Жюльетта Бенцони - Любовь и замки

Именно здесь они проведут свою первую ночь любви, которую не забудут никогда…

Эта ночь в Менге явилась началом глубочайшей страсти, которая никогда не умрет и которую ничто не сможет сломить: ни войны, вскоре разлучившие этого Менелая с новой Еленой, ни нападки церкви, ни более или менее удачные попытки Людовика и Констанции, детей, оставленных Бертрадой. Только смерть разлучит их. Первым умирает Филипп, а Бертрада в то время как ее пасынок становится королем Людовиком VI, удаляется в монастырь Отбрутер, где ожидает смерти, чтобы вновь соединиться с ее единственной любовью в жизни.

В 1101 году Людовик VI, прозванный Толстяком, осаждает замок Менг, хозяин которого Лионе восстает против вышестоящего орлеанского епископа. Лионе и его люди укрываются в донжоне, король приказывает поджечь его. В панике повстанцы прыгают с башни и как раз попадают в ловушки, расставленные на земле для их поимки…

Однако с течением времени замок становится мощной крепостью. Сначала будучи собственностью семьи де Менг, чей последний представитель Жан прославился как соавтор «Романа о Розе», замок позже превращается в летнюю резиденцию епископов Орлеана. Это убежище отличается не только красотой и изяществом, но и неприступностью стен, в чем смогли убедиться английские захватчики. В 1361 году знаменитому английскому капитану Югу де Кальверли удается овладеть замком, а затем в начале XV века Менг постоянно переходит то в руки французов, то в руки англичан. Пока наконец некий господин де Голль полностью не изгоняет врага в 1418 году.

К сожалению, в 1425 году граф Сализбери осуществляет то, что считает своим долгом, и располагается в Менге, предварительно повесив всех защитников. Но он здесь долго не пробудет: когда граф из окна башни наблюдал за сражением, пушечный выстрел поразил его. Тяжело раненный в голову, 27 октября 1428 года он умирает в замке Менг, и его хоронят в здешнем парке… Ему на смену приходит легендарный Тальбо…

Менее чем через год Жанна д'Арк освобождает Менг от английских оккупантов, на этот раз — навсегда. Епископы Орлеана снова получают возможность наслаждаться уютом этого красивого замка. Но в то же время надо признать, что тюрьмы там оставались по-прежнему надежными.

Такую грустную привилегию оказаться в темнице знаменитого замка в 1461 году окажут Франсуа Вийону…

Поэт был вынужден бежать из Парижа из-за ограбления коллегии Наварры, в котором принимал участие, он отправился в глубинку, где жил мелким грабежом и разбоем, что и повлекло за собой арест сержантами епископа Орлеана. Это обстоятельство и привело несчастного в подземную тюрьму Менга, сохранившуюся до наших дней. Именно здесь Вийон начинает свое знаменитое «Послание к моим друзьям», в котором умоляет сжалиться над ним и не оставить на вечное страдание в страшном жилище.

Людовик XI, чье восшествие на престол воспевает поэт, забирает его оттуда в ужасном состоянии из-за зверского обхождения. Но тем не менее «воробышек Парижа» снова обретает свободу, а даже в нищете эта милость бесценна…

Замок Менг будет оставаться в собственности епископов Орлеана вплоть до Революции. А в XVIII веке эта крепость превращается в прелестный замок в соответствии с требованиями эпохи… замок с розовыми стенами. Сейчас имение является частной собственностью, но при желании его всегда можно посетить.

Когда в 1674 году Людовик XIV подарил замок Ментенон и прилегающие к нему земли вдове, мадам Скаррон, урожденной Франсуазе д'Обиньи, он еще не собирался присваивать этим землям звание маркизата по настоянию этой самой дамы, потому что она еще не оставила своего следа в интимной жизни короля. Подарок был всего лишь благодарностью за некоторые услуги. Какие услуги? Такие, о которых не кричат по площадям: в течение пяти лет мадам Скаррон помогала воспитывать и выводить в свет незаконнорожденных детей Его Величества, которыми Его Величество с завидным успехом одаривал маркизу де Монтеспан, свою фаворитку.

Появление на сцене мадам Скаррон произошло летом 1668 года, когда мадам Монтеспан почувствовала крепость своих позиций. Конечно, это принесло ей немало радости, которая, однако, была отравлена беспокойством, идущим от некоторых обстоятельств, могущих испугать даже эту смелую женщину. Ее супруг, маркиз де Монтеспан, человек вообще вспыльчивый, с трудом переносил идею «поделиться с Юпитером», ему взбрело в голову разгуливать в шляпе, перья на которой были заменены развесистыми рогами. К тому же он заявлял всем желающим его слушать, что удавит жену собственными руками, если она осмелится принести в дом бастарда. Это заставляло задуматься, ибо Монтеспан почти постоянно могла дать законному супругу повод для приведения угрозы в исполнение.

Провинившаяся супруга искала выход из положения, когда одна из ее подруг, мадемуазель Артиньи, предложила одно имя: имя вдовы поэта Скаррона, молодой женщины, очень достойной, очень бедной, очень красивой, очень хорошо воспитанной и образованной, очень набожной… и немного лицемерной.

