Патриция Хэган - Любовь и слава

Китти!

Тревис сжал руку в кулак и с силой стукнул им по ближайшему дереву. Но ощущение боли не сняло горького чувства одиночества.

У Мэрили была почти такая же сила духа, как у Китти. Эта сила не знала границ. Какая другая женщина отважилась бы вот так проникнуть в ряды куклуксклановцев?

Да, он все про Мэрили знал. Постепенно отдельные детали, порой самые фантастические, стали складываться в единую картину. И картина эта получилась скверная. То, что узнал Тревис, ему очень не понравилось. Очень!

Но сейчас думать об этом не хотелось. Хотелось помнить лишь то, какое счастье испытывала Мэрили в его объятиях. Как искренне она отвечала на его ласки! Какая же в ней страсть!

Как у Китти.

Но Мэрили совсем не такая, как Китти. Второй Китти уже не будет никогда. Его огненная, солнечная, рыжекудрая красавица была его единственной истинной любовью!

И тем не менее в Мэрили было нечто завораживающее, нечто совсем особенное. У нее была своя собственная аура, устоять против которой Колтрейн не мог, хотя и не знал, в чем она заключается.

Мэрили совсем не походила на свою ветреную сестру. Боже, никогда не забыть ту первую ночь, когда Элейн забралась к нему в постель, прямо у себя в родном доме! Тревису очень не хотелось, чтобы об этой проделке сестры узнала Мэрили.

Вспомнил Колтрейн и другую ночь. Не прошло и недели после той первой ночи, как Элейн приехала к нему в контору. Она попросила Сэма выйти. И как только они остались в комнате одни, Элейн тотчас же обнажила груди и стала Тревиса поддразнивать:

– У вас, шериф, сегодня вечером что-нибудь на десерт было?

А он, что говорить, всего-навсего живой человек. Черт, тогда ему не хотелось поставить все точки над i и сказать Элейн напрямик, что он не чувствует к ней ничего, кроме чисто физического влечения. Сейчас Тревис вздохнул.

Правда, он уже заприметил характерные признаки, которые должны были бы его насторожить. Такие признаки посягательства на мужскую свободу появляются тогда, когда женщина хочет сделать временное постоянным. Но тогда Тревис этому значения не придал. А теперь очень пожалел, что не принял их всерьез и не прекратил все сразу же. А может, он сам давал Элейн повод? Неужели он был настолько эгоистичным?

Тяжело вздохнув, Колтрейн зашагал к тому месту, где оставил коня. Черт побери, до чего же он устал! А времени поспать уже не будет. Вот-вот должны произойти важные события.

Тревис замер, услышав треск придавленной ветки, и, чисто инстинктивно упав на колени, вытащил пистолет.

– Не стреляйте, шериф! Это я, Уиллис.

Колтрейн увидел, как негр осторожно поднимается из-за куста, растущего возле домика на ручье, и, облегченно вздохнув, сказал:

– Тебе бы лучше научиться реагировать побыстрее, а не то окажешься с пулей в голове!

– Я не знал, что вы можете услышать мои шаги. Я хотел подойти поближе. – Уиллис шагнул на поляну. Дышал он тяжело, а плечи совсем опустились. – Я не думал, что застану вас тут. Я заходил в дом Барбоу. Роза насмерть напугана долгим отсутствием мисси Мэрили. А я знал, что вы были тут, когда я уходил от мисси Мэрили, и сразу бросился к вам, чтобы сказать, что с ней что-то случилось.

– С ней ничего не случилось, Уиллис, – спокойно сказал Тревис. От него не ускользнуло, что негр смотрит на него во все глаза. – Она только что отсюда ушла. И наверное, уже добралась до дому.

– И она пробыла здесь все это время? – воскликнул Уиллис. Но, сообразив, что лезет не в свое дело, понурил голову и отвел глаза.

Колтрейн счел за лучшее переменить тему разговора:

– Ты нашел Мунроу? Ты успел вовремя?

Уиллис мотнул пару раз головой и широко улыбнулся:

– Ага! Я его нашел. И помог убежать. Нам с ним пришлось нелегко, потому что куклуксклановцы были совсем недалеко от нас, но мы все же успели.

– Отлично! – улыбнулся Тревис. – Похоже, что Мэрили не зря рисковала ради твоего народа.

– Да, сэр, это именно так, – согласился Уиллис. И тут же осторожно спросил: – Вы ведь никогда не скажете ей, что это я рассказал вам про то, что она для нас делает? Не скажете, шериф, да? А то она очень рассердится.

– От меня она никогда не узнает, что об этом рассказал мне ты, Уиллис. Когда наступит нужное время, если только оно наступит, я сделаю все так, чтобы она решила, что о ее делах я додумался сам. Так что не беспокойся! Ты поступил мудро, что во всем доверился мне. Мэрили подвергала себя огромной опасности. В клане есть несколько отъявленных мерзавцев. И если бы они пронюхали, что в их ряды проникла женщина, они бы с ней расправились, как с мужчиной.

Уиллиса передернуло.

– А может быть, ее надо остановить?

– Да, в скором времени. Только предоставь это мне. И продолжай с ней себя вести как и раньше. Пока я тебе не дам указаний.

– Хорошо, сэр. А я буду вам рассказывать, что где происходит. Буду с вами держать связь, как всегда.

Тревис махнул рукой и исчез за домиком на ручье.

Ничто не может длиться вечно, сказала Мэрили. Зато может возникнуть нечто новое, не менее прекрасное.

