Быстро накинув одежду, я отправился в туалет приводить себя в порядок, а когда вернулся, застал тёщу за уборкой нашей постели. Меня покоробило, когда она, демонстративно сдёрнув с кровати простыню, измазанную красными пятнами, потрясла ей в воздухе, как флагом, и горделиво бросила на меня многозначительный взгляд.

«Не валяй дурака, Наиночка! Меня не проведёшь, – подумал я про себя. – У меня за спиной семилетний опыт общения с женщинами, и я отлично знаю, что такое девственная плева. И Светка сглупила, подгоняя месячные к первому половому акту. Ну, зачем начинать совместную жизнь с обмана?».

Ах, как порой опрометчиво поступают девицы, пытаясь запудрить мужчинам мозги! Неужели они думают, что любой парень полный идиот в этом плане? Если так, то через пару – тройку лет вызреет прекрасный семейный букет: Муж – идиот, дети – дебилы, а жена?

С детства меня научили играть в карты. На чердаках и в стайках мы с увлечением резались в буру, очко, шестьдесят шесть, шубу, секу и в ещё целую охапку азартных игр. Это был самый короткий способ обогащения. Или разорения. Всё зависело от того, как ты умеешь управлять нервами. Покер для меня был недоступен, но уже тогда я был знаком с красивым словом «блеф». Уметь блефовать – целое искусство, мастерство, с которым ты должен убедить противника, что у тебя на руках прекрасные карты и тягаться с тобой бесполезно. Проиграешь.

В буквальном смысле блеф – это красивая на лице мина при плохой игре.

Вот эту самую мину я и демонстрировал за завтраком. Ни взглядом, ни жестом, ни неосторожным словом не выдал я своих мыслей. И настороженные вначале лица женщин постепенно оттаяли. Пусть думают, что пилюлю я проглотил. Не начинать же семейную жизнь со скандала…

Меня до чёртиков интересовали эротические впечатления Светланы. По всему было видно, что и ей хотелось пообщаться на эту тему. Мы ловили себя на том, что украдкой бросали взгляды друг на дружку и стыдливо отводили их в сторону, будто люди, случайно оказавшиеся свидетелями интимной сцены.

– У тебя всё в порядке? – вполголоса спросил я, когда Фаина на минуту исчезла за дверями кухни.

Светка залилась маковым цветом и коротко кивнула.

– Не боялась?

– Ещё и как! – ответила она с робкой улыбкой. – Очень боялась, что ты перепутаешь дырки…

Ответ нас развеселил, и мы сменили тему разговора.

За завтраком женщины в подробностях интересовались о жизни в Сиверской и, главное, где мы будем жить.

Этой проблемой был озабочен и я. В разгар дачного сезона найти пристанище в посёлке – задача не из лёгких, а казённой жилплощади в гарнизоне, я это точно знал, не имелось.

– Не пропадём, Фаина Дмитриевна, – с оптимизмом отбивал я атаки тёщи. – Мир не без добрых людей. Да и начальство в беде не оставит.

– Вам, молодым, виднее, – соглашалась она с неохотой.

– Это точно. Так что, Светочка, неделю тебе на сборы – и в путь.

– Так мало? Да у меня куча дел, – порозовела от удовольствия жена. – Успею ли?

– Успеешь. А где надо, и я помогу. Теперь нас двое.

Интересное кино получается: я, истребитель, теперь имел пару и по жизни, и оставалось только надеяться, что мой ведомый не подведёт. Если тылы крепки, то и на передовой порядок…

Первым, кого мы встретили, выйдя из вагона, был Лёха Мазуров. Очень подвижный и всегда весёлый острослов, он пользовался репутацией надёжного друга и человеком слова. Его любили за простоту и скромность, удивительную, прямо таки фантастическую целеустремлённость в достижении намеченной цели. Мало кто видел Лёху серьёзным. Обаятельная улыбка, казалось, навсегда приклеилась к его округлому лицу, придавая ему сходство с рубахой – парнем. У него была тайна, про которую знали все. Лёха мечтал стать лётчиком – испытателем. Будь судьба чуть – чуть благосклоннее, он бы непременно попал в отряд космонавтов. По – моему, я уже об этом говорил, но хотел бы уточнить.

Дело в том, что за месяц до нашего прибытия в полку отработала медицинская комиссия по отбору молодых лётчиков для выполнения особого задания. Какого конкретно – никто не знал, но тот факт, что каждый кандидат давал подписку о неразглашении, вызывал неподдельный интерес и всеобщее внимание. Для какой цели и по каким параметрам отбирались люди, оставалось тайной, но не для нас. По крупинке, по зёрнышку сложилось мнение, что истребители нужны для работы в космосе. Весть была настолько неправдоподобной, что большинство в неё не верило. Однако из десятка тщательно осмотренных и скрупулезно проверенных лётчиков серьёзная комиссия отобрала только двух. Но в Москве, после повторных исследований, одного не только не взяли в отряд космонавтов, но даже списали на землю. Оставили Герку Титова, кудрявого, приземистого и улыбчивого парня, чем – то похожего на прославленного Кожедуба. Герка учился в нашем потоке, но в связи с реорганизацией методики обучения закончил СВАУЛ на год раньше. С большой досадой каждый из нас сожалел, что не успел поймать за хвост улетевшую жар – птицу, и Мазуров – в особенности.

