Дотянувшись до маленького, стоявшего на столе колокольчика, он позвонил, и на пороге немедленно возник молодой монах.

– Отведи графиню Стентон, ее собаку и служанку в странноприимный дом для женщин. Позаботься, чтобы их сытно покормили и устроили на ночлег.

– Будет сделано, преподобный отец, – с поклоном ответил монах.

Ричард Глостер наклонился и взял маленькую ладошку Адэр.

– Я навещу тебя перед сном. Хотелось бы узнать, почему ты решилась искать защиты у его величества. А сейчас иди со своей нянюшкой, куколка.

– Вы правда мой дядя? – тихо спросила Адэр.

– Совершенно верно, – герцог. Малышка уже успела затронуть струны его сердца.

Адэр обхватила ручонками его шею и крепко обняла.

– Я так рада! – выпалила она и, выпустив Ричарда, дернула няню за подол и послушно последовала за молодым монахом. Волкодав устремился за ними.

– Расскажи, как Эдуард умудрился стать отцом столь прелестного ребенка? – попросил настоятель. – Налей нам вина, Дикон, и садись рядом.

Герцог немедленно повиновался и рассказал историю обольщения Джейн Радклифф.

– Она увлекла его, но это длилось недолго, ибо графиня была порядочной женщиной и вовсе не желала становиться наложницей, пусть даже и короля.

– Я удивлен, но не шокирован поведением ее мужа, который в отличие от жены, похоже, не знал, что такое честь и благородство, – покачал головой отец Питер.

– Видишь ли, у него не было детей от предыдущих трех браков. Очевидно, бедняга понял, что в этом виноват именно он. Тогда ему было сорок лет, а Джейн – шестнадцать. Репутация моего старшего брата была слишком хорошо известна. Джон Радклифф желал наследника. Эдуард упоминал, что он просил титул графа в обмен на добродетель жены. Если бы от этой связи родился мальчик, граф сделал бы его своим сыном и наследником. Но король обещал признать дочь, хотя Радклиффу пришлось бы дать ей свое имя и признать наследницей в отсутствие других детей, которых, разумеется, не было и быть не могло.

Настоятель покачал головой.

– Поведение кузена Эдуарда всегда поражало меня. Он, словно дикий кабан, вечно ищет самку. Не понимаю, как королева это терпит?

– Элизабет Вудвилл глотает оскорбления, потому что носит корону. Продолжая рожать ему детей и закрывая глаза на измены, она будет оставаться королевой. Честолюбие Элизабет поистине безгранично. Она всеми силами старается возвысить свою семью, хотя из всех Вудвиллов только старший брат, лорд Риверс, может именоваться джентльменом.

– Ты никогда не любил ее, верно? – спросил настоятель.

– Верно, – признался собеседник. – Уорвик[1] договорился о выгодном браке для Эдуарда с французской принцессой Боной Савойской, свояченицей Людовика. Нам был необходим этот союз, который, кроме денег, стал бы огромной честью для Йорков. Но Эдуард всегда руководствовался не государственными соображениями, а похотью, и поэтому позволил Элизабет Вудвилл завлечь его в тайный брак. До того как соблазнить и жениться на ней, он также умудрился дать слово леди Элинор Батлер. До сих пор не пойму, какая разница между этими двумя. А из-за этого мы потеряли дружбу Уорвика. Еще одно несчастье, и все из-за женщин.

– Я слышал, что Генрих Ланкастер и его сын, принц Эдуард, мертвы, – заметил настоятель.

– И Уорвик тоже, подлый ублюдок! Обещал мне свою дочь Анну, но после разрыва с моим братом отдал ее принцу Эдуарду Ланкастеру. Теперь она вдова, и мы поженимся, как только окончится срок ее траура по отцу и мужу. Мы любили друг друга с детства!

– Мне передали, что твой брат Джордж, муж Изабелл, старшей дочери Уорвика, противится твоему браку с леди Анной, – пробормотал настоятель.

– Не стоит принимать чью-то сторону в этом споре, – предупредил герцог кузена. – Хотя Джордж вновь объединился с Эдуардом и умолил простить свое предательство, я, как всем известно, всегда был верен брату. Так что мне удастся настоять на своем. Джордж жаден. Он жаждет получить все наследство Уорвика и не хочет делиться. Ему абсолютно все равно, на ком я женюсь. Он просто боится, что я получу часть земель или богатства Уорвика. Поверь мне, при первой же возможности он снова предаст Эдуарда, если посчитает это выгодным. Такова его натура.

Священник допил вино и поднялся.

– Пора обедать, Дикон; я успел проголодаться. Надеюсь, и ты тоже?

Ричард Глостер, слегка усмехнувшись, встал.

– Разумеется. И у тебя всегда прекрасный стол, кузен Питер, несмотря на обет бедности.

Питер, ухмыльнувшись, повел гостя в трапезную. Они заняли места за высоким столом, и священник, благословив угощения, знаком повелел гостю и монахам садиться. Их бокалы немедленно наполнились ароматным вином. Правда, герцог сомневался, что это вино попадет к рядовой монашеской братии. Подобные деликатесы предназначались для настоятеля и полудюжины его верных помощников.

Служки стали подавать блюда: вареного лосося, мидии в соусе из дижонской горчицы и треску в сливках. За ними последовали утка, ветчина и говядина с артишоками, тушенными в белом вине. И хлеб, который только что вынули из печей монастырской пекарни. На десерт были поданы несколько сортов сыра и яблоки, запеченные с медом и корицей.

Ричард Глостер заметил, что на остальные столы подавались треска в сливках, кроличье рагу, хлеб, сыр и свежие яблоки. В деревянных кубках пенилось пиво.