Тревис ей не лгал. Он готов был отдать Мэрили все, кроме сердца, потому что сердце его было похоронено в одной из могил в Неваде.

Никакой боли Тревис не чувствовал. Неразведенное виски горело на дне его желудка. Время от времени Колтрейн поднимал голову и оглядывал салун. Видел он все чуть расплывчато, но этой ночью у него был первый выходной, который он позволил себе за долгие-долгие недели. И если ему захотелось немножко выпить, то, черт побери, это никого, кроме него самого, не касается!

Перед мысленным взором возник знакомый образ – золотисто-рыжие волосы, синие глаза. Китти! На устах ее была та особая улыбка, которая означала: «Я тебя хочу».

О Господи! А как же он сам хочет ее! Так будет вечно.

Тревис не ощущал, насколько крепко сжимает в руках бокал, и сжимал его все сильнее до тех пор, пока он не треснул. Колтрейн почувствовал, как по руке потекла кровь вперемешку с виски.

Сэм отошел от бара и сел напротив друга.

– Ну ладно! – мягко заговорил он. – Что же случилось, почему все началось снова?

– Что началось снова?

– Выпивка.

– Да катись ты к чертям собачьим, Сэм! Сегодня в первый раз за много недель взял себе выходной. Разве нельзя человеку пропустить в тишине пару стаканчиков, и чтобы при этом никто ему не мешал?

– Я бы сказал, что тебя что-то мучит. Выходной здесь ни при чем, я тебя знаю. Что-то тебя грызет. Что? Элейн?

Тревис весь напрягся.

– Принеси-ка мне лучше еще один проклятый стаканчик, Сэм, – оборвал он друга. – Я бы и сам за ним сходил, да кровь идет!

– Я вижу, что идет кровь. И никакого стаканчика я тебе не принесу. Ты и так выпил предостаточно! – Сэм вздохнул, потом, помолчав, добавил: – Ну, говори же! Утешь любопытство старика и скажи мне, что случилось. Элейн? Или снова Китти?

Тревис сердито заворчал:

– Знаешь, Сэм, а ты ублюдок и всегда таким был! Сам не знаю, чего я так долго тебя терплю?

– Все как раз наоборот, – нехотя улыбнулся Бачер. – Так! А сейчас или ты мне все расскажешь, или мы пойдем и займемся твоей рукой. Выбирай сам! Хочешь говорить или хочешь, чтобы кровь не лилась дальше?

– Ни того, ни другого!

Сэм пожал плечами:

– Тогда я буду сидеть здесь и смотреть, как ты истекаешь кровью из-за этой Элейн Барбоу. Честно говоря, я очень удивился. Я полагал, ты в этом деле можешь контролировать себя гораздо лучше. Заметь-ка, она смазливая штучка, по-настоящему смазливая. Будь я помоложе, я бы за твои же деньги вызвал тебя на спор и приударил бы за ней сам. Но поскольку я стар, то мне остается только наблюдать, каким дураком ты из-за нее становишься.

– Заткнись, Сэм! – прохрипел Тревис, прижимая к груди кровоточащую руку.

Сэм сжал губы.

– Значит, дело не в Элейн? Ты опять страдаешь из-за Китти?

Уцепившись одной рукой за край стола, Колтрейн с усилием поднялся. Он понимал, что Сэм только хочет ему помочь. Но бывают такие времена, когда помочь не может никто.

– Я, Сэм, благодарен тебе за беспокойство, но…

Он вдруг замолк, потому что совсем рядом с ним стоял Мейсон. Глаза его сверкали.

– Я бы хотел сказать вам кое-что, шериф. И скажу это прямо здесь и сейчас. Мне наплевать, что на вас эта ваша бляха! – Он заметил кровоточащую руку Тревиса. – И мне наплевать, что вы уже успели побывать в потасовке!

Сэм хотел было отвечать, но Тревис его опередил:

– Если вам надо что-то мне сказать, Мейсон, то говорите! И пусть вас не волнуют ни моя бляха, ни моя кровь.

Сэм встал:

– Тревис, на мой взгляд…

– Не вмешивайся, Сэм! Мы уже собирались идти в свою контору, Мейсон. Если хотите со мной поговорить, можете пойти с нами.

Сэм и Тревис двинулись к деревянным дверям и вышли, оставив Мейсона позади.

Оказавшись на слабо освещенной улице, Сэм покачал головой и пробормотал:

– Черт побери, из-за чего это он так взбешен?

– Да, я дьявольски взбешен, старик! – завопил Мейсон, выбежавший следом за ними из салуна. – Убирайся с моей дороги! – И одним ударом отшвырнул Сэма так, что тот растянулся на дощатом настиле.

Тревис повернулся как раз в тот миг, когда Мейсон занес над ним кулак. Раненая рука сейчас была беспомощной, и потому Колтрейн выставил вперед предплечье, чтобы заблокировать удар Мейсона. А сам ударил его в челюсть левым апперкотом.

Мейсон покачнулся. Следующий удар пришелся под ложечку. Мейсон упал на колени. Колтрейн уловил едва заметное движение противника, потянувшегося к кобуре. Его реакция была мгновенной – изо всех сил он ударил ногой в лицо Мейсона. Тот откинулся на спину, и Тревис, быстро вытащив свой пистолет, приставил к виску Мейсона холодное стальное дуло.

– Так из-за чего же весь этот чертов шум? – сквозь стиснутые зубы спросил он. Из дверей салуна стали выбегать любопытные. – Что же вас так разъярило, что вы чуть было не отправились на тот свет?