Патриция Хэган - Любовь и слава

Тревис подвел врача к стулу и заставил его сесть.

– Вы правы. Я действительно подвергаю вашу жизнь опасности. – Достав револьвер, Колтрейн приставил его прямо ко лбу врача и взвел курок. Раздался угрожающий щелчок. – Потому что, если вы не ответите на мои вопросы, я вас убью. Я никогда не навожу револьвер, если не собираюсь его применить по назначению. А сейчас я очень и очень намерен размозжить вам голову, если вы сию же минуту не начнете говорить.

Врач облизнул губы. Он явно очень нервничал. Зажмурив глаза, он стал ждать выстрела и неожиданно почувствовал, что из него полилась моча. Ощутив под собой на стуле лужицу, он ужасно смутился.

– Что… что вы хотите узнать? – в конце концов с трудом выдавил он из себя.

– Я хочу знать все про это проклятие. Хочу знать, почему они ниспослали его на Элдона.

Врач так и не открывал глаз.

– Прошу вас, умоляю, верьте мне, когда я говорю, что ничего не знаю. Вы не понимаете вуду. Происходят странные вещи, которые никто не может объяснить. Я только знаю, что этот человек рассердил лоа, Барона Самеди. На нем проклятие. Он умрет. Я видел, как это случалось раньше. Мой собственный отец умер от проклятия.

Внезапно голос у врача дрогнул, он опустил голову, закрыл лицо руками и разрыдался.

– Говорят, что мой отец служит лоасам в горах. Что он стал зомби, ходячим мертвецом. Молю Бога, чтобы это было не так! Как подумаю, что его душа терзается в муках, а он сам ходит, погруженный в смерть… – Врач поднял к Тревису залитое слезами лицо, он очень страдал. – Убейте меня, если вам это нужно. Но я ничего больше вам сказать не могу. Я не занимаюсь вуду. Я вуду боюсь. Я не хочу с ним иметь ничего общего. О вашем друге могу сказать лишь одно: он умрет.

Ламеди говорил правду, Тревис уже знал, что, когда ко лбу человека приставлен револьвер, в такой ситуации лгут очень редко.

– Его отравили зельем? – тихо спросил Колтрейн, убирая револьвер.

Врач облегченно вздохнул:

– Не знаю. Честно говоря, думаю, что да. Я изучал медицину в Париже. Среди студентов возникали вопросы о вуду, но профессора лишь смеялись. Они говорили, человек может убить себя сам, если сильно напуган. Ваш друг, возможно, сам себя смертельно напугал. А может быть, ему дали зелье. Я не давал, – нервно произнес он и поспешно добавил: – Или же вуду и впрямь реально, хотя некоторые в это не верят. Как я сказал, мой отец умер после того, как его прокляли.

– И вы думаете, мой друг может стать одним из таких существ, которых называют зомби?

Глаза врача снова наполнились слезами.

– Мне так сказали.

– Вам никогда не приходила мысль выкопать тело отца и все выяснить? – поинтересовался Тревис.

– О нет! Этого я бы никогда не сделал. Никогда! Если бы я так поступил, то навлек бы на себя гнев Барона Самеди. И тогда меня бы тоже прокляли.

– Будь я на вашем месте, я бы докопался до истины, – сказал Тревис и подошел к постели Элдона. – Вы ведь образованный человек. Врач. А рассуждаете как невежда. А теперь убирайтесь отсюда. Меня от вас тошнит.

Колтрейн слышал, как врач стремглав выбежал из комнаты, из его горла раздавались приглушенные звуки, похожие на рыдания.

Тревис коснулся груди Харкорта. Тот дышал с трудом, но все-таки дышал. Колтрейн оттянул левое веко Элдона и увидел его остекленевший взгляд. Элдон находился в глубокой коме. Тревис в отчаянии стукнул кулаком по стене, да с такой силой, что на костяшках показалась кровь.

Элдон Харкорт не шевельнулся.

Черт побери! Ведь нельзя же допустить, чтобы он остался здесь умирать. Если Харкорта действительно отравили зельем, то, чтобы его убить, ему обязательно дадут еще больше зелья. Или же уже дали столько, чтобы его наверняка убить, но зелье сработало не сразу. В данный момент Тревис наверняка знал только одно: если для того, чтобы прикончить Харкорта, необходимы новые дозы зелья, они до Элдона не дойдут. Не дойдут ни за что!

В дверь тихо постучали.

– Войдите, – сказал Тревис, и рука его потянулась к револьверу.

К его удивлению, появился уже знакомый ему священник.

– Нас друг другу не представили. Меня зовет отец Дебинем. Те двое, которые привели вас в кабинет мистера Бэбкока, вернулись и сообщили о состоянии мистера Харкорта. Я пришел узнать, могу ли я чем-нибудь помочь.

Смерив служителя Бога взглядом сверху вниз, Колтрейн решил, что сейчас тот уже не напускает на себя важный вид.

– Это мило с вашей стороны, – сказал Тревис. – Но, как сказал врач, который только что ушел, сделать уже ничего нельзя. Лично я считаю, Элдону дали наркотическое зелье.

Отец Дебинем подошел к постели Элдона и внимательно на него посмотрел. Потом взял Харкорта за запястье. Когда он разжал свои пальцы, рука Элдона безжизненно упала на матрас.

– Дали наркотик или прокляли?

