Жюльетта Бенцони - Любовь и замки

Со своей стороны, Мария-Тереза тоже горела нетерпением увидеть галантного супруга, и она попросила пажа сесть в карету, чтобы получше удовлетворить свое любопытство. Оставшийся отрезок дороги не был длинным: всего лишь до Нанжи, где и должно было состояться бракосочетание, но за разговором путь кажется еще короче.

Молодой посланник не заставил себя просить дважды. Оставив свою лошадь под присмотром французского гвардейца, он ловко взобрался в тяжелый экипаж и с большим уважением поцеловал протянутую ручку. Потом по просьбе принцессы они возобновили путь. Лошади не сразу пошли галопом, и лишь спустя время, когда, устроившись между закутанной в меха невестой и ее гувернанткой, паж занялся живописанием Версаля и Парижа.

В замке Нанжи, недалеко от Прованса, герцог Пенть-еврский ждал будущую невестку. Маленький город был переполнен народом; увлеченная рассказом пажа Мария-Тереза этого почти не заметила. Тем не менее следовало бы отметить: наконец приехали!

Кареты были мгновенно окружены. Невесту окружила толпа, в которой паж незаметно исчез. Мария-Тереза, только теперь заметившая, что забыла спросить имя своего спутника, тщетно искала его глазами. К тому же поиски пришлось отложить: пора было идти поцеловать руку свекра.

Однако каково же было ее удивление, когда герцог Пентьеврский предстал перед девушкой в сопровождении все того же пажа. Правда, тот не походил более на пажа: роскошный костюм белого сатина, украшенный золотом, сменил прежнюю одежду, взгляд уже не походил на взгляд слуги. Милое приключение закончилось взрывом смеха и предсвадебные торжества начались со следующего же дня. Нанжи был красиво освещен в честь молодой принцессы и каждый был счастлив, что может увидеть начало союза двух принцев, почти как в старинной сказке о феях. Обычно подобные церемонии имеют мало общего с романтической любовью… И каждый мог вообразить, что за роскошной свадьбой последуют нежный медовый месяц и много милых детей.

К счастью для обитателей Нанжи, они не увидели продолжения сказки, ибо через несколько дней молодая пара отправилась в Версаль, где король ожидал новую мадам де Ламбаль. Мария — Тереза встретила там достойный прием и признала себя ослепленной блеском дворца, элегантностью двора… Но она не переставала сожалеть о Нанжи, подарившем ей несколько часов счастья. Всего лишь через два месяца — только два месяца! — молодая супруга напишет матери, Кристине де Гесс:

«Зачем монсеньор де Ламбаль, вначале собравший вокруг меня все земные радости, согревший мое сердце всем огнем любви, вдруг так поразительно изменился? Тысячи дурных предчувствий преследуют меня. О, дорогая матушка, если вы разделите со мною эти печали, может быть, они не будут меня ранить так жестоко…»

Письмо написано 15 марта 1767 года, когда Мария-Тереза уже потеряла хрупкую любовь своего супруга. Ей не суждено больше вернуть счастье, испытанное в Нанжи, другие замки увидят ее оставленной, потом — вдовой, потом — ее дружбу с Марией-Антуанеттой, вплоть до трагического конца.

Но прежде чем стать свидетелем этого краткого счастья Нанжи видел многое. Замок, охранявший небольшой, но очень древний городок, принадлежал роду Бришанто, благодаря которым, а именно Антуану де Бришанто, Нанжи стал в 1612 году маркизатом. Это было семейство военных, подобно большинству в этих местах на востоке Франции. Среди маркизов Нанжи особенно знаменит был Луи де Бришанто-Нанжи, пришедшийся ко двору при Людовике XIV, «любимец женщин», который однако блестяще проявил себя в битве при Мальплаке. Этот подвиг принес ему потом звание маршала Франции, однако не снискал для него любви в глазах Сен — Симона. Суровый мемуарист добродушно ненавидел его и создал впечатляющий портрет героя:

«Нанжи, как мы теперь видим, был зауряднейшим маршалом Франции, но в то же время — изысканнейшим. Элегантное лицо без чего-либо примечательного, хорошее сложение без чего — либо особенного, воспитанный среди галантных интриг супруги маршала де Рошфора, бабушки, и матери, мадам де Бланзак, — они обе были искушены в светской жизни и могли стать неплохими наставницами. Увидевший свет в ранней молодости, ибо они составляли там что-то вроде центра, он не знал других мыслей и забот, кроме как нравиться дамам, говорить на их языке и добиваться их с несвойственной его возрасту и веку скромностью. Никто не был так моден в свете; под его командованием был совершенно детский полк; он проявил силу воли, старание, и блестящую храбрость на войне, и дамы оценили это в достаточной для его возраста мере. К нему благоволил монсеньор герцог Бургундский, бывший ему почти ровесником, и весь бургундский двор, где он был очень хорошо принят. Этот принц, страстно влюбленный в свою супругу — как и весь его двор! — не был сложен так же хорошо как Нанжи, но принцесса так разумно отвечала на все его сомнения, что принц умер, ни разу не заподозрив, что она обращала свои взоры на кого-либо еще. Нанжи не оставался равнодушным, но он боялся влюбиться…»

Этот небольшой шедевр едкой злости характеризует человека лучше, чем что-либо другое. Сен-Симон посвящает многие страницы этой фигуре, его любовным увлечениям, тому, что он называет его пошлостями, во всяком случае, мы не можем до конца следовать за его рассказом.

