Барбара Картленд - Любовь и страдания принцессы Марицы

Лорд Эркли и сам об этом подумывал: Он вовсе не был удивлен, когда, возвращаясь в свой номер, увидел двух немецких офицеров в блестящей прусской форме, прохаживающихся по коридору. Лорд Эркли не мог видеть их лиц, но догадывался, что они были в чинах. Офицеры, беседуя, шли к номеру принца Фридриха. При этом лорд услышал, как они обменялись несколькими добрыми словами о кайзере, однако Эркли понимал, что это была просто дань уважения к их молодому монарху, который был так добр к ним. Мысли Эркли были заняты другим: ему очень хотелось встретиться с принцем Фридрихом, а если быть честным до конца, то с его женой.

Проведя всего один день в Мариенбаде, он уже проникся веселым и беззаботным духом этого городка. Сыпались приглашения на большие обеды, где главным действующим лицом был король, а также на завтраки, партии в бридж, в театр. Лорд уже успел возобновить знакомство с принцессой Мюрат и маркизой де Ганэ, очаровательными женщинами и старыми приятельницами короля. Он надеялся, что они отвлекут внимание его величества от политических интриг. Лорд Эркли уже чувствовал, что король, обожавший интриги и шпионские истории, начинал требовать его участия в них, даже если в этом иногда не было необходимости.

"Черт возьми, – сказал он себе. – Я тоже в отпуске и хочу быть инкогнито под видом герцога Ленчестерского!"

Он ведь проделал большую работу, добыв важные для короля сведения, а теперь хотел забыть обо всем, кроме своих удовольствий, что в данный момент означало более близкое знакомство с принцессой Марицей.

Лорд часто выходил на балкон в надежде увидеть ее хоть краем глаза, но безуспешно. Немало разочаровавшись, лорд Эркли подумал, не пойти ли ему в казино или нанести визит одной из прелестных женщин, которые добивались свидания с ним, как вдруг услышал лающий голос принца:

– А, наконец-то! Где ты была, черт возьми?

– Я же говорила тебе, Фридрих, что обещала навестить герцогиню. Она очень стара, не выходит из комнаты, а очень хотела видеть меня и спросить о тебе.

– Когда я захочу, чтобы ты стала сиделкой у занудливой старухи, которая явно зажилась на этом свете, я тебе об этом скажу.

– Ну прости, Фридрих.

– Давно бы так! У меня были гости, и тебе следовало бы развлекать их.

– Гости?

Лорду Эркли послышался вопрос в голосе принцессы. Принцесса говорила, как всегда, тихо и мягко, и ее слова трудно было разобрать, зато принц, выведенный из себя, кричал на нее, и его гортанная немецкая речь была слышна отчетливо.

– Барон фон Эхардштейн и адмирал фон Сендён приходили специально для того, чтобы увидеть меня.

– О! Фридрих, это замечательно! Я так рада!

– Видишь, что бы ты ни думала обо мне, а я не совсем бесполезный человек.

– Я никогда не считала тебя бесполезным, – спокойно произнесла принцесса Марица.

– Императору нужна моя помощь.

Лорд Эркли слушал их разговор просто для того, чтобы насладиться речью принцессы, и ему были неприятны хвастливые нотки в низком голосе принца Фридриха.

– Как ты можешь помочь ему, Фридрих?

– Не задавай лишних вопросов, – ответил ее муж сдавленным голосом, – лучше делай, как я хочу. Сначала принеси мне что-нибудь выпить.

–Ты думаешь, это разумно? – нерешительно спросила принцесса. – Ты же знаешь, что велел доктор.

– Черт бы тебя побрал! Ты будешь спорить или подчиняться? Ты глупа и бесполезна, и именно ты довела меня до моего теперешнего состояния. Делай же теперь, что тебе говорят.

Принц кричал, и принцесса закрыла окно, боясь, что его голос будет услышан в соседних комнатах ив даже в саду.

Теперь, возвратившись в гостиную, лорд Эркли мог слышать только неотчетливый рев принца, и мысли его были весьма невеселыми. Какое дело к принцу у генерала барона фон Эхардштейна, посланника в Лондоне, и адмирала фон Сендена? Конечно, в своем положении Фридрих не мог принести какую-либо пользу кайзеру, но ясно, что его хотели использовать. Но как? Имеет ли это какое-нибудь отношение к королю?

Лорд подумал, что должен доложить обо всем его величеству, но ему неудобно было признаться, что эти сведения он подслушал из разговора принца и принцессы. Он был уверен, что король с его особой проницательностью во всем, что касается красивых женщин, быстро догадается, что лорда интересовал не столько принц Фридрих, сколько его жена.

"Я не столько заинтересован ею, – подумал лорд Эркли, – сколько мне жаль, что такое молодое и привлекательное существо связано с этим жестоким и грубым человеком, какие бы ни были причины подобного поведения".

Он также убеждал себя, что его интерес вызван тем, что принцесса наполовину англичанка.

Ночью лорд внезапно проснулся и поймал себя на том, что думает о ней. И в памяти его всплыло воспоминание, что ее мать была дочерью герцога Дорсетского. Поэтому-то принцесса так хорошо говорила по-английски и, когда она была испугана или о чем-то просила мужа, яснее выражалась на английском, чем на немецком.

