В прихожей дома на Гауэр-стрит он отдал пальто и шляпу лакею и когда приготовился следовать за ним наверх, вниз спустилась сама мисс Уэстбрук в простом домашнем платье, вроде тех, что дамы носят по утрам. На этот раз луч солнца не освещал ее, как тогда в Олд-Бейли, в том платье она могла остановиться, чтобы дать собой полюбоваться. На ее лбу лежала печать какой-то внутренней озабоченности, сжавшей ее губы в линию, лишив их обычной милой пухлости. В этот момент никто не мог бы назвать ее ангелом или богиней.

Но ее красота все равно пробрала его, как озноб лихорадки, заставив забыть все остальные несвоевременные мысли.

Она подняла взгляд и увидела его.

— Мистер Блэкшир. — Ее лицо озарилось удивлением и радостью. За две ступеньки до него она остановилась. — Я не была уверена, что вы придете. Но так рада, что пришли. Я рассказала отцу о вашем выступлении на процессе и знаю, что ему не терпится услышать ваш отчет.

— Простите, что заставил сомневаться в своем приходе.

Ожидая, что она заговорит о том, что случилось в Олд-Бейли, Ник внутренне собрался. Момент для этого был подходящий.

— О, по субботам у нас все по-простому, как вы знаете. — Кейт махнула рукой, рассеивая его тревоги. — В гостиной уже находятся два джентльмена, которых, похоже, никто не приглашал.

— Ясно. А вы куда-то уходите? — Он указал головой на нижнюю ступеньку лестницы, напоминая Кейт о направлении, в котором она двигалась. — Уж не навестить ли вашу тетушку-графиню?

Наверно, это прозвучало несколько насмешливо и даже фамильярно. Но со временем он найдет нужный тон.

— Нет. — Радость на лице девушки слегка померкла. — Я всего лишь вышла из гостиной ненадолго.

Она устремила взгляд на нижнюю ступеньку, но не пошевелилась, лишь качнулась на пятках. Выше на несколько ступеней стоял лакей и ждал конца разговора со свойственным слугам терпением.

Мисс Уэстбрук внезапно подняла голову:

— Я собираюсь несколько минут посидеть на скамейке внизу. Не желаете составить мне компанию?

Ему не следовало, если он планировал установить между ними приличествующую дистанцию. Отказ посидеть с ней наедине мог бы послужить отличным началом.

Но Нику было любопытно узнать, что явилось причиной грусти в ее глазах, а также что заставило покинуть гостиную, чтобы предаться одиночеству. Ник поклонился и сошел с лестницы вниз.

Мисс Уэстбрук отпустила лакея и прошла к скамейке. Скамейка стояла, наполовину спрятавшись под лестницей, предоставляя обзор входной двери тем, кто на ней сидел, и не была на самом деле уединенной, поскольку находилась между входной дверью и лестницей, ведущей вниз, по-видимому, в кухонные помещения, что предполагало людское движение. Все же Ник предпочел встать у стены, оставив скамейку в полном распоряжении хозяйки.

— Почему мы ушли в этот коридор? — начал он с наиболее легкой, как полагал, темы. — Не хотите находиться в обществе молодых людей, которых не приглашали?

— Не совсем. — Кейт в некотором смущении разгладила юбки. — Я обратила внимание, что мое присутствие порой отвлекает внимание молодых людей, которые у нас бывают.

— Ага. — Ник сложил руки и уткнулся взглядом в пол. Это могло бы стать идеальной темой для подтрунивания над ней, но стало хорошим испытанием для его решимости. — Судя по вашему бегству из гостиной, вы руководствуетесь чисто практическими соображениями.

— Там очень скучно. — Кейт взглянула вверх, как будто могла увидеть сквозь пол незваных гостей. — Я рассчитываю быть замеченной — с моей стороны было бы нечестно говорить обратное, — но не вижу причины, почему должны отвлекаться на меня совершенно неинтересные мне люди.

— Понимаю. — Это было похоже на жалобу мисс Виолы, которая из всех Уэстбруков в наибольшей степени нуждалась во внимательной аудитории. — Полагаете, они просвещаются, пока мы тут с вами беседуем? Раз им не приходится отвлекаться на ваше присутствие?

Кейт посмотрела на него и улыбнулась. Ник понял, что она, как и он, представила, как ее сестра произносит речь перед группой жаждущих просвещения молодых студентов юстиции.

Вопреки своим строгим намерениям он тоже улыбнулся в ответ. Прошло несколько секунд в улыбчивом молчании, прежде чем Кейт первой отвела взгляд.

— Должна сказать, что вы исключение, так как уделяете должное внимание всем членам семьи. — Она аккуратно сложила руки на коленях. — Никто не считает вас глупым или скучным.

— Я стараюсь не быть скучным. Но, боюсь, мне не всегда удается не проявлять глупости.

Ник сделал многозначительную паузу, чтобы она поняла, что он имел в виду.

Нечто в этом духе он сказал, когда они встретились недавно в суде. Некий намек на извинение. Из соображений благоразумия этим и следовало бы ограничиться.

Но эффект ее улыбки не проходил, наполняя его странными идеями. Что, если он признает всю полноту своей неправоты и принесет полновесное, искреннее извинение? Это послужит лучшей гарантией того, что в будущем он ничего такого себе не позволит. И ее тоже в этом заверит, чего не может сделать намек на глупость и потерю самообладания.

