Что же ей оставалось делать теперь, девушка совсем не представляла. Казалось, теперь она потеряла последнюю нить, связывающую Мартина Роана с Вильямом Грэем. Никогда раньше Дженнифер не было так горько. Она готова была признать свое полное поражение.

Окно с веселенькими занавесками, освещенное теплым сиянием необычной розовой лампы, внезапно привлекло к себе внимание Дженнифер.

Продрогшей от сырости девушке маленькое кафе показалось самым уютным на земле местом. «Утренний кофе» – гласила вывеска за окном. Девушка, не раздумывая, толкнула стеклянную дверь и вошла. Кофе был горячим и крепким, с целой шапкой взбитых сливок. Настроение Дженнифер сразу улучшилось. Пусть в Дэррили и не осталось никого из Роанов, она все равно может съездить туда и взглянуть на дом, в котором они когда-то жили. В округе наверняка полно людей, которые их помнят. Они смогут рассказать Дженнифер историю ее семьи... и, может быть, даже историю ее отца. Возможно, это будут мистер и миссис Куин. Или даже Конн. Он ведь местный юрист. Вероятно, он знаком со всеми семьями в округе и многое знает об истории Дэррили... Хотя, когда прошлым вечером они остались в гостиной наедине, девушке было невероятно трудно говорить с ним о Роанах. Конна наверняка удивит интерес к этому семейству со стороны приезжей. А Дженнифер нельзя выдавать свою связь с Роанами. Пока нельзя. Она же не знает, что такого ужасного совершил когда-то ее отец, раз он обрек себя на пожизненное изгнание.

Остаток дня она провела почти так же, как вчера. Одинокий ужин, – Конн опять сидел за угловым столиком, уткнувшись в свою книгу, – и кофе с гостеприимным семейством Куин в гостиной. Кузен присоединился к ним позже. Мистер и миссис Куин вскоре отправились решать какие-то дела, их многочисленные отпрыски разошлись спать, и опять Дженнифер и Конн остались в комнате вдвоем.

– Не очень удачное начало для отпуска, – заметил О'Кэррол, намекая на плохую погоду. – Чем вы сегодня занимались?

Он поднялся с кресла и пересел на диван. Теперь они с Дженнифер были близко друг от друга, даже слишком близко. Девушку это смущало. Она украдкой рассматривала своего нового знакомца. Конн О'Кэррол был рослым, хорошо сложенным мужчиной. Когда он немного наклонился вперед, чтобы подбросить торфа в камин, девушка поразилась ширине его плеч и могучим мускулам, выпирающим даже из-под толстого твидового пиджака. Несомненно, он был очень сильным. Она подумала, что Конн гораздо больше похож на спортсмена, чем на унылого клерка, эдакую канцелярскую крысу.

– Утром я бродила по городу под дождем, – сказала Дженнифер. – А остаток дня провела за чтением у камина.

– Гм. Не очень-то увлекательно. – Конн обернулся и окинул собеседницу любопытным, точно оценивающим взглядом. Но его глаза были добрыми. «Они такого же цвета, как у миссис Куин», – подумала Дженнифер. Очень красивые глаза, даже чересчур красивые для мужчины. У всех ирландцев красивые глаза; печальные, мудрые и глубокие как озера. «И грусть, и улыбка в твоих ирландских глазах», – вспомнились ей слова поэта. «Стоп, – сказала себе девушка. – Кажется, ты становишься слишком сентиментальной».

Конн принялся расспрашивать ее о работе. Как выяснилось, он неплохо разбирался в живописи. Он рассказал, что в Карбэрри открыт Художественный клуб. В нем состоял один молодой пейзажист, чье имя ей было знакомо. Его картины уже получили известность в Англии.

Дженнифер заявила, что ее больше интересуют люди, а не пейзажи. Она рассказала Конну о двух сегодняшних встречах – с мальчиком, ведущим запряженного в повозку ослика, и тремя незнакомцами на мосту. Их неповторимые лица произвели на художницу неизгладимое впечатление.

– Они пришли мне на помощь, когда я не смогла разобраться с расписанием автобусов на остановке, – призналась девушка. – Я спросила у них, какой автобус идет до Дэррили-Хаус. Очевидно, они решили, что я собираюсь поглядеть на поместье. Один из мужчин заметил, что такая поездка вряд ли покажется мне приятной. Усадьба давно разрушилась, а угодья вокруг нее заросли бурьяном.

Конн иронически хмыкнул и улыбнулся:

– Ну, дело обстоит не совсем. так. Дом, конечно, давно нуждается в ремонте. Сомневаюсь, однако, что его когда-нибудь приведут в порядок. – Конн пожал плечами, словно желая подкрепить этим свои сомнения. – В наши дни люди совсем не горят желанием жить в подобных особняках. Там громадные холодные комнаты, очень неудобная планировка. Вообще, дом неуютный и слишком уж большой. В любом случае, пока жива старая леди, его невозможно продать.

– Какая старая леди? – возбужденно воскликнула Дженнифер. От волнения у нее даже затряслись руки. – Я слышала, все Роаны умерли...

– О нет. Старая миссис Роан еще жива, – продолжил Конн, не подозревая, что сейчас чувствует его собеседница. – Она живет в доме для престарелых в Карбэрри. Насколько мне известно, она очень стара и совсем плоха.

