– Ездила верхом с лордом Эркли.
– Вы уже знаете!
– Конечно, знаю! Ты не допускаешь мысли, что здесь, в отеле, все всем известно? Мой слуга Анри выгуливал собаку и увидел, как вы отправляетесь на прогулку.
– Как это удивительно – снова быть на лошади!
– И в компании такого обаятельного мужчины, – закончила герцогиня мысль принцессы.
Марица покраснела, и герцогиня сказала:
– Я не дразню тебя. Я так рада, что ты хоть на время отрешилась от своих забот.
– Я была потрясена, совершенно потрясена, когда Фридрих предложил мне это! – ответила Марица. – Я хотела порадовать вас еще вчера, но боялась даже говорить об этом, пока все не свершилось.
– На случай, если бы Фридрих изменил свое решение, – сухо сказала герцогиня. Марица кивнула:
– Не представляю, кто подсказал ему, но главное, он разрешил мне покататься сегодня и сказал, что я поеду и завтра.
Герцогиня молчала. Потом, как бы с трудом подбирая слова, она спросила:
– Что ты думаешь о лорде Эркли?
– Он так добр и так не похож на всех мужчин, которых я когда-либо знала.
– Меня он очаровал!
– Он был у вас!
– Да. Он пришел вчера после того, как ты передала ему мои слова. Мы говорили о его матери, и я думаю, если бы Лелия могла его видеть сейчас, она бы им гордилась.
– Он очень умен, – заметила Марица.
– Что не имеет ни малейшего значения для большинства его знакомых женщин.
– Я всю жизнь слышала, что мужчины не любят умных женщин.
Герцогиня улыбнулась:
– Это зависит от того, как они себя держат. Больше всего мужчина не любит, когда женщина пытается утвердить свое превосходство над ним и доказать, что она умнее его.
– Другими словами, ей следует быть кроткой и послушной, – сказала Марица. – Это чисто немецкая точка зрения.
– Я не это имею в виду, – отрезала герцогиня. – Француженки правили Францией со времен Дианы де Пуатье, но они делали это умно, используя всевозможные женские уловки, закрывающие мужчине глаза на то, что им манипулируют.
– Я не хочу никем манипулировать, – улыбнулась Марица. – Мне приятно, когда мужчина учит меня, потому что я так мало знаю.
– Я уверена, что такой урок доставляет удовольствие каждому мужчине, – сказала герцогиня, – особенно если это урок любви.
Немного смутившись тем, что разговор принял такой поворот, Марица сменила тему:
– Я не хочу говорить о себе. Я устала от этих разговоров. Поговорим лучше о вас, сударыня. Навещал ли вас король?
– Он придет завтра на чашку чая, – ответила герцогиня, – и это значит, что все хорошенькие женщины, ожидающие его в своих надушенных будуарах, будут готовы выцарапать мне глаза.
Это было сказано с таким удовлетворением, что Марица не удержалась от смеха.
– Они действительно душат свои комнаты?
– Конечно! И вместе с тем носят совершенно неприличные так называемые "платья для чая", мало чем отличающиеся от ночных рубашек!
По выражению лица Марицы герцогиня поняла, что она думала не о короле, а о женщинах, пытающихся заманить в ловушку лорда Эркли.
– Эти любовные похождения несерьезны, – мягко улыбнулась герцогиня. – Это просто времяпрепровождение. Любовь, настоящая любовь, совершенно иная, и она не нуждается в надушенных будуарах и соблазнительных платьях для чая.
Марица ничего не ответила, но у герцогини было такое лицо, как будто она и не подозревала, что такое чувство, как любовь, может родиться в сердце принцессы.
– Не отчаивайся, дитя мое, – утешила ее герцогиня. – Все проходит, особенно несчастье.
– Я не должна думать ни о чем, кроме того, чтобы Фридриху было лучше, – мужественно сказала Марица. И как бы отгоняя от себя дурные мысли, она сменила тему разговора. – О, я хотела спросить вас, ведь вы всех знаете. Слышали ли вы когда-нибудь о баронессе фон Кеттлер?
Герцогиня сразу как-то напряглась и с удивлением взглянула на Марицу.
– Баронесса фон Кеттлер? – повторила она. – А почему ты меня спрашиваешь о ней?
– Кто-то упомянул в разговоре ее имя, – неуверенно ответила Марица, – и я… мне интересно, кто это такая.
– Я расскажу тебе все о ней, – сказала герцогиня, – во всяком случае все, что вообще можно знать о столь необыкновенной женщине.
– А чем она необыкновенна?
– Вернее было бы сказать, что она сделала необыкновенную карьеру, – сказала герцогиня. – Ходят слухи, что начинала она певицей или танцовщицей в захудалом кафе, но никто не уверен, что это правда.
– Актриса?
– О, это слишком вежливое выражение! – сухо сказала герцогиня. – Впервые ее заметили, когда она подцепила, другого слова не подобрать, бедного старого барона фон Кеттлера, очень богатого вдовца, занимавшего к тому же высокое положение в обществе.
– Он женился на ней?
– Он женился на ней и представил ее свету с торжествующим видом фокусника, вынимающего кролика из шляпы, – ответила герцогиня.
– Принята ли она в немецком высшем обществе? Я никогда раньше о ней не слышала.