После него Нанжи становится собственностью маркиза де Ла Герша, личности гораздо менее эффектной, но благодаря ему в 1749 году здесь был учрежден маркизат.

Объединяющий три древние башни с левым крылом, возведенным в XVI веке, дворец Нанжи, видевший прекрасное лицо юной де Ламбаль, и поныне встречает румяные лица невест: он стал городской мэрией.

В один прекрасный летний день 1820 года две девушки, наклонившись над письменным столиком, были заняты сочинением какого-то письма, которое, казалось, не вполне получалось. Увлеченные, они даже не смотрели на пейзаж, открывавшийся из окна: ласкающая глаз долина Торе и соседние с городом Кастр небольшие деревни.

Кузины ровесницы, им семнадцать. Та, что выше — Леонтина де Вильнев, чей отец, граф де Вильнев — хозяин этого милого замка «Высокий берег», построенного из светлых камней и сохранившего от средних веков лишь скромную башню. Другая, Коралин де Ге, ее ближайшая подруга. Обе девушки выросли вместе, поскольку замок Ге находится совсем близко от «Высокого берега». Они так и выросли вместе, и теперь одинаково мыслят, совпадают не только их вкусы, но и мечты.

Девушки страстно увлекаются чтением и литературой. Эта страсть объединяет их с Парижем — центром литераторов; но это только мечты, ведь они даже не знают, увидят ли они его когда — нибудь. Властитель их дум — тот, кого вся Франция вслед за несколькими знатными дамами зовет Волшебником: виконт Рене де Шатобриан, гений которого заставляет плакать от волнения Леонтину и Коралин.

Итак, в тот день Леонтина и Коралин старательно пишут письмо; после стольких сомнений они наконец решаются предпринять очень важный шаг в их жизни; обратиться с письмом к этому великому человеку в надежде (хотя и очень слабой) получить в ответ несколько слов, написанных такой высокочтимой рукой… О, их письмо так трогательно:

«Господин виконт, мы не имеем чести быть Вам представленными, но знаем Вас по красоте Ваших произведений и Вашей преданности королю. Нам прекрасно известны доказательства Вашей преданности королю, и мы счастливы, что Вы есть. Поэтому нам было бы очень приятно, если бы Вы когда-нибудь оказали честь нашим замкам своим присутствием. Мы не сможем показать Вам розарии Терихона или пальмы Гаде, но Вы здесь увидите старинные дубы, пережившие многих наших предков».

Надо сразу сказать, что письмо не будет отправлено. Когда оставалось уже только подписаться, Коралин испугалась. Она более робкая, чем Леонтина и боится, что непостижимый кумир примет их за двух рехнувшихся дур. Тогда Леонтина убрала письмо, стараясь больше не думать о нем. Через несколько лет Коралин вышла замуж, из-за чего подруги стали видеться реже. И вот однажды ноябрьским вечером 1827 года Леонтина, сидя в полном одиночестве за своим столом, с бьющимся сердцем, предприняла еще одну попытку осуществить давнюю мечту.

«Честно говоря, я не знаю, Месье, почему я пишу Вам. Очень многие и до меня досаждали своими анонимными посланиями знаменитым людям. Наверное, у меня было много предшественниц, но никто еще не говорил Вам:» Именно Вы зародили в моей душе восхищение. Я была обыкновенной девушкой, воспитанной в глубинке, до тех пор, пока однажды Ваши произведения не открыли для меня источник радости…«

Письмо подписано престо Адель. Так же как и семь лет назад Леонтине не хватило смелости полностью исполнить свой замысел: она скрывается под чужим именем и дает совсем другой адрес. Но, о чудо! Через несколько дней приходит ответ и какой ответ!

» Мадемуазель, если мы в один прекрасный день встретимся с Вами, я, вероятно, увижу красивую молоденькую окситаночку, прелестную и искреннюю. А Вы увидите старика с седой головой и сердцем рыцаря…«

Можно предположить радость Леонтины, которая спешит снова взяться за перо. И постепенно непрерывная переписка устанавливается между Волшебником и» очаровательной окситанкой «. К сожалению, сохранилось немного писем девушки. Послания же Шатобриана, наоборот, сберегла юная поклонница, и по ним мы имеем возможность проследить за развитием этой идиллии.

Не отдавая себе отчета, Леонтина любит писателя, и он в свою очередь через переписку тоже проникается любовью к этой молоденькой незнакомке, душа которой так полно раскрывается перед ним:» Я согласен, что для Вас я лишь волшебник, — пишет он ей несколько месяцев спустя, — если Вы говорите правду, и сам я не напрасно считаю Вас откровенной со мной. Давайте никак не будем называть наши отношения, как Вы того желаете. К Вашей молодости и прелести я могу прибавить лишь жизнь на исходе и неумолимость времени, то, что уже нельзя изменить…«