмотря на то что туда не пускают. Он ночевать будет под дверями, за которыми находится его дочь. Дина Сергеевна уже сама не понимала, чего она больше хочет: чтобы этот Задорожный оказался тем самым Витей или, наоборот, не имел к нему никакого отношения.

Уже от самых дверей коридора, который вел к реанимации, Дина Сергеевна увидела группу из трех человек. Один из них был в зеленом медицинском костюме, двое других – в обычных, цивильных. Одного из этих двоих она даже посчитала слегка располневшей Леночкой, которая вполне может носить строгий костюм мужского типа. Сердце Дины Сергеевны болезненно забилось в груди, будто ударяясь не о стенки грудной клетки, а о бетонные надолбы. Она почему-то уже не сомневалась, что сейчас встретится с юностью. И она с ней встретилась.

К тому моменту, когда Дина Сергеевна преодолела коридор, врач уже скрылся за дверями отделения реанимации, а оба оставшихся оказались мужчинами. Леночки среди них не было. Один из мужчин действительно был тем самым бывшим одноклассником Витей Задорожным. Он почти и не изменился, разве что немного погрузнел и поседел. Рядом с ним стоял человек, которого Дина Сергеевна не только никак не рассчитывала увидеть, но на которого по-прежнему и не хотела бы смотреть. Вторым оказался ее бывший муж Александр Павловский. Павловский тоже изменился мало. Пожалуй, стал даже еще интереснее, чем в юности, но Дине Сергеевне на его мужскую привлекательность было самым решительным образом наплевать.

– Вы… здесь оба… – с трудом произнесла она и схватилась за сердце, которое болело уже непереносимо.

– Дина? – в один голос воскликнули мужчины.

– Что ты тут делаешь? – спросил Виктор.

– Хороша! – восхитился ею Павловский и даже прицокнул языком.

Но Дина Сергеевна в его сторону и не смотрела.

– Витя! Что с твоей дочерью?! – спросила она Задорожного.

– Понимаешь… странно так… отравление… а у Маши еще и особенная реакция на этот препарат… В общем, все очень тяжело… но ты… Ты здесь какими судьбами? У тебя тоже кто-то в этой больнице?

– Нет, Витя… Такой странный расклад… такое жуткое совпадение, но это именно я нашла твою дочь… Я, конечно же, не знала, что она твоя дочь…

– Как нашла? Где? – совершенно растерялся Виктор. – Мне милиция пыталась что-то объяснять, но я так ничего и не понял, кроме того, что Машенька почему-то оказалась в квартире своего бывшего одноклассника, которого и в городе-то сейчас нет… Он где-то в командировке… Говорят, уже выехал обратно…

– Это такая долгая история… – начала Дина Сергеевна… – но я… я вкратце… Понимаешь, Леша Задворьев – наш сосед…

– Задворьев?! – вдруг подал голос Павловский и даже несколько изменился в лице.

Дина Сергеевна в раздражении повернулась к нему:

– Помолчи, Александр! – Потом опять посмотрела на Виктора и спросила: – Вить, чего он-то тут делает? И вообще, где Леночка?

Задорожный нервным движением потер висок и ответил:

– Нет Леночки… давно нет. Машеньке было двенадцать, когда Лена умерла…

– Прости… – потерянно пробормотала Дина Сергеевна, а Задорожный продолжил:

– А Саша… ты не поверишь… но он практически Машин муж… ну… как сейчас принято… у них гражданский брак…

– Павловский?! Муж твоей дочери?! – выдохнула Дина Сергеевна и, вдруг схватив Виктора за борта пиджака, заговорила нервно и напористо: – Да как ты, Витька, мог допустить, чтобы твоя дочь и… этот… – Она даже не хотела называть Павловского по имени. – …Как ты мог отдать ему дочь?

– Меня никто не спрашивал, Дина, – устало ответил Виктор и осторожно отцепил ее руки от своей одежды. – Я не могу никому ничего запрещать… Маша уже вполне взрослый, самостоятельный человек. Она сама выбрала. И потом… оказалось, что Маша была беременна…

– И что? Выкидыш?

– Да…

– Почему ты не остановил свою Машу, Витька? На что тогда нужны отцы, если они самоустраняются, когда их ребенок лезет в пасть… к чудовищу?!

– Дина, не надо преувеличивать! – встрял Павловский. – Если у нас с тобой что-то не получилось, это не значит, что…

– Значит! – чересчур громко для больницы крикнула Дина Сергеевна и тут же прикрыла рот ладонью, помолчала немного и повторила почти шепотом: – Значит! Витя, ты же в курсе, что Павловский – страшный бабник, циник и вообще непорядочный человек!

