Бедный Оливер! Быть презираемым таким слизняком, как Бауэр, невыносимо.

– Как вы нас нашли?

– Было совсем нетрудно проследить, куда то и дело ходят лакей и второй брат, Эван. Скоро он станет бароном. Кстати, вчера вечером я наблюдал за вашим маленьким шоу. Танец обнаженных! Это было… как правильно сказать по-английски? Трогательно! Лучше бы тебе было поехать домой. – Бауэр помолчал, взглянув на Мэри со злобной улыбкой. – Но тогда мой план был бы не таким занимательным. А сейчас в нем есть гармония, не так ли? Сначала Рейнберн пытался погубить меня, а теперь я погублю его.

Слова Бауэра не испортят того очарования, которое вчера в сумерках охватило ее и Алека. Сердце Мэри неистово колотилось в груди. Глубоко вздохнув, она попыталась сосредоточиться. Она лежит у ног безумца, а раненый – или умирающий – Алек в машине. Она Мэри Ивенсон, умница, умеющая все улаживать. Богородица для людей, которые гораздо старше ее.

– Алек богат. Он может дать вам денег, чтобы вы уехали, забрав всю свою семью. Вы вернетесь в Австрию или поедете, куда захотите, – я смогу уговорить его.

Бауэр покачал головой:

– Нет, это меня не устраивает. Моей репутации конец, – сказал он.

– Вам следовало подумать об этом до того, как вы воспользовались слабостью многих женщин.

– Признаюсь, что с тобой я совершил ошибку. И ты не так уж молода, верно?

К чему с ним спорить? Он говорит правду.

– А ты хоть девственницей-то была? – спросил Бауэр.

– Была. – Мэри вызывающе на него посмотрела.

– Тогда Рейнберну еще за многое придется ответить. Лицемер!

– Я по своей воле отдалась ему. Чего не сделала бы ни одна разумная женщина по отношению к вам.

– Заткнись!

Язык не слушался Мэри. Хорошо хоть этот человек еще не застрелил ее. Но Мэри подумала, что если она не перестанет спорить с ним, то он не сдержится и попытается взять над ней верх. Может быть, каким-то чудом Алек придет в себя, или ей удастся бросить пригоршню земли в глаза Бауэра – сделать хоть что-то.

Но земля в конюшне была слишком хорошо утоптана. Мэри умрет с грязью под ногтями.

– Вы застрелите меня тут, где я сижу, или мне встать?

– Какая разница?

– Я читала о расстрельных командах. Разве ее члены не выстраиваются в шеренгу перед стеной? Вам будет проще прицелиться.

Бауэр пожал плечами.

– Ну, если тебе так хочется… Вы, англичане, сумасшедшие.

– Может, дадите мне руку – как джентльмен, чтобы помочь встать? – Мэри не была уверена, что сможет подняться сама. – Это меньшее, что вы можете сделать.

Еще одно пожатие плечами. Его левая рука потянулась к ней, а правая по-прежнему держала пистолет, нацеленный в ее голову.

У нее будет совсем мало времени, так что ей нельзя двигаться неуклюже. Она почти сбросила стеганое одеяло с фонографа, когда споткнулась об него. Один хороший рывок – и она высвободит его.

И этот рывок ей поможет сделать Бауэр.

Мэри представила, что играет в крикет. Одеяло взлетело в воздух и упало Бауэру на голову. Мэри надеялась, что его рот откроется от удивления и часть мышиного помета высыплется прямо в него.

– Scheiss! Дерьмо! – выкрикнул Бауэр, хватаясь за одеяло.

Именно так.

Мэри выставила вперед испачканную травой ногу, о которую на мгновение ослепленный мужчина тут же споткнулся.

Пистолет выстрелил, когда Бауэр упал. Несколько долгих секунд он барахтался под одеялом, а потом замер.

Мэри подбежала к стене и схватила грабли. Они казались куда более смертоносными, чем лопата, и Мэри не терзали сомнения о целесообразности их использования.

«Алек, Алек, прошу тебя, очнись!» – молила она про себя. Мэри занесла грабли над Бауэром, в последнее мгновение развернула их зубьями вверх и со всего маху обрушила их на него. Она не решилась приподнять одеяло, чтобы посмотреть, в какое место попала. К счастью, он все еще не двигался. Мэри надеялась, что он нанес себе смертельное ранение и больше не будет представлять угрозы.

Мэри била крупная дрожь, но она держалась за грабли, как за спасательный круг.

А потом она еще раз ударила его.

Быть может, за это и за свои недавние действия она попадет в ад, однако Мэри надеялась, что этого не случится.

– Ты была так занята, детка.

Голос Алека звучал совсем слабо, но все же его было слышно. Оглянувшись, она увидела, что он сидит в «пегасе», а из головы у него струится кровь.

– Алек! – закричала она.

– Не так громко, у меня дьявольски болит голова. – Указав на Бауэра, он спросил: – Это наш добрый доктор, я полагаю? Я не знал, кто меня ударил. Он мертв?

– Не знаю… Я боюсь смотреть… Надеюсь.

– Такая жестокость от такой милой маленькой леди, как ты… Помоги мне, пожалуйста, выбраться из машины, Мэри. Прошу тебя.

Мэри протянула ему руку, и Алек почти выпал из автомобиля.

– У меня все двоится перед глазами. Я вижу двух тебя, но это приятное зрелище. Прости, пожалуйста, что подвел тебя. – Он нетвердо стоял на ногах и держался за крыло машины.

