Барбара Картленд - Любовь и поцелуи

— Что случилось? В чем дело? Почему ты дрожишь?

— О Гарри! Гарри!

Расслышав горестные нотки в голосе кузины, Гарри потребовал:

— Немедленно объясни, что произошло!

— Л… лорд Рочфилд…

Гарри сжал ее чуть сильнее.

— Что он опять натворил? Почему ты в таком состоянии?

— Он… приезжал сюда!

— Как он посмел, черт возьми?!

— Он… приезжал… просить меня… стать его женой… — еле слышно призналась она. Это заявление повергло в шок молодого человека. Но тут Арилла подняла голову и посмотрела на него глазами, полными слез. Губы ее тряслись. — Он хочет ж-жениться на м-мне! О Гарри, Гарри, как я могу выйти за него? Как?

Сейчас она напоминала ребенка, плачущего во мраке.

— О Боже! — изменившимся голосом воскликнул Гарри и, больше не в силах сдерживаться, завладел ее губами.

Арилле казалось, что она грезит. Но Гарри продолжал целовать ее, страстно, безумно, требовательно, и девушка начала смутно сознавать, что это именно то, о чем она мечтала. Он целовал ее, пока она не начала отвечать ему: всем сердцем, всей душой, всем телом, отныне принадлежавшими только ему одному. Она была в его объятиях, и любовь пронизывала ее словно ударами молний, почти болезненными в своей силе и напряженности, принося, однако, с собой несказанное блаженство. Они словно стали единым целым, и поцелуй длился целую вечность, поскольку ни тот, ни другой не хотел отстраниться первым. Только когда Арилла была совершенно уверена, что сейчас умрет от счастья и вознесется в рай, Гарри поднял голову и выдохнул:

— Что ты делаешь со мной? Как ты можешь так невыносимо, до безумия, терзать меня?

— Я люблю тебя… люблю! — срывающимся голосом ответила девушка, — но, боюсь, мне все-таки нужно выйти за него замуж.

— Будь он проклят! — выругался Гарри. — Гореть ему в адском огне! Как я могу отдать ему тебя, дорогая?

Он прижал ее к себе, на этот раз обеими руками, и Арилла мгновенно встревожилась:

— О Гарри… твоя рана! Осторожнее!

— Какое это имеет значение, если ты все равно не станешь моей? Счастье мое, ты даже не представляешь, что я перенес за последние недели! Но откуда мне было знать… я даже предположить не мог, что Рочфилд захочет жениться на тебе.

— У… у него есть все, что мне необходимо, — запинаясь, продолжала девушка. — Превосходные лошади для тебя… я так хочу облегчить твою жизнь… чтобы ты не зависел от милости чужих людей…

Гарри невесело рассмеялся.

— Мне бы тоже хотелось этого, — признался он, — но какой ценой?! Чтобы ты вышла замуж за этого негодяя? И ужасная истина заключается в том, что ты никогда не получишь более выгодного предложения и не сможешь сделать лучшей партии!

— Знаю, — шепнула Арилла, — но для меня ничто не имеет значения, кроме того, что я люблю тебя.

— Как можно быть такой наивной и глупой, чтобы влюбиться в человека, подобного мне? — вздохнул Гарри.

— Я люблю тебя, потому что лишь таким должен быть настоящий мужчина — сильным, решительным и в то же время добрым и нежным. О Гарри, как я могу выйти замуж за кого-то другого?

Они одновременно почувствовали, что ноги отказываются их держать, и сели на постель. Гарри обнял Ариллу, а она спрятала лицо у него на груди.

— Твоя вина в том, — сказал он, — что ты так ослепительно прекрасна! Даже когда я не вижу тебя, твое лицо постоянно стоит у меня перед глазами, а когда ты рядом, у меня начинает кругом идти голова.

В голосе его звучала такая нежность, что сердце Ариллы, казалось, вот-вот выскочит из груди.

— Если я и выйду за него, — еле слышно пролепетала она, — то лишь потому, что люблю тебя.

— Черт побери, не такая уж это веская причина! — взорвался Гарри. — На свете, кроме Рочфилда, есть и другие мужчины!

— Да, но они далеко не так богаты, и кроме того… я их совсем не знаю.

Арилла понимала, что в этот момент Гарри думает о том же — денег остается совсем немного. Она взглянула на Гарри и увидела в его глазах желание осыпать ее поцелуями. Он сжал ее в объятиях и поцеловал, грубо, почти жестоко, словно хотел причинить боль. Однако это нисколько не испугало ее, наоборот, она обнаружила, что все более пылко отвечает на его ласки, становившиеся с каждой секундой все более страстными и безрассудными. Гарри откинулся на подушки, увлекая за собой Ариллу, так, что она оказалась лежащей на его груди. Сердца молодых людей бешено колотились. Оба задыхались от переполнявших их чувств, не в силах выразить словами все то, что с ними творилось.

— Ты моя! — наконец сумел выдохнуть Гарри. — И я никому тебя не отдам!

— Это правда?

— Клянусь! Клянусь, что скорее умру, чем расстанусь с тобой!

— Я испытываю то же самое, — прошептала Арилла. — Ты моя жизнь… мое счастье… и никого, кроме тебя, не существует!

— Моя дорогая! Милая! Бесценная!

