Сара подумала, не имеет ли в виду Рита, что многие окружающие знают или догадываются о том, что у Риты роман с ее боссом. И не связано ли отсутствие миссис Нильсен с их появлением здесь.

«Мерседес» тем временем продолжал ехать в гору. Дорога изобиловала большим количеством поворотов и сделалась заметно уже. Вокруг тянулись пастбища, на которых мирно пощипывали травку черно-белые коровы. То здесь, то там попадались россыпи лавы. Выше по склону начинались эвкалиптовые рощи. У обочины время от времени попадались деревья, на которых виднелись оранжевые и зеленые плоды. Рита сказала, что это папайя, которая плодоносит круглый год.

Когда «мерседес» преодолел очередной крутой поворот, Рита махнула рукой налево:

— Посмотри туда. Правда, дом отсюда не видно, зато неплохо просматривается подъезд к нему.

Впереди Сара увидела двойную линию кипарисов, которая затем сливалась с густой массой зелени. Дом мистера Нильсена стоял в очень живописном месте.

Впрочем, гордое величие этой резиденции несколько померкло, когда они оказались у ворот. Когда-то, наверное, ворота и впрямь производили внушительное впечатление, но каменные статуи богов тики покосились в разные стороны, словно их тянули на себя лианы, а чугунная вывеска «РА ЧО УЛЕВЕХИ» потеряло одну букву. Кипарисы гордо высились, словно почетный караул, но под ними разрослись кустарники и деревца поменьше, превратив аллею в темный туннель. Брусчатка изобиловала выбоинами.

Рита, сбрасывая скорость, ловко объезжала все ямы, лавировала на узкой дороге.

— Нильсены вернулись сюда совсем недавно и теперь, конечно, быстро приведут место в порядок, — пояснила она Саре, предвосхищая ее недоуменные вопросы. — Еще немножко, и мы увидим дом. Он расположен на нескольких уровнях. Раньше тут была плантация — выращивали сахарный тростник. А дом построили на старом фундаменте. Его заложили давным-давно, когда здесь еще не жили белые. В доме такое множество комнат, что, скорее всего, о многих просто я понятия не имею…

Проехав еще немного, «мерседес» остановился. Дом показался Саре не единым целым, а небольшой деревней, дома которой, однако, имеют общую крышу. Казалось, словно несколько безумных архитекторов строили и перестраивали этот комплекс, двигаясь каждый в своем направлении, руководствуясь собственной логикой и совершенно не интересуясь, что делают его остальные коллеги.

Дом в основном был выстроен из какого-то темного камня, но Сара заметила, что справа у заднего крыла возвышается нечто похожее на смотровую башню.

Над усадьбой, над этим расползшимся, причудливым строением величественно высилась Халеакала.

— Это же просто… — начала Сара, но запнулась, не находя нужных слов. Ей давно хотелось оказаться в живописном и романтической месте вроде ранчо Улевехи.

— Я не сомневалась, что на тебя это произведет впечатление, — сказала Рита. — Конечно, тут все сильно заросло, пришло в запустение, но в этой романтической старине есть нечто неповторимое, чего и днем с огнем не сыскать в этих вылизанных пристанищах для туристов.

— Здесь так много места…

— Раньше, когда тут была настоящая плантация, в доме жило человек двадцать. Кроме того, тут находились контора, конюшня, тут жили батраки. Потом, в годы депрессии, когда с деньгами стало туго, владельцы стали сдавать комнаты и предоставляли лошадей для поездок к кратеру. Потом в доме установили ванны, душ, ничего особенного, как ты еще успеешь убедиться, но две сестры, которым принадлежало ранчо, потратили на переустройство все свои деньги — и ничего у них не вышло.

— Удивительно… Но почему?

— Впрочем, в каком-то смысле их траты оказались не напрасны. Как-то раз сюда приехал мистер Нильсен с группой датских промышленников. В общем, он женился на одной из сестер. Она была очень красивой. Да и сейчас миссис Нильсен сохранила остатки былой красоты. Если, конечно, тебе нравится надменный тип…

Сара подумала, что, возможно, у мистера Нильсена имелись веские резоны предпочесть Риту… Тем временем Рита сделала широкий жест рукой и сказала:

— Отсюда, конечно, не видно, но на том вон склоне есть руины хешу, то есть храма. Собственно, там остался лишь фундамент. Когда мы были маленькими, то всегда играли на горе, но я старалась избегать того места. Я знала, что там приносили в жертву наших предков — они ведь были самые обыкновенные канака. Так освящали тогда храмы. Поговаривают, что миссис Нильсен все еще верит в тех древних богов. Что ж, очень на нее похоже.

Рита снова включила мотор, и они направились к дому. Сара подумала, что одного взгляда на фасад порой достаточно, чтобы сказать, что собой могут представлять комнаты, но на сей раз она терялась в догадках, что же находится там, внутри. По стенам вились побеги пуансеттии. Цветущие деревья словно теснили друг друга, стараясь выкроить для себя побольше жилой площади. Казалось, дом умер, и флора делала отчаянные попытки спрятать его, сделать вид, что он никогда не существовал, а сама, опутав его своими цепкими побегами, безжалостно высасывала из него соки, важные для своей жизнедеятельности.

