Стрелять было опасно, он мог задеть Соколова. Но все-таки он выстрелил – и разнес в клочья большой сарай, который стоял совсем в другом месте. Это был первый выстрел в его жизни. Гринфельд пригнулся от страха:

– Царица небесная!

Драка продолжалась… На некоторое время Валерию удалось одержать верх над Соколовым, он заломил руки соперника за спину. Мария вскрикнула… Но Соколов выскользнул и, извернувшись, ударил Валерия.

В этот момент раздался второй выстрел… И все вокруг покрылось дымом. Валерий бросился бежать, но третий выстрел свалил его с ног… Гринфельд освоился, теперь он палил с азартом, удовлетворяя свой инстинкт охотника, о котором любил разглагольствовать на досуге.

Мария вскочила и бросилась к колодцу, к ней подбежал Гринфельд. Они вместе достали из колодца дрожащую от холода и страха Дашу.

– Что это было? – Девочка плакала. – Меня привез сюда какой-то огромный дядька. Схватил возле дома и усадил в машину.

– Главное, мы живы, – прошептала Мария и обняла дочь…

Ей сейчас не хотелось ни о чем думать. Все будет позже… Милиция сопоставит факты, разберется с раненым Валерием и разыщет в больнице громилу Мишу…

* * *

Даша, Соколов и Гринфельд возвращались домой. Даша с Марией сидели, обнявшись, на заднем сиденье. За рулем был психиатр. Соколов с перебинтованными ногами ехал рядом с Марией. Время от времени он зло поглядывал на Гринфельда.

– Ты же сказал, что умеешь стрелять…

– Я не виноват. Я стрелял, как мог. Откуда я мог знать, что эта штука у вас такая крупнокалиберная?

Он посмотрел на связанного Валерия, который сидел рядом с ним… «Вряд ли его посадят, – рассуждал Гринфельд, – но теперь ему обеспечена койка в дурдоме на многие годы»…

Они ехали к ближайшему отделению милиции.

Марию никак не оставлял страх. Привычка бояться заставляла ее пристально вглядываться в лица пассажиров и водителей других автомобилей, пока они стояли на перекрестках.

Соколов все время смотрел на нее.

– Успокойся, – повторял он, понимая, что с ней происходит, – все уже позади. Сейчас вот только сдадим твоего… друга в милицию. Пусть с ним разбираются.

Мария ничего не могла сказать. Казалось, она лишилась дара речи.

Гринфельд уверенно повернул в сторону здания, где располагалось отделение милиции. Уже стемнело, когда они припарковались…

* * *

Поздно ночью Гринфельд подъехал к дому Марии. Все вышли из машины. Соколов хромал на обе ноги и постоянно ворчал, поглядывая на Гринфельда. Даша уже смеялась над этой парочкой спасителей.

– А где моя сумочка? – неожиданно спросила Мария.

– Зачем она тебе? – улыбнулся Соколов.

– Там пистолет…

– Зачем тебе пистолет? – Соколов таинственно посмотрел на Марию и, прихрамывая, направился к столбу.

Остановившись возле него, включил рубильник – словно по волшебству, вся рощица залилась ярким светом…

– Что это? Откуда новые столбы?

– Да просто я обратился в префектуру, но там не оказалось на это денег… Вот, пришлось раскошелиться, – ответил Соколов, скромно опуская глаза.

Он выглядел сейчас иначе. И, хотя ему было больно, улыбался.

В подъезде тоже горел свет. Все лампочки были на месте. Мария нашла ключи в кармане куртки. Хорошо, что она их туда переложила. Сумка осталась в загородном доме Валерия. Сейчас милиция направлялась туда…

Все вошли в квартиру.

– Господи, мам, наконец-то! – сказала Даша и включила свет в прихожей.

Мария снова обняла ее. Потом Даша освободилась из ее объятий и робко подошла к Соколову. Она привстала на цыпочки и поцеловала его.

– Вот видишь, мам, я же говорила тебе, что он принц! А ты все никак не могла мне поверить. Младших надо слушаться! – гордо заявила Даша.

Мария улыбнулась и тоже подошла к Соколову:

– Спасибо вам… Если бы не вы, меня, наверное, уже не было…

– Послушай, почему бы тебе не отказаться от этой дурацкой привычки называть меня на «вы»? Мы что, чужие? – Соколов рассмеялся. Мария после этих слов прижалась к нему…

– Мой господин, вы внушаете мне ужас и трепет…

– Это тебе-то? – недоверчиво посмотрев на нее, спросил Соколов.

Он гладил Марию по голове. Она не сопротивлялась, только прижималась все крепче. Теперь у нее на душе был покой… «И не надо строить никаких планов», – подумала Мария, когда Соколов поцеловал ее.

Гринфельд огорченно наблюдал за этой сценой: Мария снова уходила от него, и, наверное, надолго. Его мечты не осуществились, и он понимал это…

Гринфельд шел по ночному городу, опустошенный. Тем не менее он не чувствовал себя обиженным. Да, Мария осталась с Соколовым, а ему снова отведена роль друга, но он был счастлив: он сумел спасти Марию. Теперь уже ему казалось, что во всей этой истории он играл главную роль!