Лорд Эркли очень надеялся, что, когда принц ругался на неродном для принцессы языке, для нее не всегда был понятен смысл некоторых его пьяных словечек. Лорду очень неприятно было думать, что именно сейчас принцесса. Выслушивает ругательства и оскорбления, и он, взяв шляпу и трость, отправился через весь парк к курзалу. Он не любил играть днем в азартные игры, но знал, что в очаровательном казино найдет много знакомых. Благодаря светской публике, привлеченной в Мариенбад присутствием короля Эдуарда, оно соперничало с казино Гамбурга и Монте-Карло.

Первым, кого встретил лорд Эркли, был сэр Генри Кемпбелл-Беннерлен, лидер либеральной партии. Он был частым гостем в Мариенбаде из-за болезни жены.

– Рад видеть вас, Эркли, – сказал Кемпбелл-Беннерлен. – Полагаю, вы приехали, чтобы присоединиться к обществу его величества, которое мне все больше надоедает!

Лорд Эркли рассмеялся. Он знал, что сэр Генри недолюбливал короля еще до того, как познакомился с ним ближе, так же как его величество считал, что его мало что связывает с либералом, неоднократно нападавшим на Артура Белфура. Королю не внушали доверия поющие политики, которых считал слишком банальными. Сначала его величество почти не замечал сэра Генри, но однажды пригласил его на обед и очень интересно провел время за оживленной и острой беседой с ним. С той поры, приезжая в Мариенбад, король всегда интересовался, приехал ли Кемпбелл-Беннерлен.

Лорд Эркли спросил, улыбаясь:

– Почему у вас такой усталый голос?

– Я действительно утомлен, – ответил сэр Генри. – Участвую во всех развлечениях короля. Его энергия и аппетит просто не знают границ. Уверяю вас, Эркли, у меня нет ни минуты покоя.

Лорд Эркли засмеялся. Сэр Генри добавил с улыбкой:

– Я покажу вам нечто, могущее заинтересовать короля.

– Что?

Сэр Генри протянул лорду иллюстрированную газету с фотографией, на которой король Эдуард разговаривал с ним в саду у курзала. Король с силой ударял кулаком о ладонь, на что сэр Генри смотрел с особым вниманием. Мельком взглянув на фото, лорд Эркли увидел под ним надпись: "Мир или война?" Он возвратил сэру Генри газету и произнес:

– Я бы тоже хотел это знать.

– А между тем, – ответил сэр Генри, – король всего лишь спрашивал меня, какой палтус вкуснее – печеный или вареный.

Лорд Эркли покачал головой и рассмеялся.

Подумав, он решил рассказать сэру Генри о визите высших немецких офицеров к принцу Фридриху. Он уже было раскрыл рот, но вдруг какое-то внутреннее чувство остановило его. В конце концов это может быть сугубо личная проблема Фридриха. А может быть, Эркли просто хотел оградить принцессу от излишних пересудов? Лорду стало ясно одно: у него нет ни малейшего желания обсуждать принца или принцессу Вильценштейнских с сэром Генри Кемпбеллом-Беннерленом или с кем-нибудь еще. Вместе с сэром Генри он вошел в казино и, немного пофланировав там, в глубокой задумчивости направился к "Веймару". У него было множество приглашений на званые обеды, неясным оставалось лишь, какое из них принять.

В отеле были пажи, всегда готовые отнести письмо в любой конец города, но, как правило, им не приходилось отправляться очень далеко. Большая часть важных гостей останавливалась в "Веймаре", потому что там останавливался король, а остальные в близлежащих отелях, до которых было рукой подать.

Войдя в номер, покинутый совсем недавно, первое, что лорд Эркли увидел на столике в центре комнаты, на котором стоял великолепный цветок в горшке, была записка, которая появилась в его отсутствие. Он взял ее, пытаясь угадать, кто же приглашал его на званый обед, или может быть это было интимное любовное послание от одной из хорошеньких женщин, одаривавших его своим вниманием? Почерк на конверте был незнаком лорду, но понравился ему какой-то утонченностью и изяществом. Вскрыв конверт и увидев подпись, он очень взволновался, а затем прочел:

Лорд Эркли смотрел на письмо и не верил своим глазам. Однако опыт и проницательность сразу подсказали ему, что за этим что-то стояло. Не мог же принц без причины стать вдруг таким приветливым, и наверняка это имело какое-то отношение к визиту двух высокопоставленных офицеров. Мысль об отпуске, конечно, была отброшена, а ведь он так надеялся отдохнуть здесь, в Мариенбаде.

Переодеваясь к ужину, лорд, однако, поймал себя на мысли, что он заинтригован так же, как и в момент, когда он получил первое задание короля. Когда-то его отец надеялся, что сын сделает дипломатическую карьеру, и, окончив Оксфорд, он сразу же поступил на службу в министерство иностранных дел. Это было естественно, ведь он говорил почти на всех европейских языках и считался одним из самых блестящих молодых людей своего круга. Через два года отец его умер, и лорд Эркли нашел, что политика гораздо более занимательна, чем дипломатия, пока министерство иностранных дел не поручило ему посетить несколько стран с особо секретными миссиями. Главным козырем лорда Эркли, и он это знал, была его необычайная способность к языкам. Среди языков, которые знал лорд, был и русский, но об этом почти никому не было известно, что позволило ему однажды собрать в Петербурге сенсационный материал.