Он снова начал целовать ее, прижимая к себе все крепче, и девушка наконец уверилась, что в их сердцах горит священное пламя истинной любви, любви вечной, божественной, о которой она мечтала, которую жаждала испытать.

На минуту прервав поцелуй, Гарри еле слышно спросил:

— Когда ты сможешь стать моей женой, дорогая? Я не мыслю больше своей жизни без тебя!

— Я тоже больше не хочу жить без тебя, но…

— Никаких «но», — перебил Гарри, — и если ты думаешь, что я позволю тебе выйти за Рочфилда или за кого-то другого, то жестоко ошибаешься! Ты станешь моей женой, и пусть я пока не знаю как, но мы найдем способ жить, не голодая и не побираясь!

Голова Ариллы упала на плечо возлюбленного.

— Но… как нам это удастся? — робко спросила она.

Гарри не ответил, и девушка, глубоко вздохнув, снова заговорила:

— Как раз перед тем, как ты спас меня… я думала, насколько это ужасно… сидеть без денег… Я получила приличное образование, об этом позаботилась мама; и умею готовить, если есть из чего, кроме того, я неплохо езжу верхом.

Она пыталась говорить небрежно, но в голосе звучали нотки отчаяния. Гарри невесело усмехнулся.

— Меня считают отличным наездником, — сказал он, — но, боюсь, что это единственный мой талант.

Они замолчали, но через минуту громкий радостный крик заставил Ариллу подскочить.

— Нашел! И знаю, что сделаю, по крайней мере это даст нам возможность прокормиться, даже если тебе придется готовить самой, дорогая.

— Что… что ты хочешь этим сказать?

— Я имею в виду, что могу заставить повиноваться самую строптивую лошадь. Сколько раз мне подчинялись жеребцы, которых считали безнадежными!

Арилла подняла голову и удивленно воззрилась на Гарри.

— Отныне, радость моя, — продолжал Гарри, — мы займемся выучкой лошадей, на которых, поверь, будет огромный спрос. Это несложно, требуется лишь немного терпения, и если мы будем разводить редкие породы, то не пройдет и нескольких лет, как разбогатеем!

Он говорил с таким воодушевлением, что Арилла невольно заразилась его энтузиазмом.

— Великолепно! — воскликнула она. — И всего чудеснее, что я смогу помогать тебе в этом… но, Гарри, дорогой, ты забыл, сколько денег нам понадобится на покупку жеребцов и кобыл.

— Раздобыть первоначальный капитал легче легкого!

— Но… каким образом?

— Мы купим все необходимое после того, как поженимся!

Арилла, недоуменно нахмурившись, старалась понять, что пришло в голову Гарри, но тот лишь загадочно улыбался.

— Наши свадебные подарки! — наконец сжалился он. — Они и будут капиталом, с которого мы начнем наше дело, дело, дорогая, которое будет процветать благодаря любви!

— Благодарю тебя, Боже! Благодарю… благодарю, — снова и снова возносила молитву Господу Арилла в своем сердце. Она даже проснулась ночью и еще раз громко прошептала эти слова в темноту.

Три дня прошли в безоблачном и совершенном блаженстве, и девушка чувствовала себя так, словно порхает по облакам, но вскоре угрызения совести начали терзать ее с новой силой. Как она может вырвать Гарри из среды, которая была для него привычной, где он блистал, несмотря на отсутствие денег? Увезти в убогий, жалкий дом, где осыпаются стены и проваливаются полы? Обои отстали, побелка стала серой, штукатурка сыплется с потолка. Как может Гарри смириться с подобным существованием?

Но стоило ей вспомнить о его поцелуях и любви, которую они питали друг к другу, как все остальное казалось ничтожным и не имеющим значения.

— Я люблю тебя! Люблю! — повторяла она Гарри, и его ответная любовь окутывала ее аурой такого счастья, что душа ее взмывала к небесам.

Гарри, как и следовало ожидать, долго дома не усидел и уже на второй день объявил, что должен уйти по делам.

— Но еще слишком рано, — запротестовала девушка.

— Не для того, что я должен сделать.

— Что… что именно? — с тревогой осведомилась Арилла.

— Первый, кому мы должны сообщить о том, что собираемся пожениться, — принц-регент, — объяснил Гарри. — Он любит узнавать новости раньше своих приближенных. И, несомненно, придет в бешенство, если не будет первым, кому я сообщу о предстоящей свадьбе.

Перед отъездом Гарри помог Арилле сочинить вежливое письмо лорду Рочфилду, которое ему должны были вручить, когда тот заедет к ней с визитом. В этом письме она сообщала, что крайне польщена его предложением, но должна серьезно подумать, особенно после того как лорд Рочфилд так сильно напугал ее. Она также написала, будто крайне встревожена тем, что все узнают о дуэли, и поэтому должна сначала повидаться со своими друзьями, прежде чем принять решение вступить во второй брак.

Письмо было вполне дружеским и нисколько не отражало той ненависти, которую испытывала Арилла к этому господину. Перечитав его, прежде чем запечатать, девушка решила, что у лорда Рочфилда нет ни малейших причин рассердиться на нее. Она по-прежнему боялась, что он способен навредить Гарри, и это беспокоило ее больше всего на свете.

— Если он окажется слишком навязчивым, придется снова послать вызов на дуэль, только и всего, — пообещал Гарри, но Арилла испуганно вскрикнула.