Никто не заметил, как Энди добрался до карабина и навел его на спину Вайли. Грохнул выстрел, и верзила-янки рухнул ничком, обливаясь кровью. Все застыли от неожиданности, глядя, как он бешено бьется в агонии, размазывая по земле кровь и собственные внутренности, вывалившиеся из зиявшей в животе огромной раны. Но вот наконец он затих, удивленно уставившись в небо остекленевшими глазами.

Китти мигом подхватила другой карабин, забытый кем-то возле дерева, и подскочила к Энди, торопливо перезарядившему оружие.

– А ну, всем ни с места! – выкрикнула она. – Пристрелю любого, кто посмеет хоть пошевелиться!

– Эй, мисс Китти, – заговорил один из громил, послушно держа руки вверх. Мы с парнями просто выпили и решили подурачиться. Никто не думал, что до такого дойдет…

Но Китти не собиралась отступать ни на шаг. Они с Энди заставили янки побросать на землю все оружие – вплоть до охотничьих ножей. А потом уложили их лицом вниз, с руками за головой.

– Ну а дальше что? – нервно прошептал Энди.

– Дальше мне надо перевязать твою руку, – отвечала она, покосившись на окровавленную кисть.

Но мальчик посмотрел на нее загоревшимися глазами, забыв о больной руке, и прошептал:

– Китти… Да ведь мы можем сейчас сбежать!..

Ее глаза удивленно распахнулись. Действительно, чем не шанс? В их распоряжении есть лошади и даже оружие. Они могут исчезнуть сию же минуту, пока не вернулись Сэм с Тревисом, и запросто достичь армии конфедератов! Конец неволе! Их ждет свобода!

– Найди веревку и свяжи их как следует, а я покараулю. А потом мы исчезнем отсюда. Как только мы отъедем подальше от лагеря, я займусь твоей раной.

Морщась от боли, Энди принялся за дело. Когда все янки были связаны, мальчик привел двух оседланных лошадей. Беглецы вскочили в седла и только было направились в лесную чащу, как навстречу им выехал Тревис.

– Не смей к нам приближаться! – крикнула Китти, беря его на мушку. – Тревис, я не шучу. Мы уедем отсюда в любом случае, даже если придется тебя пристрелить!

Тревис не спеша поглядел на связанных солдат, валявшихся на земле, на мертвого Вайли Барнса и на окровавленную руку Энди.

Его лицо выражало сильную озабоченность, но никак не растерянность, а тем более страх. Капитан прищурился, что означало у него глубокую задумчивость.

– Ладно, – промолвил он наконец. – Уезжай. Я не стану тебя удерживать.

Китти почувствовала удивление и облегчение оттого, что все кончилось так мирно. Она ударила пятками по бокам лошади и в сопровождении Энди проехала мимо Тревиса, не спускавшего с них напряженного взгляда. Оба беглеца по-прежнему держали капитана под прицелом. Подождав, пока они подъедут вплотную, Колтрейн заговорил:

– Что же ты не спросишь, куда пропал Сэм?

Только тут до Китти дошло, что Тревис вернулся один.

Заметив ее неуверенность, Колтрейн продолжил:

– Китти, мы бы вернулись намного раньше, но лошадь Сэма наступила на гремучую змею. И гремучка успела его укусить. Беднягу здорово скрутило, и я вернулся за тобой, за помощью. Понимаешь, моя нога зажила не настолько, чтобы запросто соскакивать с седла, а уж тем более пытаться поднять старого увальня на круп своего жеребца. Если ты сейчас не поедешь со мной, он умрет. А ты, наверное, знаешь, как лечить укус гремучки.

– Да, конечно, – горячо откликнулась она. Ведь Сэм Бачер был ее другом. Он не сделал Китти ничего дурного, и теперь при мысли о том, что сержант лежит где-то в лесу один, в то время как смертоносный яд расходится по его жилам, у нее стыла кровь. – Но почему он сам не сел на твоего жеребца? – удивилась пленница.

– Похоже, Сэм еще и сломал лодыжку, падая с лошади. Он не в состоянии двинуться с места.

– Китти, – робко вмешался Энди, невольно морщась от непрерывной боли в раненой руке, – по-моему, мы вполне могли бы проведать Сэма. Я все время буду держать под прицелом капитана, и, как только ты поможешь Сэму, мы отправимся в путь.

Китти коротко кивнула в знак согласия, приказав Тревису ехать впереди.

Капитан молча развернул лошадь и поехал к месту происшествия, стараясь как можно быстрее миновать чащу с густым подлеском и кучами гниющего валежника.

Он пристрелил змею почти тотчас же после того, как она напала на Сэма. Это оказалась тростниковая гремучка насколько Колтрейну было известно, самая ядовитая разновидность этих смертоносных тварей. Он снял с Сэма ремень и наложил жгут на его ногу, чтобы помешать яду распространиться по всему телу. После этого он поспешил за помощью.

Они уже ехали добрых четверть часа. Молчание нарушил Тревис, спросив у Энди, что случилось с его рукой, мальчик вкратце описал все, как было. Колтрейн с чувством выругался сквозь стиснутые зубы и сказал:

– Я рад, что ты прикончил этого сукина сына. Мне с самого начала было ясно, что от него нечего ждать, кроме неприятностей. Извини, что так вышло, Энди. Поверь, что в мое присутствие это никогда бы не произошло!

– Так почему же ты отправился на прогулку, – не удержалась Китти, – зная, что подвергаешь нас такой опасности?

