— Меня ни капельки, ни миллиметра не волнует ничего — ни ты, ни все твои бабы. Я отвернулась от него и направилась к выходу так смело, что Ножик с Максом, наблюдающие за нами, преградили мне выход. И как возле этого напыщенного хама я стаю Алисой-потеряшей и забываю обо всем на свете? Как его смазливое лицо и безупречный баритон делают с меня рабыню Изауру? Вот уже бабайка в людском обличье. У меня мелькнула случайная мысль, что это он нанял Макса и его команду, чтоб заманить меня в ловушку, но воспроизведенный кузнечиками-музыкантами хруст ребер вернул меня с таких мыслей, и я с облегчением вздохнула на полные легкие. В самые скудные моменты, когда посещает депрессия или стресс, кажется, тогда моими мыслями управляют. Другого оправдания — найти не могу,

— Бусинка, — он подошел ко мне, держа в руках огромные пакеты с покупками, — Нам нужно еще на первом купить покушать. — Ник одним жестом снял с себя рюкзак, принялся туда запихать кошелек и плееры с кармана. Одна с продавщиц подошла к ним и предложила помощь в выборе материала. Насколько настырных консультантов, я уверенная, что эти двое в жизни не видели!

— Нам ни чего не нужно! — в тысячный раз сказал Максим, любезным тоном, смотря девушке в вырез, — Мы зашли посмотреть!

— Пойдемте-пойдемте! — уперлась девушка, распуская свои черные волосы, — Я вам покажу весь отдел! У нас единственных в городе такой богатый ассортимент! Ножик, как самый доверчивый и наивный с компании пустоголовых, отошел от двери, тем самым открыв нам проход.

— Сейчас или никогда, — шепнул мне Ник и кинулся в дверной проем, а я посмотрев ему в след, а после на Макса, выбрала лопоухого блондина, помчавшись за ним. Мы пробежали три этажа. Ник вызвал глубокое уважение тем, что с его травмой тяжело передвигаться, но он, как мужик, о которых пишут в книгах, не подавал вида, строя из себя гордого орла. Думаю, орла ему особо строить не приходилось, эта гордая птица живет в него внутри, как во мне зоопарк. Мурашки выстроились в ряд на спине с новой надписью: «Хотим приручить орла!». Ох, знали бы они — знали, чем для меня обернется приручение, писали б «Беги от него». Да, ладно, сейчас не об этом. Уставши и покрасневши от бега, я обогнала его (для меня это было символическим, что оставила его позади), и ринулась к выходу.

— Сюда, — скомандовал Ник, но я его уже не слушала. Передо мной на выходе стояли три курящие фигуры. В одного в руках была канатная веревка, второго просто вульгарная морда, а третий уже приготовился меня ловить. Я поняла, что не успею затормозить раньше, чем эти здоровяки меня поймают. Обернувшись назад, зрелище меня еще больше испугало — Максим и Ножик, бегущие со схемой для вышивки крестиком, а за ними два охранника и та самая продавщица. Деваться было не куда: спереди и сзади — вышибалы, а у вот прекрасного блондина чувство собственного самосохранения развито на все сто — его и след простыл.

— А это не та девка? — спросила парень с канатом, указывая на меня. Куда ушло мое сердце и с какой скоростью билось — известно только ему, но мне казалось, я умру на месте от страха.

— Держите их, — кричала продавщица, ускоряясь на шпильках по кафелю.

— Вот ты где, непослушная! — шепнул мне на правое ухо Ник, взявшийся возле меня, будто подарок с неба посланный хихикающими магами. Он тащил меня за руку что есть сил между тоненькими проходами в супер-маркете на первом этаже. Удачно оторвавшись от погони, мы оббежали все отделы в поиске укромного места.

— За мной, — в очередной раз скомандовал он, на карачках залезая за холодильник, в этот раз я не стала дурой и полезла за ним. Можно только представить, как эта картина выглядела с верхней камеры наблюдения охраннику: вдвое нормальных, здравых людей, оббежав с пакетами «Все для творчества» весь пищевой отдел, стали на колени, как каракатицы, и поползли за холодильниками к черному выходу, предназначенного для персонала. Что ж! Лазили мы не долго, пока я не уткнулась носом в его пятую точку. Вот что-что, но это точно не входит в один из пунктов «идеальное свидание»! Я от стыда покраснела даже на пятках и уже приготовила целый монолог для попкиного монстра, но закончила его, не начав.

— Куда держим путь, молодые люди? — спросил мужчина, на бейджеку которого аккуратным почерком было написано: «Ельмадкт, мясной отдел, мясник». Смех удержать не удалось. Как бы это было не странно, но снова на нервной почве у меня появилась мысль, что если он меня убьет — кости правильно будут разделаны. Ник жестом призвал мясника стать тоже на колени и прятался искать что-то в себя в кармане, рассказывая нашу историю дядьке мяснику.

Ельмадкт ему не верил, только время от времени крутил пальцем у виска и помахивал разделочным ножом.

— Я потерял из-за тебя свое партмане в бегах! — укоризненно сказал Ник, проверяя еще раз все отделения рюкзака.

— Если ты такой грамотный — не бегал бы, а оставался с ними! — я села на пол, понимая, что теперь у нас есть два варианта и один хуже другого.

