Адэр откинула покрывало. Эндрю лег рядом и укрыл ее и себя.

– Дай мне руку, – попросил он, и она доверчиво протянула ему руку. – Как ни жаль, Адэр, но ты права. Мой дед привык стоять на своем и запугивать тех, кто послабее. Сегодня твоя решимость и стойкость заслужили невольное уважение деда. И ты прекрасно продумала нашу ситуацию. Не появись сегодня дед, у нас было бы время привыкнуть друг к другу. Но ничего не получилось. Однако позволь мне кое-что предложить: давай просто полежим вместе, пока ты не осмелеешь настолько, чтобы мы смогли стать настоящими мужем и женой. До рассвета у нас полно времени. Нам совсем не обязательно спешить. – Он крепко обнял ее. – Ну вот, моя маленькая женушка. Разве так не лучше?

Его губы скользнули по ее лбу, и аромат левкоя ударил в ноздри.

– Я и сам не ожидал, что женюсь, – признался он. – Мне нечего предложить жене.

Ощущение ее гибкого молодого тела пьянило, но Эндрю отчаянно цеплялся за остатки самообладания. Нельзя позволить похоти взять верх над здравым смыслом. Адэр – его жена, и они будут вместе до конца дней своих.

– Судя по тому, что я только что видела, милорд, у вас есть что предложить, – лукаво хихикнула Адэр. Очевидно, она успела хорошо рассмотреть его, пока он шел к кровати. До него она не видела обнаженных мужчин. И вовсе не требовался большой опыт, чтобы понять, как он хорошо сложен!

– Не знал, что ты так отлично видишь в полумраке! – усмехнулся Эндрю.

– Света было достаточно, чтобы рассмотреть все ваши достоинства, милорд, – заверила Адэр. – Правда, мне не с кем сравнивать. Но, подозреваю, дамы, которых вы удостоили чести, считают их более чем удовлетворительными. Думаю, можно смело сказать, что сегодня в вашей постели девственница. – При последних словах щеки Адэр залились яркой краской.

– Это верно, – согласился Эндрю. – Я потерял девственность в четырнадцать лет и с тех пор знал немало женщин. Но я не так-то легко раздаю свои ласки. Интересно, Адэр, ты всегда так чистосердечна? Я еще не знал женщины, столь прямой и откровенной, как ты.

– Леди Маргарита всегда советовала мне вести себя осторожнее. Говорила, что те, кто меня не знает, могут посчитать наглой и, что еще хуже, распутной. Но я всегда говорю что думаю и никогда не умела играть в принятые при дворе игры. Полагаю, я слишком честна для этого.

Какое неожиданное утешение – прижиматься к этому мускулистому телу. Впервые, с самого детства, Адэр чувствовала себя в безопасности. Кожа у Эндрю была гладкой и хорошо пахла. Интересно, что Элсбет положила в его ванну? Нужно потом не забыть спросить у нее.

– В таком случае почему ты так долго оставалась при дворе? – не задумываясь поинтересовался он.

– Милорд, мне было только шесть лет, когда сторонники Ланкастеров зверски убили моих родителей, и, кроме короля, у меня не было защитников. Мой отец, как ты наверняка слышал, – человек обаятельный, и окружающие обычно бывают очарованы им. Его манеры безупречны, а память на лица и имена – невероятная. Даже незнакомые люди и первые встречные чувствуют себя его близкими друзьями. И он свято выполняет свой долг монарха. Но я так и не смогла полюбить ни его, ни королеву. Оба совершенно поглощены собой и своими желаниями. Король бесстыдно развлекается с женщинами и живет в свое удовольствие. Королева заботится только о благополучии своих родственников. Они плодят детей, а потом забывают о них, считая, что на этом родительские обязанности выполнены. Не будь с нами леди Маргариты Бофор, мы просто пропали бы. Это она учила нас хорошим манерам, вере в Господа и внушала моральные принципы. Она заботилась, чтобы нас обучали, как пристало нашему положению детей короля. И никогда не обижала нас и не делала каких-то различий между мной и моими единокровными братьями и сестрами. Она хорошая женщина, Эндрю.

– И все же ты сбежала. Почему?

– Я всегда считала, что прежде всего обязана королю, а глотом уж Стентону. Но не могла допустить, чтобы со мной обращались как с вещью. А именно так поступил король. Я пыталась урезонить его, но он ничего не желал слушать. Ланкастеры задумали получить королевскую дочь для одного из своих бастардов, любимого сына графа Пемброка. И поскольку я приносила мужу титул и хорошее приданое, графу ничего не оставалось, как смириться. Никто и не подумал, что я почувствую, когда мне навяжут мужа, которого я до сих пор в глаза не видела.

– Но ведь именно так и заключаются браки между людьми нашего круга. Главное для обеих сторон – богатство и знатность. Мы тоже поженились по желанию герцога. Почему же ты согласилась?

– Согласилась, зная, что должна выйти замуж хотя бы потому, что не смогу в одиночку оборонять Стентон от шотландцев, – честно ответила Адэр. – И, как указал твой дед, наши семьи и раньше вступали в брачные союзы, ведь что ни говори, а мы соседи. И я знаю тебя, Эндрю, а ты знаешь меня. Ты ведь не противился нашему браку, верно? И не только потому, что тебя просил дядюшка Дикон.

Эндрю задумчиво улыбнулся.