– Ох, Китти, да разве тебя можно подвергнуть опасности? – расхохотался Тревис, покосившись на нее через плечо. – По-моему, опасности подвергаются те, кто находится рядом с тобой!

– Езжай, езжай и не оглядывайся. Мы расстанемся, как только я осмотрю Сэма.

Остаток пути они опять молчали. Увидев лежащего на земле Сэма Бачера, Китти сразу же поспешила к нему, напомнив Энди, чтобы не спускал с капитана глаз.

– Потерпи немного, Сэм! – сказала она, доставая из ножен висевший на поясе Бачера нож и разрезая штанину. Две маленькие дырочки от ядовитых зубов все еще сочились кровью. Нога успела сильно опухнуть.

Сэм застонал, бессильно привалившись к стволу дерева, и с трудом проговорил:

– Ох, Китти, нога горит как в огне, да и вторая не иначе как сломана. – Однако несмотря на боль, Бачер обратил внимание на то, как Энди держит под прицелом Колтрейна, и тут же спросил: – Между прочим, что за чертовщину я здесь вижу?..

– Мы бежим из плена. Но сначала я должна помочь тебе, Сэм. А теперь успокойся. Чем меньше ты будешь двигаться, тем меньше яда разнесется с кровью – И она решительно сделала ножом по два надреза на каждом следе от ядовитых зубов, обнажая внутренние ткани Бедняга заскрипел зубами, чтобы не кричать, однако глухие стоны раздавались помимо его воли. Встав на колени, Китти принялась отсасывать из ранок яд, то и дело сплевывая его. Сэм забился в судорогах, его вырвало.

– Похоже, ему не выкарабкаться, – негромко пробормотал Тревис, все еще сидевший верхом, и тут же обратился к Энди: – Парень, помоги спуститься с коня – я хочу в эти минуты побыть рядом со своим старым другом.

Не выпуская из рук винтовку, Энди тем не менее выполнил просьбу, и Китти не стала возражать – она слишком торопилась отсосать яд. Лишь только убедившись, что сделано все, что было в ее силах, она уселась на корточки и с тревогой посмотрела на распростертое перед ней бесчувственное тело.

– Сейчас пока еще трудно сказать, выберется он или нет. Сэм – сильный мужчина. И я сделала все, что могла. Надеюсь, с Божьей помощью нам удастся побороть действие яда.

Все сидели в молчаливом ожидании. Ночная тьма становилась все гуще.

– Стало быть, ты собралась домой, – тихо обратился Тревис к сидевшей рядом Китти.

– Совершенно верно, – откликнулась она. – Домой, в Северную Каролину. Домой, где я смогу дождаться человека, которого люблю и за которого хочу выйти замуж.

– Ну а мы найдем подходящие зимние квартиры и займемся муштрой. К весне, когда новобранцы станут настоящими солдатами, а мы с Сэмом оправимся от ран, нам наверняка удастся покончить с этой войной.

– Мне надоело слышать про вашу проклятую войну, – Устало прошептала Китти.

– Погибло столько отличных парней и сколько еще погибнет, прежде чем война кончится, – продолжал Тревис.

– А скольких убил ты сам? – с укором напомнила Китти.

– Если говорить обо мне – примерно двадцать, а если о моем отряде – не меньше сотни.

– Нашел чем гордиться! – брезгливо поморщилась Китти.

– Я давно ничем не горжусь, Китти. – Она впервые услышала горечь в словах Колтрейна. Похоже, в глубине души этот вояка страдает от круговорота горя и смертей, в который затянула его судьба. – Это ужасная война. Брат против брата. Сын против отца. И подчас сами люди не могут объяснить, зачем они убивают себе подобных. Ну, подумай сама, разве нормальному южанину есть дело до правительства? Его всегда больше интересовали взаимоотношения с Богом, нежели с каким-то правительством, которое пишет указы.

Китти заинтересовал столь неожиданный поворот мыслей.

– И что такого особенного ты знаешь про отношения южан к Богу? – со смехом спросила она.

– Я считаю, что на всей земле не найдется народа более религиозного, чем южане. По природе своей это чрезвычайно добрый народ, хотя чрезмерная доброта слишком легко может превратиться в чрезмерную жестокость. Северянин скорее станет враждовать с чужаками, чем со своими, тогда как южанин в первую очередь набросится на своего отца, брата, сестру, жену или друзей. Вот, кстати, взять хотя бы твоего отца: как он ни любит тебя, а сражается на стороне Северян, и оттого тебе очень обидно, правда?

Китти почти не слушала Тревиса, ей было лишь интересно, с какой целью он затеял весь этот разговор. Она поняла это слишком поздно – Энди задремал, капитан молниеносным движением вырвал у мальчика винтовку и засмеялся:

– Ну вот, Китти, теперь совсем другое дело. Благородному Югу придется еще немного подождать твоего возвращения, потому что ты снова останешься с нами! – Естественно, в его издевательском тоне не осталось и намека на мягкость и рассудительность, усыпившие бдительность их юного часового.

И тут произошло невероятное – Китти опустила голову на руки и разрыдалась от души, оплакивая свою горькую судьбу и свободу, которой так и не удалось добиться. Безнадежно. Ей, верно, не суждено увидеть родной дом. Она навсегда утратила Натана, и отца, и мать. И скорее всего просто-напросто бесславно погибнет от шальной пули в какой-нибудь мелкой стычке. Да и может ли вообще иметь значение то, какая судьба их ждет? Тот мир, который окружал ее с детства, который она знала и любила, утрачен, уничтожен навсегда. И прошлого ей не вернуть.