— Дуреха, думаешь, я бегаю тут, как последний идиот, потому что боюсь их? Я боюсь того, что когда они меня изобьют до полусмерти, их же пятеро, а я один, — примутся за тебя.

— Фонд благотворительности открой! Какой защитник и помощник!

Памятник тебе при жизни или при смерти ставить? Однако, думаю, что разница будет всего в пару минутах между этими двоими вариантами! — я разозлилась на него не на шутку, хотелось напитать ему. Как он посмел думать сдаться им, позорный лось?!

— Ты же хороший мужик, — сказал с полной серьезностью Ник, не обращая никакого внимания на мою злость с размером с город, — Проведи нас — я в долгу не останусь.

— Простите, вход только для работников заведения. — упорно повторял загорелый казбек или татар, с таким противным акцентом и недовольным, заросшим лицом.

— Проведи ее. — не дрогнув, попросил еще раз Ник, еще с более настойчивым тоном, готовясь подниматься и уходить.

— Мне нравится, — сказал дядька, останавливая Ника, придавав ножом об плечо лезвием вверх, тонорным голоском, с тремя ошибками в каждом слове, — Уважаю тех, кто идет на все ради дамы своего сердца.

Я тоже такой был в молодости. Она же дама твоего сердца? Ник промолчал в ответ, но мясник, присмотревшись в его глаза, открыл двери и провел нас по нескольким длинным складам, проходами за стенами большого торгового центра. Когда попали на улицу, следом за мастером ножа, вертящим свой инструмент в руках, чувство облегчения просто зависало вокруг меня большими розовыми тучами.

— Спасибо, я не останусь в долгу. — холодно пообещал мой спутник, пожимая руку мужчине с кровавой животной профессией и шрамом на подбородку от укуса собаки или другого крупного зверя.

— Идем, Буся, нас ждут великие дела!

— Иди, — я уперлась и стала, как прикопанная к этому месту.

Пускай валит — дальше каждый сам за себя, — Мне надо на выставку.

— Я тебе открою секрет, — Ник попытался сложить все пакеты себе в сундук с силой призакрыв его змейкой по бокам, — Тебя не дождались.

— Почему это?

— Мы почти три часа маскировались от той компании. Я недоверчиво глянула на его правое запястье и поняла, что уже восемь вечера — час, как закрылась выставка. К большому искусству пойти сегодня не удалось, но за то, вместо этого я побывала на знатном кроссе и поняла, наконец, всю боль и сущность мультфильмов о волке и зайце, а также мышки и коту. Теперь над догонялками в Диснее буду не смеяться, а плакать навзрыд.

— А я так хотела побывать на выставке, говорили, что сам художник будет рассказывать о своих творениях. У меня так всегда — каждое событие преследует чреда случайных факторов и неудач. Я же не могу ему сказать, что несколько работ этого парня висят у меня дома и являются моими любимыми, кроме «Крика», конечно. Он засмеялся так звонко и приятно, что с головы вылетело все напрочь.

— Я думаю, что Захариус не явился сегодня на выставку. — он протянул руку и попытался убрать мне локон с глаз, но я сделала это быстрее, показав ему язык.

— Почему не явился? Как можно не прийти на свою ж выставку?

— А зачем туда идти, если тебя не будет? Я ж не пошел! — Ник поправил свою шапку, перекрутившуюся набок, как взъерошенный лопух на солнце.

— Подлиза!

— Нет, — он подошел ко мне впритык, пристально смотря в глаза, но при этом его руки были сложены перед собой, — Ну, возможно, немножко. Совсем грамотуличку и только возле тебя. Мы стояли и молчали. Я — злилась, оно — лыбясь прожигало мою скромную особу, сломавшую каблук об экскаватор, параноидном взглядом. У меня было двоякое мнение: бежать и стоять тут вечно, причем эти идеи меняли одна другую так быстро, что я сама не успевала за ходом своих мыслей, как-будто мои кузнечики разделились на две группы «Поддержка блондина» и «Ненависть к блондину» и играли в бадминтон. Наверняка, еще б пару-тройку минут, и я б точно определилась с вердиктом для этого смазливого мальчишки.

— Ты можешь тут стоять, сколько влезет, а я пошла… — уже начала прощаться с грохочущим триумфом, и сожалением банды «За белобрысого няшу», прощаться, но он вместо того, чтоб стать меня задерживать, резко схватил за руку и потянул на себя с силой бегемота, побежав в переулок. Откуда у щупленького мальчика сила гиганта?

— Стооооой! — кричала я, бежав за ним, а что мне еще оставалось делать?

— Как ты смотришь на Макса?

— На кого? — в очередной попытавшись его притормозить, не поняв его речи, но он вместо того, чтоб остановиться, взял меня в коротком платье на руки и продолжил бежать, не сбрасывая ритм.

— На того, кто за нами бежит. Я бы мог тебя оставить, но ты, думаю, не оценишь этот поступок, но если очень просишь…

— Не, мне так удобно на руках! Девочки, он точно лось-батарейка! Как бежать пару сонет метров со мной на руках и тремя поломанными ребрами — мужество. Даже не знаю, почему я просто валялась на руках и смотрела на него, вместо того, чтобы слезть. Наши преследователи уже через двадцать метров сдались, скорее, вернулись за машиной, но упорный Ник тоненькими уличками между домами целеустремлено нес меня.