– Клайт, где твоя сестра правит в моей кухне, а леди Адэр – моя жена, – ухмыльнулся Конал Брюс.

– Вам следовало бы явиться пораньше, милорд, – дерзко заявила Марджери. – Что ж, едем. Я более чем счастлива покинуть это место.

– Собирай вещи, – велел Конал.

– Вещи? – сухо переспросила женщина. – Все, что есть, – на мне, милорд.

– Зубы Господни! – выругался лэрд. – В таком виде тебе нельзя ехать! Если я не ошибаюсь, именно в этих лохмотьях тебя привезли из Стентона.

– Не ошибаетесь, – кивнула Марджери. – Старый скряга не потратит на служанку и медного пенни. Его жена, упокой Господь ее бедную душу, была такого же роста, как я, но после ее смерти он отвез ее платья на рынок и продал. Мог бы оставить мне хоть одну тряпку, тем более что это ничего бы ему не стоило и одежда была старой и поношенной, но Дуглас думает только о выгоде. Я бы поехала в Клайт даже голой, лишь бы подальше убраться от этого человека и его холодного дома.

– Накинешь мой плащ, чтобы соблюсти приличия, – решил лэрд, снимая плащ и набрасывая на плечи женщины. – Пойдем. Нам нет нужды прощаться.

Марджери вышла во двор, где ждал Дункан, уже сидевший в седле и державший под уздцы двух лошадей. Лэрд помог старухе сесть в седло, и сам вскочил на жеребца. Только когда они проскакали несколько миль, Конал рассказал Дункану о случившемся в доме Дугласа. Брат был поражен.

– И ублюдок еще хвастается, что собирается жениться во второй раз! – добавил лэрд. – Марджери, кто эта несчастная девушка?

– Дочь фермера, который задолжал Уилли Дугласу немного денег. Бедняжка однажды уже убегала, но ее отец послал в погоню Дугласа. Тот ее поймал и потащил в постель, с разрешения отца. Сказал, это будет ей уроком, чтобы впредь не убегала и усвоила, что станет его женой, хочет того или нет. Я до сих пор слышу ее рыдания. Бедняжка так убивалась, когда он взял ее девственность! А позже он хвастался, что приволок свою жертву домой и вместе с ее отцом принялся избивать, пока девочка не лишилась сознания. Теперь они ждут, пока заживут раны и синяки, чтобы потащить ее к священнику. Но после насилия и побоев она еще не поднимается с постели и не может ходить.

– Почему же ты осталась? – полюбопытствовал Дункан.

– Когда кончился срок моей службы, его жена была еще жива. Она была доброй женщиной и так радовалась, что в доме есть еще кто-то, чтобы составить компанию и присматривать за ней. Но когда полгода назад она умерла, куда я могла пойти, милорд? Я даже не знала дороги в Стентон. Лучше расскажите мне о моей сестре и миледи Адэр – они здоровы?

– Вполне, – заверил лэрд, – Адэр стала моей женой и недавно родила сына. Она сказала, что если я доволен таким подарком, значит, должен поехать и привезти тебя в Клайт.

– Так вы и сделали, милорд, – закудахтала старая Марджери. – И я благодарю вас. Думаю, я не выдержала бы долго в доме Уилли и в один прекрасный день просто воткнула бы нож ему в сердце, особенно если бы он снова стал издеваться над бедняжкой.

Мужчины усмехнулись. Лэрд покачал головой.

– Тебе нужно время, чтобы восстановить здоровье, мистрис Марджери, – объявил лэрд. – Но я буду рад, если поступишь ко мне на службу. Я незнатен и небогат, и Клайт не роскошный замок, но ты всегда будешь иметь теплый дом, хорошую еду и новые платья, да и сестра будет рядом.

– Я хотела бы вернуться в Стентон, в свой маленький коттедж, если деревня еще не уничтожена, – упрямо ответила Марджери.

– Сначала немного отдохни. А потом решим, – предложил лэрд. Пусть Элсбет или Адэр расскажут ей о Стентоне.

Уже в сумерках они добрались до Клайта. Сестры, впервые увидевшиеся после почти трехлетней разлуки, расплакались.

Они обнялись и дружно всхлипывали от радости. Лэрд нашел жену в зале, где та кормила сына.

– По-моему, ты слишком рано поднялась, – пожурил он. – Не прошло и суток после родов, моя медовая любовь.

– Я попросила Мердока снести меня вниз, – пояснила Адэр. – Я проснулась, тебя не было, а в спальне так одиноко… Где ты был целый день?

– Мы с Дунканом поехали к Уилли Дугласу и привезли Марджери. Сейчас она на кухне, с Элсбет, и обе плачут так, что на полу уже образовалась лужа, – пошутил Конал. – Слава Богу, что ты о ней вспомнила. Дуглас снова женится и собирался вышвырнуть ее на улицу. До чего же подлая скотина! Несчастная женщина все еще носила ту одежду, в которой ее увезли из Стентона. Разумеется, сейчас ее платье превратилось в жалкие лохмотья. Я отдал ей плащ, чтобы она смогла спокойно добраться до Клайта.

Глаза Адэр наполнились слезами.

– Мне следовало бы подумать о ней раньше, – расстроилась она.

– Марджери сказала то же самое, – ухмыльнулся лэрд.

Час спустя сестры пришли в зал. Конал обрадовался, увидев, что за это время Марджери успела искупаться и переодеться в юбку и блузку Элсбет. Она была куда более худой, чем сестра, но при хорошем уходе наверняка скоро поправится и станет крепче.