– При мне он не проявлял этих качеств, – глухо ответил Задорожный.

– Вот ведь врешь! Эти качества у Сашки на лбу написаны! Я не верю, чтобы за все годы, что прошли, он ни разу не обманул тебя, или не подставил, или элементарно денег не отдал! Или ты ему, как другу юности, все прощаешь?

– Какая разница, Дина… Маша влюбилась в Сашку, и с этим ничего не поделать. Она сама должна была убедиться…

– А-а-а-а… То есть ты даешь женщинам возможность самим экспериментировать и во всем убеждаться самостоятельно! Меня Сашке отдал… просто так… без разговоров…

– А что изменили бы разговоры? – спросил Задорожный, прямо глядя ей в глаза.

– Не знаю… Может быть, что-нибудь и изменили бы… Особенно если бы ты с Павловским хотя бы подрался. А он как-нибудь среагировал бы, по-своему… Он же трус, Витя! И я могла бы в этом убедиться еще тогда, в юности… А ты интеллигентно отошел в сторону, и у меня теперь жизнь изломана. Но… не во мне, конечно, дело. Ты спихнул ему свою дочь! И она вот где, в реанимации! Да ты гад, Витя!

– Дина, не говори ерунды! – возмутился Виктор. – Может, я не самый лучший отец… и человек тоже… но в том, что Маша оказалась здесь, Сашкиной вины быть не может! Ты вообще в состоянии понять, что у него еще и ребенок… погиб…

– Кстати, а что сказал врач? – резко сменила тему Дина Сергеевна. – Я видела, вы с ним разговаривали…

– Ну… он говорит, что положение тяжелое, но надежда есть… у девочки сильный организм… А потому надо надеяться, что все будет хорошо…

– Слушай, Дина, ты что-то начала говорить про Задворьева, у которого оказалась Маша. Он вообще кто? Фамилия какая-то знакомая… – принялся вдруг расспрашивать Павловский, который все это время сохранял совершенно невозмутимый вид и никак не реагировал на те нелестные характеристики, что давала ему бывшая жена.

– Да-да, Дина, расскажи, как все произошло? – подхватил Виктор. – У меня мысли путаются…

Дина Сергеевна решила пока преподнести мужчинам версию о том, как она неожиданно увидела соседскую дверь открытой, что показалось ей подозрительным. Если что, она потом отдельно выдаст Виктору правдивый вариант, насколько, конечно, это будет возможно. Сашке знать все подробности совершенно необязательно.

Когда Дина Сергеевна закончила, Павловский вдруг спросил:

– Вы живете на улице Чкалова, 82?

– Да… – удивилась она. – Откуда ты…

– Я же сказал, что фамилия Задворьев показалась мне знакомой, – нетерпеливо перебил ее Павловский. – Дочь моего приятеля… очень эксцентричная особа, связалась с этим Задворьевым… кажется… Алексеем… да?

Дина Сергеевна кивнула.

– Так вот мы… ну… с этим приятелем как-то пытались выследить, куда ездит его девочка… Ты, может быть, встречалась с ней, раз вы с Задворьевым живете дверь в дверь… Она такая… необычная: черные волосы, как шлем, губы всегда ярко накрашены. Одежда нелепейшая – тряпки какие-то, и духи тяжелые… голова от них болит…

– Да, я такую видела, – согласилась Дина Сергеевна и вспомнила, что в квартире Задворьева довольно сильно пахло сладкими пряными духами. – А ее парфюмерией вся Лешкина квартира пропахла. Я как вошла, сразу запах почувствовала…

– Вот видишь, Витька, с кем Маша связалась! – резко выдал Виктору Павловский. – Этому Задворьеву все равно: что дочка моего приятеля, что твоя Маша! Еще неизвестно, кого он отравить хотел, смывшись в командировку.

– Нет! Ты что! – возмутилась Дина Сергеевна. – Я Лешку сто лет знаю. Женщин у него… много было… да… Но отравить? Нет, он на это не способен.

– Все мы на что-то не способны до поры до времени, Дина, – презрительно хмыкнув, заявил Павловский. – А уж если припечет… В общем, так, Витя! С Машей все пока вроде стабилизировалось… Съезжу-ка я к своему приятелю. Надо этого Задворьева выводить на чистую воду. Может, дочка чего порасскажет. А завтра, с самого утра, буду здесь как штык. Лады?