После обеда герцог поднялся, поблагодарил кузена и отправился в женский странноприимный дом – небольшое здание рядом с монастырскими воротами. Там он нашел Элсбет, мывшую Адэр в маленькой деревянной лохани у очага.

– Вы поели? – спросил он. – Всего было вдоволь?

– Да, милорд. Монах принес нам горячее кроличье рагу, хлеб, сыр и вино. Никогда не ела ничего вкуснее!

– Скорее всего ты ошибаешься, – покачал головой герцог. – Просто вы провели несколько недель в дороге и так изголодались, что любая горячая еда кажется нектаром. Я слишком часто бывал на войне, чтобы понимать такие вещи.

Он взял чистую простыню, висевшую на крючке у огня, и, завернув в нее Адэр, вынул из лохани.

– А ты, куколка, больше не голодна?

Он осторожно вытер маленькое тельце и, взяв у Элсбет камизу, надел на девочку.

– Позвольте мне расчесать ей волосы, милорд, – попросила Элсбет, искренне тронутая добротой, которую проявлял столь знатный человек по отношению к ее госпоже.

Она расчесывала длинные черные волосы Адэр до тех пор, пока в них не заиграли красноватые отблески, после чего заплела их в длинную косу.

– А теперь, дорогая, расскажи герцогу, что привело нас на юг в поисках покровительства короля.

Пока Элсбет прибирала комнату, Ричард уселся у огня и посадил девочку себе на колени.

– Ты согрелась, Адэр? – заботливо спросил он.

– Да, милорд, – прошептала девочка. Наконец-то она чувствовала себя в безопасности, впервые с той ночи, когда отец и мать привели ее к подземному ходу.

– Надо говорить «дядя Дикон», – мягко поправил Ричард. – Все мои племянницы называют меня только так; и пусть ты не принцесса, Адэр, все равно остаешься моей племянницей. А теперь расскажи, что случилось в Стентоне и почему тебе пришлось бежать.

– На нас напали ланкастерцы, – начала Адэр. – Пришли утром, еще до рассвета, и сожгли деревню, поля и амбары. Зарезали или угнали скот. Многие жители деревни были убиты, но кое-кому удалось сбежать. Мама и папа отвели в подземный ход меня, Элсбет и Бейста. Нас уже ждали лошади. Мама и папа велели нам бежать.

– Кто сказал тебе, что король – твой отец? – с любопытством спросил Ричард.

– Мама. Но папа добавил, что я все равно Радклифф и должна этим гордиться. Еще мама обещала, что король меня защитит. А когда они покидали двор, королева сказала, что навсегда останется ее другом. Я должна попросить королеву, чтобы она точно так же отнеслась и ко мне, ибо это было последним желанием мамочки.

Герцог кивнул и обратился к Элсбет:

– Уверена, что граф с женой погибли?

– Да, милорд, – вздохнула служанка. – Я сама ходила к дому на следующий день, до того как мы отправились в Лондон, и видела их истерзанные тела во дворе дома. Пришлось оставить их непогребенными, и с той самой минуты меня мучит совесть. Но у меня не было даже лопаты, чтобы выкопать могилы. Да и одна я бы не справилась, а помочь было некому. Кроме того, граф строго-настрого приказал доставить девочку к отцу, и это стало моей главной обязанностью.

Говоря это, Элсбет вытирала слезы, неудержимо льющиеся из глаз.

– Ты прекрасно выполнила свой долг, – утешил герцог. – Тебе не в чем упрекнуть себя. Но почему напали именно на Стенторов?

– Когда пришло известие о победах короля Эдуарда и окончательном поражении Ланкастеров, один из семейства Перси решил истребить всех йоркистов в округе, желая отомстить за короля Генриха, а заодно, как мне кажется, прибрать к рукам их земли. Семья Радклифф была богаче и знатнее остальных, а граф хоть и не занимался политикой, все же не скрывал своих симпатий к королю Эдуарду.

– Почему же Стентон-Холл был так плохо защищен? – продолжал расспрашивать Глостер.

– Стентон-Холл не замок, милорд, – пояснила Элсбет. – Просто большой каменный дом у самых болот. В прошлом его, бывало, разрушали, но всегда отстраивали вновь. Я однажды слышала, как жаловался мой отец, что Радклиффы так и не смогли получить разрешение укрепить дом или выстроить замок. Дом воздвигли на холме, вокруг которого вырыли ров. Шотландцы, приходившие из-за границы, обычно довольствовались украденным скотом или хорошенькими девушками.

– Значит, вы живете не рядом с Бервиком? – уточнил герцог.

– Господи, нет! – воскликнула Элсбет. – Мы ближе к Камбрии, что на границе с Шотландией. Унылое уединенное место. Те, кто напал на нас, не были нашими ближайшими соседями, но теперь не погнушаются прибрать к рукам землю Радклиффов.

Ричард кивнул и улыбнулся, глядя на спящую девочку.

– Бедная маленькая мышка, – вздохнул он, гладя ее темные волосы. – А ты, мистрис, внимательно выслушай все, что я скажу. Мой брат признает свой долг по отношению к дочери. Да и королева не выступит против ребенка, помня данное Джейн Радклифф обещание. Но умоляю, не доверяй королеве. Это холодная жестокая женщина, чьи хитрые уловки привели моего похотливого брата к алтарю. Даже собственные дети ее боятся. Ее первый муж был рыцарем короля Генриха Ланкастера. Взрослые сыновья от этого брака – порочные жадные твари, как, впрочем, и большинство ее родственников, если не считать старшего брата. Хозяин дал тебе денег для ребенка?