Он резко поднялся, расправив плечи. Казалось, ему стало тесно в этой маленькой душной гостиной.

– После ее смерти Дэррили-Хаус отойдет правительству, – продолжал он. – Это происходит с любым заброшенным поместьем при нынешнем режиме. А пока Дэррили-Хаус официально принадлежит старой миссис Роан, хоть и находится в ведении лорд-канцлера.

Дженнифер было наплевать на все эти юридические тонкости. Ее помыслы без остатка принадлежали старой миссис Роан. Вероятно, эта дама и есть ее бабушка. Она больна, всеми брошена, одиноко живет в доме для престарелых. Может, завтра же отправиться прямо туда и все открыть миссис Роан? Ведь, как-никак, она теперь единственный родной человек для нее на всем свете. И этот родной человек так стар, одинок, так нуждается в чьем-то внимании и любви...

Дженнифер посмотрела на стоявшего у окна мужчину. Дождь прекратился. В реке отражались лучи предвечернего солнца.

– Вечерок обещает быть чудесным, – заметил Конн. – Как насчет небольшого знакомства с округой? Не желаете прокатиться на машине?

– Спасибо, с удовольствием! – охотно согласилась девушка. Возможно, ей удастся вытянуть из него еще что-нибудь о Роанах. Или даже он отвезет ее к особняку, который когда-то был им домом.

Глава 3

Дженнифер сбегала наверх за свитером. Накинув его на плечи поверх коричневого шелкового платья, она вышла вслед за Конном из отеля. Его машина была припаркована на набережной. На первый взгляд ей не помешал бы хороший ремонт. Девушка уселась впереди рядом с водителем. На заднем сиденье громоздились бумажные папки, перетянутые розовой лентой, пара грязных резиновых сапог, хлыст наездника и уздечка. Все это говорило о разнообразии интересов владельца машины.

– Куда мы едем? – поинтересовалась Дженнифер, когда мост остался позади.

– Для начала к озеру.

– А это далеко от Дэррили-Хаус?

Конн озадаченно поглядел на нее:

– Мне это только кажется или вы действительно так стремитесь попасть туда? Объясните, ради бога, что вас туда тянет?

От неожиданности девушка залилась краской.

– Вы сами говорили, что мне стоит посетить Дэррили-Хаус, – пробурчала она. А затем добавила уже более уверенным тоном: – Похоже на то, что во всей округе больше и смотреть не на что.

Мужчина громко засмеялся:

– Вы абсолютно правы! Но и на Дэррили-Хаус не очень-то стоит смотреть. Вот что мне непонятно, – продолжал он, когда машина свернула на главную улицу, – так это то, что вы выбрали именно наш город. Что привело вас сюда? Ведь кругом одни только болота. Готов поклясться, что Дэррили не упоминается ни в одном из туристических проспектов. Как вы вообще узнали про нас?

– Ну... мне понравилось название, только и всего, – солгала Дженнифер. – Я нашла ваш город на карте и...

Конн смерил попутчицу пронзительным, испытующим взглядом:

– Как романтично! А вначале вы совсем не показались мне впечатлительной особой.

– А вам не приходило в голову, – суховатым тоном начала девушка, – что я художница и меня не интересуют заезженные маршруты и города из туристических справочников? Что я могу выбрать место для отдыха независимо от их указаний? И кроме того, – добавила она уже более миролюбиво, – меня в первую очередь интересуют люди, а не красивые пейзажи или обычные развлечения для отдыхающих. Как я вам говорила, мне лучше всего удаются портреты. А лица жителей Дэррили приводят меня в восхищение.

– Смею надеяться, и мое лицо тоже, – заметил Конн и громко расхохотался. Его смех был таким заразительным, что Дженнифер тоже не удержалась и присоединилась к нему.

– Не могу сказать, что наш край лишен всякой привлекательности. – Отсмеявшись, О'Кэррол говорил уже совершенно серьезно. – Люди, уставшие от уродства и суеты больших городов, у нас найдут тишину и естественную, неброскую красоту. Горы, озеро, море...

– И бескрайнее небо, – закончила фразу девушка.

Мир вокруг утопал в закатном багрянце. Вершины холмов озаряли алые лучи солнца, сырая после дождя трава отливала золотом. Они ехали прямо на закат. Сияющий впереди солнечный диск манил и притягивал. Дженнифер почти ощущала, как солнечный свет наполняет ее тело и душу, гонит вон накопившуюся за год усталость и грустные мысли, придает сил и храбрости.

Дженнифер очнулась от резкого толчка. Конн так вывернул руль, что машину занесло и развернуло поперек дороги.

– Что случилось? – встревоженно крикнула она.

Мрачный Конн остановил машину и вылез.

– Мамаша Мэгги, – сердито бросил он. – Валяется позади нас. Ноги в канаве, голова на шоссе. Каким-то чудом мне удалось ее объехать.

И Конн пошел в сторону того, что девушка приняла сначала за кучу тряпья, полускрытую придорожными кустами. Дженнифер наблюдала за ним, наполовину высунувшись из окна. Она собиралась предложить помочь ему, но, очевидно, помощи не потребовалось.

Вскоре Конн вернулся, волоча за собой Мамашу Мэгги, которая едва передвигала ноги.

– Я всего-то один стаканчик и пропустила, – жалобно хныкала она.