Марджери подошла к Адэр и присела.

– Спасибо, миледи, за то, что спасли меня и привезли к Элсбет. Не знаю, что сталось бы со мной, если бы не вы. Я понятия не имела, где вы сейчас, да и найти бы вас не смогла. Я благодарна вам за то, что вспомнили обо мне.

– Мне стыдно, что я не привезла тебя в Клайт раньше, – повинилась Адэр.

– Элсбет рассказала мне о Стентоне, – вздохнула Марджери.

– Значит, ты останешься с нами? – спросила Адэр. – Твоей сестре нужна помощь, поскольку я попросила Флору нянчить малыша.

– Останусь и рада, что вы предложили мне крышу над головой, – кивнула Марджери и, присмотревшись к ребенку, добавила: – Большой парнишка. Вырастет настоящим великаном. При таком-то аппетите!

Адэр рассмеялась и пальцем погладила темную головку младенца.

– Да, настоящим великаном, – согласилась она.

Лето сменилось осенью, но люди Конала продолжали день и ночь наблюдать за окружающими холмами. Зато дома все шло гладко, и Адэр давно поправилась и продолжала хлопотать по хозяйству. Конал почти уверился, что она забыла о Стентоне. Но как-то вечером, когда они играли в шахматы у очага, Адэр снова заговорила о бывшем поместье.

– Рамзи по-прежнему совершает набеги. Нам необходимо избавить границы от этой чумы, и мне нужно навеки распрощаться с прошлым. Пошли в Хейлз, за Хепбернами, к лорду Хоуму и своему брату в Даффдур, чтобы решить, как лучше разделаться с Рамзи.

– Почему ты так упорствуешь? – не выдержал Конал. – Я думал, что после рождения Робби ты забыла о Стентоне.

– Не могу, пока не оставлю от него камня на камне, – тихо ответила Адэр. – Неужели ты до сих пор ничего не узнал обо мне, Конал, Кроме того, что я хороша в постели? Я лучше думала о тебе.

Упрек больно уколол Конала.

– Не пойму, почему тебе нужно мчаться в Англию самой? Если уж так необходимо, мы все за тебя сделаем. Зачем ты там? А вдруг придется драться? Я не могу подвергать тебя опасности, моя медовая любовь.

Адэр глубоко вздохнула.

– Прежде чем стать твоей медовой любовью, Конал, я была Адэр Радклифф, графиней Стентон. И поэтому должна ехать с вами. Будь я мужчиной, ты бы понял мои рассуждения.

Конал с сожалением рассмеялся.

– Возможно, все потому, что я не могу увидеть в тебе мужчину.

Теперь рассмеялась Адэр, но, тут же став серьезной, пояснила:

– Моя честь так же важна, как мужская. Валлийский узурпатор, который правит Англией, запятнал эту честь, честь моей семьи, честь Стентона, позволив изменнику найти убежище на моих землях и сеять хаос и разрушение по эту сторону границы. Генрих вытворяет все это скорее для того, чтобы задеть короля Якова, который взял на себя огромную ответственность принести мир в Шотландию и сделать ее процветающей для своего народа страной. Яков не позволяет себе отвлечься всей этой приграничной бессмыслицей, но в то же время не может ее игнорировать и называться при этом справедливым. И если Рамзи из Балмейна так рвется отомстить, значит, замышляет не только набеги. Я готова побиться об заклад, что он сговаривается с другими недовольными политикой короля, которые пока таятся, но обязательно ударят исподтишка, при первой же возможности.

– А наш сын? Не можешь же ты взять его с собой! Но с другой стороны, как же ты оставишь его голодать здесь?! Твое место с Робби, – в отчаянии выпалил лэрд.

– Не стоит указывать мне мое место, – предупредила Адэр суровым тоном. – И если бы ты действительно волновался о сыне, наверняка знал бы, что еще месяц назад я привела из деревни кормилицу, знакомую Гризел. Молодую вдову, недавно потерявшую ребенка и мужа.

– Но разве так уж безопасно кормить сына молоком женщины, младенец которой умер? – взвился Конал.

– Малышу было почти два года. Он убежал от своей мамы на луг, где его затоптала телка, скрывавшаяся от похотливого быка. Когда отец помчался спасать парнишку, бык поддел его на рога и сбросил на землю. Бедняга при падении сломал шею, – сухо объяснила Адэр. – Так что кормилица вполне здорова, как был здоров и ее сын до этой ужасной трагедии. Женщина была вне себя от горя, пока Гризел не придумала привести ее сюда. Наш сын сыт и доволен. А вот у меня почти не осталось молока.

Конал пораженно уставился на жену. Как он мог не заметить таких перемен в хозяйстве? Но он не заметил: слишком полагался на суждения Адэр. Дом и слуги – ее вотчина. В который раз Конал как нельзя яснее понял, что Адэр – женщина упрямая, привыкшая добиваться своего в важных для себя делах. И теперь она не успокоится и не даст покоя ему, пока не сделает то, что задумала.

– Завтра я пошлю гонцов к Хепбернам, Хоумам и Армстронгам, – пообещал он. – Нам понадобятся немалые силы. Король наверняка определит хорошую награду за голову Рамзи.

– Нам следует оказать королю огромную услугу и сэкономить его деньги, позаботившись о том, чтобы Рамзи из Балмейна погиб в сражении, – холодно ответила Адэр.

Конал Брюс резко вскинул голову и уставился на жену.