— Алис! — все еще держа ромашки без обертки перед собой, позвал он, — Прости меня! Я молчаливо отвернулась и пошагала на остановку, где меня ждала Поночка. Всегда не понимала, почему она на машине никогда не подъезжает к моему подъезду. Но сегодня Ольги не наблюдалось, наверное, опаздывает.

— Бусинка, постой! — в его голосе послышался стеснительный смешок, но и смеяться у него выходило так, что мой зоопарк быв в восторге, а насекомые кивали головой и порхали в тон. Подлец! Я преодолела свое желание подчинятся каждому его слову и продолжала идти, а он шел с ромашками, вперед спиной и улыбался, так восхитительно, балбес хренов, — Хорошо, тогда кивни! Ты обиделась? Обиделась ли я? Нет, я куличики в песочнице лепила, и тебя знать не знала! Я же не должна обижаться, что мужик хочет, что я с ним нянчилась! Не буду я махать! Я что ему махач бесплатный? Веер китайский? Или раб машущий опахалом? Может, красную дорожку еще простелить и с хлебом-солью встречать? Может, красную дорожку еще простелить и с хлебом-солью встречать? Ни с того, ни с сего в весенний, теплый день повеял сильный ветер с востока, прям мне в лицо. Я застыла на месте, закрыла глаза, не веря своим рецепторам. Вместе с ветром подуло тем самым запахом, от которого я сходила с ума эти дни. Запахом из сна, единственного, который я как-то помню. Взяв себя в руки, чтоб не растаять, как морожено на солнце, я согласно кивнула и ускорила темп, а он повторил тоже, спотыкаясь сам об свои ноги, идя спиной вперед.

— Я так и думал, но мне некогда тебя успокаивать! — он осмотрелся по сторонам, а после на поддельный Ролекс, судя по древности и состоянию — купленный в переходе, — Не-не, не подумай ни чего, просто сейчас за тобой же приедут? Я согласно кивнула, подумав, что мой дом несправедливо подслушивают. Иначе откуда ему знать личную информацию, если только он с Олькой не знаком. Задумавшись об Оле, я уловила не прикрытое сходство подруги и этого парня, они искоркой пролетели у меня перед глазами, как фотографии в фотоальбоме. Было не вооруженным глазом заметно их общий оттенок волос, линии скул и заворожительность глаз, если б они были парой — по поверью сказанном мне же той же Зоей Сергеевной — были б счастливы.

— Бусинка, не обижайся на дурака! — он так подкупающе заклепал глазами, просто ох и ах, так, что кот из «Шрека» попросил бы преподать ему урок. Я уже была готова сдаться и поговорить с ним. Он воспользовался моментом растерянности, пришедшего не вовремя, и, вложив в руку букет, принялся что-то искать в боковом кармане своего рюкзака. Рылся пару минут, не отводя глаз, а найдя, выкрикнул, как философ, отыскавший смысл жизни: «Наконец!». Он тяжело вдохнул городского пыльного воздуха, как глотают последний глоток перед заключением, и протянул мне один из айпедов, плеер от надкушенного яблока, одевая на себя наушники от второго, призывая жестами повторить за ним. Ой, не знаю, зачем и почему, но я для себя решила сразу, не раздумывая, что ничего не случится, если одеть и послушать и повторила за ним. В ушах заиграла приятная веселая музыка, вызвавшая у меня озорный смех, конечно, это была песня «Я не маньяк», которую он мне присылал сегодня. Эх, как я могла подумать на такого парня такое? Это все Олька! Дослушав песню до конца, я сняла уши и увидела так блондин стоит с самодовольным обличием, смотрит на мою руку, которая по привычке играет в такт. Куда денешь музыкальные профессиональные замашки?

— У меня одна знакомая психологичка говорит, что если человек будет слушать веселую музыку и пританцовывать при этом — это поднимает настроение и дает почувствовать город с другой стороны, — он, лукаво улыбаясь, протянул руку, надеясь, что я сделаю такой же жест в ответ, но хрен ему, я что Алиска руку давайка?

— Если ты уж не говоришь с незнакомцами, но я считаю себя для тебя еще ого-го-го знакомцем, то просто пройдись со мной в наушниках. Многие б сказали: «Алиса, Алиса! Зачем ты согласилась?», если честно я сама не знаю, — почему! Вот так запросто взяла и согласилась. Сейчас мне в голове пришла мысль, что судьба все-таки существует, и кто-то там для меня ее пишет и сохраняет на той части головного полушария, которое люди обычно не используют, иначе как объяснить необъяснимые свои поступки, например, самой себе? Я впервые допустила, что Булгаков — прав, скрепя зубами. Вот так мы и шли метров двести: он спиной к дороге и передом ко мне в наушниках. Прохожие осматривали нас с головы до ног, несколько школьниц, возможно выпускного класса, хихикая, осматривали моего надоедливого спутника, должна признать с повышенным интересом — строя глазки и посылая воздушные поцелуи. Показалось, что он сейчас уберет руку и пошлет им поцелуи в ответ, но он повернул голову в ту сторону, губами показал, что поцеловал бы их. Я вытащила наушники, чтоб отдать назад. Зачем мне бабник, который при мне ни одной юбки не пропускает? Может, мне еще на страже постоять пока он будет с ней целоваться? Как же взбесила эта ситуация! Когда сорвала наушники, возмущение сменилось на одобрительный тон, он, не видя моей реакции, крикнул им: «Простите, кисы, но я занят этой строптивой злюкой!».