– Знаешь, Адэр, я собирался за тобой ухаживать, – тихо признался он, целуя ее в лоб. – Тогда я еще не знал, что ты графиня Стентон и твой муж станет графом. Но я никогда не встречал девушки красивее и захотел тебя с первого взгляда. И сейчас хочу. Однако я так предан герцогу, что и без этого выполнил бы его повеления. Пойми, я человек долга и предан своему господину.

Адэр промолчала.

Огонь потрескивал в очаге, за занавесками слышалось слабое посвистывание ветра. Эндрю осторожно уложил Адэр на спину и, приподнявшись на локте, откинул покрывало. Какие круглые упругие груди с вишенками сосков! Лишь при взгляде на них он ощутил, как напряглись его чресла.

Эндрю сглотнул и позволил глазам скользнуть по ее телу. Тонкая талия, крутые бедра, венерин холмик, пухлый, розовый и гладкий, ибо придворные леди удаляли волосы, как того требовала мода. Изящные ножки, узкие стопы с высоким подъемом. Тело было так же прелестно, как лицо, и Эндрю не сразу смог отвести взгляд.

– Я нравлюсь тебе? – тихо спросила Адэр.

– Да, очень, – кивнул Эндрю.

– Я слышала, что мужчины любят ласкать женскую грудь, – прошептала Адэр. – Ты захочешь меня коснуться?

– Да, – кивнул Эндрю, захватывая теплую плоть. Грудь угнездилась в его ладони, как маленькая голубка. Подушечка большого пальца потерла сосок, и глаза Адэр широко распахнулись. – Мои ласки доставят тебе удовольствие, – пообещал Эндрю и, нагнув темноволосую голову, припал к соску.

– О да, – выдохнула Адэр, когда его губы сомкнулись на соске и потянули. – Да!

Чуть отстранившись, Эндрю тихо сказал:

– Я очень хочу целовать тебя, Адэр.

И не успела она опомниться, как он завладел ее губами, медовыми и такими неопытными. Постепенно он безмолвно уговорил ее приоткрыть рот, проник внутрь и стал ласкать языком ее язык. Адэр смущенно краснела и вздрагивала, но Эндрю все крепче обнимал ее.

– Почему ты просто не овладеешь мной? – неожиданно спросила Адэр.

– Разве тебе не нравятся мои поцелуи? – удивился Эндрю.

– Нравятся, но ты не ответил на мой вопрос.

– Только животные совокупляются без ласк и поцелуев. Самцу достаточно взгромоздиться на самку. Они ничего не испытывают друг к другу. Это простая необходимость. Чистый инстинкт, – пояснил он. – Но мы не животные, Адэр. Я хочу наслаждаться, владея тобой, и дарить тебе наслаждение. Именно к этому мы готовим друг друга.

– Это правда? Значит, я тоже могу тебя коснуться?

– Конечно. Мне этого очень бы хотелось. Он, в свою очередь, перекатился на спину.

Адэр тоже приподнялась и провела рукой по его груди.

– Ты гладкий. Я видела в поле мужчин с обнаженными волосатыми торсами. Но твое тело мне нравится больше.

Ее пальцы коснулись его мускулистого бедра.

– Что это? – ахнула она, проводя по бугристому шраму.

– Старая боевая рана. Я получил ее в первом сражении, – пояснил Эндрю.

– А вот здесь ты очень волосатый, – пробормотала Адэр, запутавшись пальцами в черных завитках, из которых поднималась мужская плоть. – Почему ты их не убираешь?

Эндрю скрипнул зубами.

– Мужчины этого не делают, – выдавил он. Иисусе! Неужели она ничего не знает о мужском теле?

Эндрю пытался взять себя в руки, но не мог, а когда ладошка Адэр сомкнулась вокруг упругого древка, застонал. Она немедленно разжала руку.

– Тебе больно? Я не хотела! Это и есть мужское достоинство, верно? Раньше оно казалось не слишком большим, но теперь растет с каждой секундой.

– Сожми еще раз, – выдохнул Эндрю. Адэр послушно обвила пальцами восставшую плоть, теплую и гладкую, и почувствовала легкую пульсацию. – О нет, любимая, ты даришь мне наслаждение, – заверил Эндрю.

– Я слышала, что этот стержень входит в женское тело. Это правда? Ты так и сделаешь?

– Ложись на спину, – попросил Эндрю, и когда она послушалась, провел ладонью по ее животу, на миг сжал венерин холмик и ощутил жар, исходивший от набухшей плоти. Адэр была слишком невинна, чтобы понять смысл происходящего, но он продолжал возбуждать ее, готовя к взаимным восторгам плоти. Он скользнул пальцем по сомкнутым створкам, осторожно раскрыл их и улыбнулся, ощутив влагу.

– Ч-что ты делаешь? – Голос Адэр дрогнул.

– Даю тебе ответы, которых ты ищешь, – пояснил Эндрю, обнаружив крохотный бугорок, известный как источник желания. Потер его, и Адэр ахнула от удивления, когда внезапное желание, подобного которому она еще не испытывало, пронзило ее насквозь. Но Эндрю продолжал ласкать ее, пока она не заплакала, терзаемая желанием. Желанием чего?

Она не знала и не понимала. Но стремилась любой ценой достичь цели.

Все тело покалывало сотнями крошечных иголочек, и неожиданно Адэр ощутила, что взрывается. Огромная волна облегчения накрыла ее.

Эндрю тихо рассмеялся.

– Тебе понравилось? – спросил он.

– Д-да, – ахнула Адэр. – Но ты так и не ответил на мой вопрос.

Не говоря ни слова, Эндрю стал медленно проникать пальцем в ее лоно.