До смерти поэта жизнь Франсуазы д'Обиньи, внучки Агриппы д'Обиньи, не была усеяна розами. Скаррон был безмерно духовен, но в то же время, мучимый ревматизмом и в меру развращенный, он, если и привил жене вкус к изящной словесности, то показал ей также, что любовь может быть тяжелейшим бременем.

«Трудно представить, — напишет позже вдова, став маркизой Ментенон, — до чего иногда простирается властность мужей. Им нужно покоряться в вещах, почти невозможных».

В свою очередь Скаррон в день свадьбы сказал одному своему другу: «Я не буду делать глупостей, но я научу ее делать их». Вот это программа!

Его смерть принесла Франсуазе облегчение, но оставила без средств. Можно в таком случае предположить, что предложение мадемуазель Артиньи, говорившей от имени мадам Монтеспан, должно было ее обрадовать. Однако она попросила время поразмыслить:

«Меня тоже нужно понять. Эта таинственность, которой от меня требуют, не раскрывая полностью всех карт, заставляет заподозрить здесь ловушку. Конечно, если это ребенок короля, я возьму на себя заботу о нем, чего бы не стала делать столь безоговорочно для ребенка мадам Монтеспан. Нужно, чтобы мне приказали это сделать!»

Мадам Скаррон обратилась за советом к своему учителю. Это был бывший капитан кавалерии, на склоне лет наконец выслужившийся: несмотря на прискорбно ограниченный ум, нашел способ получить степень доктора в Сорбонне. Этот блестящий ученый в мудрости своей посоветовал сделать следующую вещь: попросить у короля аудиенции для подтверждения. Результат не заставил себя ждать: «Пусть передадут этой женщине, чтобы она делала то, что просят! Я не люблю женщин, которые слишком много думают», — заявил Людовик XIV.

Таким образом поставленная на место мадам Скаррон покорилась, и через несколько месяцев в маленьком парижском домике, принадлежавшем мадам Монтеспан, новая гувернантка, таясь, ожидала окончания родов, чтобы увезти ребенка в деревню Вожирар.

Она ожидала потом во многих разных местах: замке Сен-Жермен, поместье Женитой около Ланьи, замке Турне. Может быть, именно чтобы избежать этих разъездов Людовик XIV после рождения «мадемуазель де Тур» подарил мадам Скаррон замок Ментенон, где вскоре родилась «мадемуазель де Блуа», которая станет матерью регента и графа Тулузского.

Будущая маркиза сама описала подаренное ей жилище: «Большой замок на краю большого города, расположение как раз по моему вкусу. Вокруг — луга и река, протекающая по рву». Все, что нужно, жилище средневековое, но очень удобное для того, к чему оно предназначалось.

Построенный в средние века сеньорами де Ментенон, замок был перестроен Жаном Коттеро, суперинтендантом финансов при Людовике XII, потом его дочерью, которая вышла замуж за Жака д'Анженне: они были последними владельцами замка до мадам Скаррон.

Когда в 1776 году она становится маркизой де Ментенон, она решает кое-что изменить, найдя, что замок слишком суров. Она приказывает сломать одну стену, благодаря чему взору открылся восхитительный вид на деревню и акведук, построенный Вобаном и Лаиром, чтобы провести воду в Версаль.

Ее положение по отношению к королю теперь сильно изменилось. Однажды Людовик XIV пожелал познакомиться со своими тайными детьми. Он приказал мадам Скаррон и кормилице привести их в Сен-Жермен. Но вошла к королю только кормилица, гувернантка же меряла шагами галерею, спрятав руки в огромную муфту, чтобы согреться. Она не надеялась даже увидеть короля, однако он вышел к ней сам. В то время как она присела в глубоком реверансе, он произнес:

— Встаньте, мадам. Я доволен вами.

В тот день этим и кончилось. Но мало-помалу у Людовика XIV появилась привычка навещать детскую… и гувернантку. Его притягивала красота молодой брюнетки, хотя в первые дни она была ему даже несимпатична, так как он увидел в ней «красивый ум, интересующийся только высокими материями».

Всегда аккуратно одетая, сдержанно элегантная, любезная и мягкая в обращении, во многом явно противоположная энергичной блондинке Монтеспан, гувернантка постепенно поселилась в тайных мыслях великого короля.

В конце концов он дал понять, что добивается посещения ею, в свою очередь, королевского алькова, но, к его глубокому удивлению, молодая женщина отклонила приглашение. «Моя добродетель дорога мне, сир, и если Ваше Величество сохраняет ко мне некоторое уважение, оно не позволит сделать из меня посмешище двора. Я не достаточно сильна, чтобы защитить себя против всех, кто сможет задеть меня…»

Следствием этого добродетельного ответа было то, что Людовик XIV узаконил своих бастардов, а их воспитательнице даровал титул маркизы. При этом он питал заднюю мысль: устроив поблизости от себя новоиспеченную маркизу с ее маленькими подопечными, он, может быть, скорее сможет привести мятежницу к соглашению. Это было сделано и чтобы защитить ее от возможных предприятий мадам Монтеспан, ибо отношения между двумя женщинами накалились.