– Конечно, не в тех кругах, в которых вращаетесь вы с Фридрихом, – произнесла герцогиня, – но вне королевского двора никто не посмел бы закрыть дверь перед бароном фон Кеттлером.
– А баронесса немка?
– Нет, нет! Я этого не говорила! В ней течет очень много кровей, полагают даже, что она турчанка, египтянка или мавританка – одному Богу известно, кто же именно! Однажды, кажется, она сказала, что ее отец поляк.
– А она красива?
– Не в моем вкусе, – сказала герцогиня довольно сухо, – но она, безусловно, очень эффектна, с раскосыми глазами, рыжеволосая и с чувственными манерами, напоминающими мне змею.
Марица изумленно слушала. Если баронесса была именно такой, почему тогда генерал фон Эхардштейн грозил Фридриху пригласить в Мариенбад баронессу, если он не выполнит условия кайзера?
Принцесса вспомнила слова генерала:"Она очаровательная женщина и в прошлом оказала нам неоценимую услугу". Вдруг ее осенило, что это была за услуга! Она сказала дрожащим голосом, почти шепотом:
– Вы думаете, баронесса занимается шпионажем?
– Без сомнения, – ответила герцогиня. – Она замешана во всех интригах секретной службы Берлина! – Увидев испуганное лицо Марицы, она продолжала: – Баронесса посеяла такую смуту среди молодых парижских дипломатов, что президент грозил прекратить существование салона Кеттлер. – После короткой паузы она добавила: – Был грандиозный скандал – не помню уже, из-за чего именно – в Испании. Все было замято, и никто уже не вспоминает об этом, но виновницей скандала была баронесса.
– Зачем же тогда?.. – начала Марица и осеклась.
Теперь вся картина происходящего складывалась перед ней, как мозаика. Конечно, визит барона фон Эхардштейна и адмирала фон Сендена к Фридриху имел отношение к королю Эдуарду и лорду Эркли. Они прекрасно знали, что Фридрих знал лорда Эркли и что несколько лет назад лорд Эркли гостил в Вильценштейне. По заданию кайзера они поручили Фридриху раздобыть какую-то информацию, и, потерпев фиаско на званом обеде, Фридрих решил обратиться к помощи жены. Теперь она понимала, почему он так настойчиво выспрашивал у нее, что ей говорил лорд Эркли. Теперь она понимала и то, почему ей было разрешено и завтра поехать с ним на прогулку.
Сначала ей показалось совершенно невероятным, что ее хотят заставить шпионить за кем-то, тем более за англичанином, ведь в ней самой текла английская кровь. Потом ей стало ясно, что немцы считают ее абсолютно лояльной к нации своего мужа и к "высшей стране", за принца которой ей "посчастливилось" выйти замуж. Сначала все это шокировало принцессу, но потом она подумала, что с самого начала надо было догадаться, что после того, как кайзер три года не общался с Фридрихом, он не стал бы искать с ним контакта без какой-нибудь скрытой причины.
Подавленная тем, что она узнала, Марица машинально встала и подошла к окну. Герцогиня наблюдала за ней, затем спокойно произнесла:
– Самое мудрое, Марица, дитя мое, всегда смотреть в лицо фактам, как бы неприятны они ни были.
– А если факты шокируют и вызывают отвращение?
– Эстерхази всегда были мужественными людьми.
– Дело не в мужестве, – ответила Марица, – а в том, что ищешь выхода из положения и чувствуешь свою беспомощность.
– В подобных обстоятельствах, – резонно заметила герцогиня, – я всегда поступала так, как подсказывало сердце.
Воцарилась такая тишина, что Марица могла слышать биение своего сердца. Герцогиня дала ей совет, который в данном случае был единственно правильным.
Она отвернулась от окна и сказала:
– Я должна идти. Фридрих отдыхает, но я могу ему понадобиться, и вы же знаете, ему не нравится, что я бываю у вас.
– Фридрих или не Фридрих, я надеюсь, ты еще зайдешь, – ответила герцогиня.
– Вы же знаете, что обязательно зайду… и благодарю вас.
– Не за что, дитя мое, не стоит благодарности.
Герцогиня пристально смотрела на Марину, когда она выходила из комнаты. После того как принцесса повернулась и улыбнулась на прощанье, герцогиня еще некоторое время сидела с закрытыми глазами. Она молилась, и какое-то шестое чувство, которое приходит с годами, говорило ей, что ее молитвы будут услышаны.
Всю оставшуюся часть дня до обеда Марица металась от одного решения к другому, так и не понимая, что же ей делать. Первой мыслью принцессы было поставить Фридриха перед фактом и сообщить ему, что она все знает, а также сказать ему, что она не опустится до того, чтобы стать орудием в руках кайзера или чьих-то еще.
Если ее мужа и использовали подобным образом, то она не позволит ему вовлечь себя в эту авантюру. И в то же время она могла понять, как безнадежно пытается Фридрих вернуть себе былой авторитет в глазах императора, как хотелось ему вновь стать в Берлине той влиятельной фигурой, которой он когда-то был.
"Даже если он с успехом выполнит это задание, большой благодарности от них ждать не приходится, – мелькало в голове у Марицы, – а когда он больше не будет им нужен, они просто вытрут об него ноги".
"Любовь и страдания принцессы Марицы" отзывы
Отзывы читателей о книге "Любовь и страдания принцессы Марицы". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Любовь и страдания принцессы Марицы" друзьям в соцсетях.