– Если вы верите в эту чепуху о вуду, значит, Элдона прокляли. Я же в это не верю.

– Как я понимаю, в это верит мистер Харкорт. Знаете, возможно, он по собственной воле желает себе смерти, потому что верит, что его прокляли. Могу себе представить, каково увидеть у себя на кровати разбросанные человеческие кости. Одного этого зрелища более чем достаточно, чтобы напугаться до смерти.

Отходя от постели, священник взглянул на Тревиса:

– Так что же вы собираетесь предпринять? Будете ждать, пока он умрет? Если так, то я буду ждать вместе с вами.

На улице снова начался ливень. Со страшной силой выл ветер, бешено стуча по окнам. Даже внутри комнаты все стало серым и мрачным. Да, подумал Тревис, вполне подходящее место для ожидания смерти.

– Он не умрет, – решительно сказал Колтрейн.

– Я буду ждать с вами. Буду за него молиться. Между прочим, – добавил священник, – мистер Бэбкок узнавал, нельзя ли поместить вашего друга в больницу. Но ни в одной из них не согласились его принять.

Тревис нахмурился:

– Это лишь к лучшему. Я бы сделал все, что в моих силах, только бы он не попал в больницу. Я доверяю себе, доверяю вам. Но черт побери, никак не хочу, чтобы Элдон оказался в таком месте, где бы я не мог доверять абсолютно всем. Там они его скорее всего и смогли бы прикончить. Мы с вами будем по очереди сидеть возле него. Надо приготовиться на случай, если они попытаются сюда вернуться и дать Элдону новую дозу зелья.

Тревис сел на пол и прислонился к стене, приняв такое положение, когда в поле его зрения оказались одновременно и дверь, и окно.

– Значит, вы полагаете, что ему и в самом деле подсыпали наркотик? – спросил отец Дебинем.

Тревис кивнул.

– Я, черт возьми, абсолютно уверен, что от проклятия Элдон не умрет. Когда то, что Харкорту подсыпали, утратит свою силу действия, я постараюсь привести его в сознание и втолковать все как есть, чтобы он понял, что сам себя напугал до смерти.

– А что будет, если они попытаются сюда вернуться?

Тревис медленно улыбнулся:

– Тогда я ниспошлю на них свои собственные проклятия.

Пошатываясь, Тревис добрался до своей комнаты и рухнул поперек кровати, даже не сняв сапог. Он так устал, что глаза его сами закрывались.

Целых три дня и три ночи они с отцом Дебинемом по очереди просидели у постели Элдона Харкорта. Смена Тревиса была длиннее, потому что священник в силу своего возраста долго выдерживать не мог.

Элдон все еще жил. Они насильно поили его горячей жидкой едой, действуя очень осторожно, чтобы Харкорт не задохнулся. Иногда он открывал глаза и дико оглядывался по сторонам, а потом снова поддавался воздействию тех сил, которые владели им.

Тревис резко стукнул кулаком по помятой подушке. Что же все-таки дали Элдону эти сукины дети? Что так крепко держит его в этом чертовом трансе или в коме, что бы это, будь оно проклято, ни было? Приходили по приглашению Тревиса еще два врача, но ни тот ни другой ничего сказать не могли. Или не захотели? Все их речи свелись к тому, что они против вуду бессильны.

«Как только отдохну, немедленно пойду к Бэбкоку, – поклялся себе Колтрейн, наконец-то погружаясь в сон. – Повидаю его и потребую, чтобы Элдона Харкорта отвезли домой».

Тревис проснулся оттого, что кто-то грубо тряс его и истерически вопил:

– Вставайте, Тревис. Во имя всего святого, вставайте!

С трудом оторвавшись от подушки, Колтрейн сел на постели и увидел стоявшего перед ним отца Дебинема. По его щекам текли слезы.

– Да простит меня Бог, я никак не думал, что засну. Но уж очень я устал!

Тревис мгновенно вскочил и схватил святого отца за плечо.

– Вы заснули, да? – закричал он. – И оставили Элдона одного?

Ринувшись к двери, Колтрейн хотел было ее распахнуть, но слова священника его остановили:

– Его нет.

Тревис медленно повернулся и отчаянно заморгал. Его сковал ледяной страх.

– Что это значит – его нет? – прошептал он.

Священник опустился на постель, закрыл лицо руками и проговорил еле слышно:

– Я уснул. Да простит меня Бог. Сколько спал, не знаю. А когда проснулся, его не было.

Тревис помчался из комнаты через весь коридор. Добежав до двери в номер Элдона, он открыл ее и оглядел пустую комнату: одеяло было откинуто, простыни в беспорядке.

Подошедший отец Дебинем в полном отчаянии прошептал:

– Я не знаю, как они вошли. Дверь была на замке. А окно заперто, да еще под ставнями. Просто ума не приложу! Да простит меня Всевышний!

– Они умеют каким-то образом проникать в дом. Перестаньте себя винить. Вы намного меня старше, и мне следовало бы знать, что вам трудно бороться со сном. Если бы нам с вами помогал хоть кто-нибудь, но… – Он покачал головой, вспомнив, как на его просьбу все ответили отказом.

Голова Колтрейна печально поникла. Эти негодяи забрали Элдона. Никогда еще Тревис не чувствовал себя таким беспомощным и таким одиноким. Элдон ведь спас ему жизнь, а он, Тревис, не сумел отплатить другу тем же.