Как настоящая, не побоюсь этого слова — баба, я была рада, что выбор сделали в мою пользу, но мысленно продолжала желать ухода этого парня в противоположную сторону. Самой высокой барышне, с волосами цвета каштана, ответ явно выявился не по душе, она демонстративно отвернулась, надув розовые губы и показав средний палец. Блондин так и не убрал руку, предлагающую мне рукопожатие. Ветер то поднимался, то утихал и каждый удар воздушной струи приносил с собой тот, так засевший в памяти аромат мужских духов с отдаленным привкусом ванили, родившейся во сне и преследовавший наяву, но в этот раз запах был более резким и ярко выраженным. Благоухание духов было таким молодым, еще не успевшее выветриться под не послушным игривым ветерком, насвистывающий на ухо что-то свое, монотонным гулом.

— Возьми, — я протянула ему ладонь с плеером, улыбаясь своим мыслям.

— Права была моя знакомая.

— Ммм? Мы дошли до остановки, я посмотрела на большие часы показывающие, что я пришла на пять минут позже положенного времени, но машины Ольги не было. Мой спутник. Стоп. Когда это он стал «мой», кто разрешил говорить о нем и мне — мы? Брррр! Нужно выпить водички и перестать бредить. У меня не может быть ничего с ним. Он — хам, невежда и клеит при мне девушек.

— Алиса, — позвал он меня серьезным тоном, без улыбки на лице, что я испугалась, прислушавшись к его речи, переходящей на шепот: — Просто доверься мне, пошли быстрее в «ЦентралЪ», — он поманил жестом идти за ним через дорогу в один из больших торговых центров центра города, находившегося напротив нас.

— Иди! Я посмотрела еще раз на время, не понимая, что заставило Ольгу так опаздывать, нервишки разыгрались, он настырней повторил просьбу, требуя полного подчинения. Меня насколько раздражало свое хотение поддаваться его просьбам и провокациям, а активность бабочек и мурашек внутри, организовал фонд поклонения ему под названием «Спаситель наш», что я решительно зажалась и взяла себя в руки, с гордостью и отвращением, давшимся не без сильного труда, закричала:

— Сам иди, я еду в галерею! За мной заедет парень. Чего ты ко мне прицепился? Тебе мало девушек? — я осмотрелась, сразу найдя двух дамочек, лет под тридцать-тридцать пять, пялившихся на мальчика-няшку, — Все мужики любят женщин постарше — вон иди к ним прицепись. Не хочу тебя вид…

— Алиса, если я не ошибаюсь? Послышался сзади меня знакомый голос, руки Ника сжались в кулаки и переместились в карманы, смотря мне за спину, его лицо в районе от скуловой до верхнечелюстной кости, проще говоря — щека, нервно затряслась, как у рычащего бульдога, предупреждающего об неприязни.

Я, понаблюдав за разрастающейся злостью и яростью белобрысого, приветливо развернулась. Ох, мне так поплохело, я чувствовала, как румянец покидает щеки, голова легко закружилась, а бабочки прячутся далеко внутрь, где я сама их не найду, если б не Ник, точно б завизжала от перепуга. Передо мной стоял Максим, сын директора школы искусств, тот садист, что пытался снять скальпель с волосами. От их компании несло перегаром и сигаретным дымом, таким сильным, что казалось, они им душится.

— Вы ошиблись, — приветливо солгал Ник, подскочив ко мне одним шагом, и обняв крепко за плечи, — Мою девушку зовут — Кристин.

— Ребята, это же он, — сказал Максим своим пятерым друзьям-уголовникам, про уголовников я додумала, ибо вид их указывал на отсидку в местах заключения, — Трое с одним — пятеро с одним, как удачно! — Максим сделал шаг к нам, оказавшись в такой же близости, как обнимающий меня Ник. Должна признать, объятия успокаивали, я была уверенна, что он не даст меня в обиду никому и никогда. Дура?

Возможно.

— Тебе не кажется, что сама судьба сводит нас?

— Судьбы всегда ставит нас с обеих сторон весов. — философски ответил Ник, яростно просверливая взглядом главаря банды уголовников.

— Ты мне своими бреднями надоел еще в тот раз! — Макс протянул руки и попытался схватить за плечи Ника, но тот проворно уклонился и стал за меня, обнимая за талию. Как же я надеялась, что у этого сынка директрисы есть что-то святое, и он не станет меня быть, особенно успокаивала мысль, что мы среди города и слева камера наблюдения.

— Эээ, подожди, — Ник крепко сжал меня, ребра заныли от боли, завтра будет вкусный синяк, но я не винила его за эмоции, наоборот, эта боль давала мне понять, что он со мной, тут, рядом, — Кристин очень плохо. Я понимаю, что вам это не интересно, но мы беременны третий месяц и ей срочно нужно в туалет, нас тошнит.

— Мы беременны? Нас тошнит. — все личности, кстати, были поголовно лысыми и в кожаных штанах, засмеялись, кроме одного самого ужасающего на вид с тремя сережками-кольцами на нижней губе справа.

— А ты, что этот…ну… ты понял! — выдавил сквозь смех один с подошедших брутальных мужчин, которому не только не хватило интеллекта высказать свои мысли, но и правого глаза, видно выбитого в одной из драк или еще где-то.