— Мисс Уэстбрук. — Ник отступил от стены и повернулся к ней лицом. — Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя неловко в моем присутствии, гадая, куда склонятся мои мысли. Вы позволите быть с вами предельно откровенным?

Вот и вся его сдержанность и дистанция. Но если это вернет их отношения на прежнюю твердую почву, то и славно.

Она кивнула. Ее синие глаза расширились в ожидании.

Ник сделал глубокий вдох.

— Истинная правда состоит в том, что я, как и любой другой молодой человек, приходящий в этот дом, не могу не замечать вашей красоты. Порой так, что даже забываю обо всем остальном. Видит Бог, что после трех лет я бы хотел привыкнуть к ней, но боюсь, что этого не произошло.

— Понимаю, — пробормотала Кейт, разглядывая сжатые на коленях ладони.

Потом ее глаза, печальные и сияющие, еще раз взглянули на него. Вероятно, она собиралась ответить на его откровенность напоминанием, чтобы он не надеялся.

Но в этом не было необходимости.

— У нас ничего не получится, я знаю. — Он поднял руку, прежде чем она заговорила. — И не только потому, что вы настроены на более утонченную жизнь, чем я могу предложить, но и потому что у меня имеются собственные планы. Полагаю, что это не обидит вас. Вы не та женщина, которая разделит со мной мои устремления и будет рядом со мной в радости и горести, какой мне хотелось бы видеть свою жену. — Это было важно запомнить. Не только он не соответствовал ее стандартам, но и она не могла удовлетворять его как спутница жизни. — Я прошу прощения за дерзкую фамильярность, с которой разговаривал с вами тем вечером, и уверяю вас, что это не имеет никакого отношения к чувствам или намерениям, которые могут вызвать у вас обеспокоенность. Всего лишь неподобающая реакция впечатлительного человека на исключительно красивую девушку.

Ну вот, он и признался в том, что она, вероятно, и без того знала. И теперь, когда он высказал это вслух, представлялось вероятным, что и это не окажется правдой. Он попробует стать равнодушным к ее чарам, упражняясь в этой неромантической прямоте.

— Я не считаю вас таким уж впечатлительным. — Она снова разгладила юбки, глядя в сторону. — Мы уже установили, что вы внимательны ко всем в семье. И это делает вам честь.

— Что ж, спасибо за поддержку моего достоинства. — Боже, он чувствовал себя в десять раз лучше сейчас, чем когда вошел в дверь. Ник подошел к скамейке и сел на почтительном расстоянии от нее. — Теперь позвольте мне спросить вас напрямик и о другом: почему у вас испортилось настроение, когда я спросил, не собираетесь ли вы навестить тетю? Отец запретил вам туда идти?

Кейт повернулась к нему лицом, несомненно, удивленная, что он уловил ее настроение, и хмурым взглядом смерила разделявшее их на скамейке расстояние.

— Нет, я была вчера у леди Харрингдон.

— Она развеяла ваши надежды.

Ник предвидел это и даже предупреждал о такой возможности. Но если окажется прав, особой радости не испытает.

— Визит доставил мне удовольствие. Я произвела на графиню неплохое впечатление. — Кейт наклонила голову, но глаз не поднимала. — Столь блестящее, что она предложила помочь выхлопотать для меня место компаньонки при какой-нибудь даме.

— Сочувствую.

Кейт горько улыбнулась и подняла на него глаза.

— Я сама в этом виновата. Отчасти. Мне следовало сказать, что я лучше никогда не выйду замуж, чем выйду за человека, недостойного моего рода.

Ник мог с легкостью это представить.

— И она, полагая, что у вас нет шанса найти достойную пару, решила, что место компаньонки какой-нибудь великосветской дамы наилучшим образом утешит вашу гордость и достоинство.

— Вы были правы по всем статьям. Пытались предостеречь от завышенных ожиданий, а я в силу гордыни не хотела слушать.

Ему не нравилось видеть ее такой униженной. Ее тщеславие служило отягчающим обстоятельством. Кейт должна была сама его умерить, когда человек, умудренный годами и опытом, подсказывал ей так поступить. И уж конечно, тетка не имела права столь явно пренебречь ее гордостью.

— Это, безусловно, регресс. — Ник подался вперед и, сложив пальцы домиком, поставил руки на колени. Чтобы разговаривать с ней в таком положении, нужно было повернуть голову. — Но если вы признаете этот визит как свое поражение, получится, что я совсем не знаю вас. И что вы ей ответили на предложение подыскать вам место?

Кейт слегка вскинула подбородок и на миг задержала дыхание. Судя по всему, она не ожидала от него такой реакции. Неужели полагала, что крушение ее надежд вызовет у него злорадство?

— Я сказала, что должна посоветоваться с отцом и матерью. Но я не говорила с ними, потому что не вижу основания. — Кейт покачала головой. Признаюсь, что и вправду воспринимаю это как поражение. Согласиться на место компаньонки — это все равно что объявить всему миру, что поставила на себе крест. Но если отклоню предложение, то наверняка тем самым поставлю крест на продолжении отношений. А эта связь очень важна для меня. — Что-то новое послышалось в ее голосе, глухое и пылкое. — И не только по тем причинам, которые служили для вас предметом насмешек надо мной. Я хочу, чтобы моя семья… — От звука дверного молотка — режущей слух какофонии — Кейт подпрыгнула. — Боже, еще гости.