— В тропиках кусты и деревья быстро отбиваются от рук, стоит им только дать поблажку, — сказала Рита. — Нильсены не жили здесь всего два года, оставили лишь смотрителя, который в основном выполнял обязанности сторожа. Но я думаю, ты можешь вообразить, как все будет выглядеть, когда они наведут порядок.

Сара усомнилась в своих способностях на этот счет. Раньше Рита сказала, что обычный турист не мог и надеяться провести здесь ночь. Теперь она подумала, что, пожалуй, обычный турист вряд ли пожелал бы воспользоваться этой привилегией, даже если бы получил такую возможность. Но ее сильно заинтриговало это место, и она решила исследовать руины хеиау. Коль скоро ей все равно предстоит выступать в материнском Книжном клубе, есть смысл рассказать там кое-что, сильно отличающееся от обычных унылых отчетов туристов, к которым они успели привыкнуть.

Они проехали небольшой бассейн, заросший водяными лилиями, который был перед самым домом, но Рита почему-то свернула направо. Они поставили машину неподалеку, под старым деревом, которое ухитрилось вырасти среди кусков лавы. Тут оказалось довольно свежо. Сара и не подозревала, что на Гавайях может быть так прохладно. Они прошли с чемоданами в выцветшую голубую дверь с отверстиями для вентиляции и очутились в холле, где были свалены какая-то мебель, циновки и старый матрас.

Рита пробормотала что-то насчет ремонта и двинулась вперед по длинному, темному коридору. Под ногами что-то поскрипывало, похрустывало, словно тут давно не подметали. Окна по одной стене были закрыты ставнями, удерживая запах затхлой сырости. Перед ними появилась ящерица и метнулась по стене, исчезнув в лианах, проникших в щели между ставнями.

Потом они поднялись на три ступеньки. Рита открыла дверь, и они оказались в маленькой кухоньке, отделенной перегородкой от большой комнаты с каменным очагом. Сара удивленно оглядывалась по сторонам. Когда-то, наверное, комната выглядела довольно жизнерадостной, но ситцевая обивка дивана и стульев успела порядком выцвести. На низком столике стояла кофейная чашка. По одной из стен серым пушком виднелась плесень.

— Это, естественно, гостиная, — бодро провозгласила Рита. — А там, через коридорчик, две спальни. Та, что слева, — спальня Монти. Он тут бывает редко, и вообще он тихий, так что от него никаких беспокойств не будет. А твоя комната наверху. Следуй за мной!

Сара стала подниматься за Ритой по узкой скрипучей лестнице. Она коснулась пальцами перил и увидела на них пыль. Она уже стала сомневаться, есть ли смысл тащить тяжелый чемодан наверх. Романтика романтикой, но ее любовь к приключениям отнюдь не была настолько сильна, чтобы заставить ее провести ночь в этом месте. Разумеется, ей нужно было только сказать об этом Рите.

Но когда они поднялись на второй этаж, Рита распахнула дверь, и они оказались в комнате, где все было чисто и опрятно, и на окнах висели безупречно белые шторы, а старинная медная кровать сияла так, словно ее совсем недавно начистили. Белый коврик на полу выглядел так, словно его только вчера привезли из магазина, зато мебель была антикварная, и у нее было явно бостонское происхождение.

— Ты только полюбуйся, какой отсюда вид, — сказала Рита, показывая на окна. — Такого нет нигде на этом острове.

Окна выходили на три стороны. С одной стороны обозрению мешало старое дерево, зато с другой стороны виделась покрытая облаками вершина горы, а с третьей — за зеленью пастбищ, вдалеке открывалась голубизна Тихого океана. Маленький островок на юго-западе сверкал, как золотой слиток, под лучами полуденного солнца.

Сара обернулась к Рите и сказала:

— Я обратила внимание на это помещение, еще когда мы подъезжали на машине. Я решила, что это нечто вроде смотровой башни.

— Собственно, так оно когда-то и было. Тогда из нее можно было обозревать все четыре стороны. Хозяин ранчо всегда мог выглянуть из окна и увидеть, что на одном из полей сахарного тростника непорядок — они ведь жгут его во время урожая. Ну что, нравится тебе здесь или нет?

— Теперь да. Но честно говоря, еще недавно у меня закрались кое-какие сомнения.

Рита отозвалась довольным смешком.

— Еще бы! — Она открыла дверцы большого гардероба. — Стенного шкафа тут нет, но можешь повесить свою одежду сюда. Да и настоящей ванны тоже нет, — добавила она, распахнув другую дверь. — Тут все очень просто — туалет и раковина, но когда распакуешься, можешь принять душ внизу. Сегодня я запланировала поездку в «Шератон-Мауи». Почему бы тебе не надеть то прелестное платье, которое ты купила в Гонолулу? У тебя ведь пока что не было еще возможности в нем показаться. И я тоже переоденусь.

— Хорошая мысль, — кивнула Сара.

Она пока что не поделилась с Ритой историей о встрече с Джо Эганом и решила, что еще успеет сделать это, когда они немножко больше подружатся.