– Ты меня не подводил, – возразила Мэри. – Кто мог предположить, что он явится сюда?

– Я должен был это сделать. Нам нужно убедиться, что он мертв, Мэри. Дай мне грабли, чтобы я мог на них опереться.

Мэри не была уверена, что готова расстаться с граблями, потому что и сама неуверенно держалась на ногах. Она неохотно разжала пальцы и протянула грабли Алеку, думая о том, что поможет ейустоять.

Алек, как и она, был босым. Кроме брюк и крови на нем ничего не было. Он пошел вперед, тяжело опираясь о грабли.

– Тебе придется наклониться и приподнять край одеяла, Мэри. Я не могу сделать это, а если сделаю, то упаду. Голова идет кругом.

Мэри с трудом сглотнула, испытывая страх перед тем, что она сейчас увидит. Она закрыла глаза, но тут отчетливо услышала, как пистолет выстрелил снова.

Глава 36

– Не совсем так я хотел удивить тебя сегодня утром, – задыхаясь и зажимая раненое плечо рукой, проговорил Алек. Боль была такой резкой, что у него перед глазами заплясали черные точки, причем танцевали они не нежный вальс. Алек закрыл глаза, пытаясь собраться с силами и унять участившееся дыхание.

Хорошо, что пуля попала в левое плечо, а не в сердце. К счастью, теперь мерзавец был мертв. Он случайно выстрелил в себя, когда Мэри заманила его в ловушку, но у него не хватило любезности умереть, не совершив еще одной гнусности.

Кровь. Кровь была повсюду, много крови. Кровь отхлынула и от лица Мэри, когда она пыталась взять себя в руки. Руки дрожали, когда она перевязывала плечо Алека разорванными простынями, принесенными из сторожки, и кровь тут же пропитывала повязки.

– И что за сюрприз ты мне готовил? – тихо спросила она.

– Ну-у, ты же говорила, что хочешь научиться водить машину. Теперь у тебя будет такой шанс.

– В-водить? – Мэри произнесла это слово так, будто оно было иностранным.

– Отсюда до Рейнберн-Корта целые мили по лесу, – проговорил Алек. – К тому времени когда ты дойдешь туда пешком, я загнусь, как наш друг, лежащий на полу.

Мэри поежилась. Алек не считал рану в плечо смертельной, но кто может знать, к чему она приведет? Он уже забыл то, что учил в школе о венах и артериях, – единственное, что помнил совершенно точно, так это то, что кровь течет в жилах, как красная река, что он вообще не должен шевелить рукой, что его голова разрывается от боли и что ему нужен доктор. Он отважен, но не глуп.

– Прости, Мэри, но другого выхода нет. Я тебе все объясню, и пока тебе лучше одеться.

– Одеться? – ошеломленно переспросила Мэри. Кажется, она и не замечала, что ее халат залит кровью, а ноги босые.

Мэри была в шоке. То, что она сделала, наверное, будет преследовать ее до конца дней. Бауэр умер от раны в животе, но прежде Мэри отбросила в сторону пистолет и снова ударила его граблями – на этот раз она повернула зубцы грабель вниз, причем рваное одеяло уже не прикрывало его лицо, искаженное болью. Мэри стала Боудиккой Алека.

– Хотя бы надень туфли, иначе твои ноги будут скользить на педалях. Я подожду. – Алек попытался улыбнуться.

Она такая смелая! Алек слышал, как она поддразнивала Бауэра, когда лежал на сиденье автомобиля, изнывая от боли и силясь встать, чтобы спасти ее. В результате его спасла Мэри, но сама еще не пришла после этого в себя, бедняжка.

– Я не хочу бросать тебя, – заявила она.

– Не беспокойся, я никуда не уйду, – сказал Алек. – А вот ты уедешь, детка. И поторопись.

Сев спиной к стене, Алек стал обдумывать свое будущее. Если, конечно, выживет. Даже когда пулю вынут, ему может грозить заражение. Он может даже потерять руку. И как же тогда он станет обнимать Мэри, танцевать с нею вальс под музыку настоящего оркестра, удерживаться над нею, когда его плоть будет проникать в ее потрясающее лоно?

Она бы убила Бауэра за него, если бы этот человек не был уже при последнем издыхании. Злоба в глазах доктора была более убийственной, чем безумный выстрел из его пистолета. Все кончено. Конечно, будет какая-то суета, связанная с расследованием, но Эдит теперь отомщена, а с Мэри все в порядке.

Алек попросит ее выйти за него замуж. Он не может допустить, чтобы такая женщина, как Мэри Арден Ивенсон, уехала от него.

Если только она простит его за то, что он вовлек ее в столь неприятную ситуацию.

Но он ей за все заплатит. Меха. Украшения. Собственный автомобиль.

О чем он думает? Если не считать машины, в голове Мэри нет и мысли обо всяких дамских пустячках. Она выше всего этого. Алек никогда не встречал такой женщины и никогда больше не встретит. Мужчины из рода Рейнбернов не были полными идиотами, несмотря на то, что на протяжении веков их привлекали неподходящие женщины. Они видели, чего им хочется, и шли за этим. Его отец приметил дочку своего арендатора, когда ехал верхом по полю, и все вышло так, как вышло. Их любовь была недолгой, но мать Алека даже отчасти не была такой благоразумной, как Мэри.