Лёха возник у меня сзади, как только мы сошли на перрон станции Сиверская, дружески похлопал по спине, и мы обнялись, словно братья после долгой разлуки. Через пару минут я был уже в курсе всех событий. Светлана, стоя рядом с чемоданами, с любопытством наблюдала за встречей друзей и ждала, когда обратят на неё внимание.

– А это что за изящество? Я всех гарнизонных красавиц наперечёт знаю, – убеждённо произнёс он, оценивая карими глазами Светкину фигуру. – Что, неужели женился?

Светка зарделась, как маков цвет, – протянула руку и представилась:

– Тогда принимайте пополнение.

– Рад, несказанно рад новому знакомству! Замечательных людей в полку много. Так что найдёте себе и подруг, и друзей по своему интеллекту. Обустроитесь, приходите в гости.

Лёха был женат и уже имел комнату в благоустроенном доме.

Не переставая улыбаться, он вскочил на последнюю подножку уходящего поезда и приветливо помахал нам рукой.

В общежитии в гордом одиночестве валялся на кровати Алексей Миронов, нелюдимый, мало разговорчивый, замкнутый в себе лейтенант. Но при нашем появлении лётчик поспешил встать, представиться и помочь занести весь багаж.

Холостяцкое убежище Светлане понравилось. Светло, чистенько, просторно и занавесочки на окнах. Много ли молодым нужно, если целыми днями пропадаешь на работе?

Я оставил жену под присмотром Миронова и отправился по делам. Прежде всего, к начальнику политотдела подполковнику Ковалёву. Мужик он был свойский, доброжелательно – покладистый. В души беспредметно не лез, незримого надзора не устанавливал и к каждому относился с уважением. Подчинённые платили ему той же монетой, по пустякам не тревожили, предпочитая решать мелкие проблемы своими мозгами. Однако жилищные вопросы решались под его руководством, и обойти его в этом плане было невозможно.

Мне подфартило: полётов не было, и мы встретились с ним у штаба полка. Подполковник только что отобедал, и я уже по опыту знал, что лучшее время для решения серьёзных вопросов с начальством, когда оно сыто и благодушно настроено.

Не заходя в кабинет, я тут же доложил о возвращении из очередного отпуска и об изменениях в семейном положении.

– Поздравляю! Но пока помочь ничем не могу. Время у тебя ещё есть. Так что бери супругу под «крендель» и подыскивай жильё. А я вас пока поставлю на очередь.

Комнату в частном доме мы отыскали на удивление быстро. Крохотная, в семь квадратных метров, она была заставлена кроватью, узеньким столиком у окна с видом на речку, шкафчиком для одежды, вешалкой и парой стульев. Минимально необходимым набором мебели для отдыхающей пары.

Дородная, молодящаяся хозяйка лет сорока сообщила, что есть и кухонька, а что касается удобств, то они, конечно, во дворе.

– Маловата комнатёнка для семейной жизни, – самокритично оценила она сдаваемое гнёздышко, – ну, в тесноте, да не в обиде. Дорого не возьму, так что пользуйтесь.

Я вопросительно взглянул на жену и понял, что она согласна.

– Тогда сегодня же и перебирайтесь, – посоветовала хозяйка. – До вечера–то ещё далеко.

Ночью, уставшие, но очень довольные, мы лежали на свежих простынях, чуть прикрытые покрывалом, и шёпотом строили планы на ближайшие дни. Я обнимал горячее тело любимой, с наслаждением вдыхал аромат её кожи и в какой – то момент остро почувствовал, что счастливее человека на земле нет, и никогда не было.

Последующие два дня были посвящены благоустройству. Мы съездили в Ленинград, приобрели кухонную утварь, посидели в кафе «Север», что на Невском проспекте, и к вечеру вернулись домой. Хозяйка, Нина Константиновна, покупки одобрила, после обмывки подобрела и благодушно разрешила:

– Будьте, как дома, но не забывайте, что в гостях. Чистоту, конечно, соблюдайте.

На этом и порешили.

Я приступил к работе, получил несколько контрольных полётов и пересел на боевой самолёт. Каждая встреча с небом приносила откровенную радость. Ободряло и то, что и капитан Кулявцев, и комэск майор Прошкин оставались мной довольны.

После полётов Светлана встречала меня с явной радостью, обнимала, расспрашивала и с удовольствием делилась новостями и новыми знакомствами. Меня это вполне удовлетворяло, и я с благодарностью уделял для неё всё своё внимание.

Мы облазали все достопримечательности Сиверской и его окрестностей, Ездили в Рождествено, посещали Гатчину, катались на лодках по Оредежу и коптились на её пляжах.

Всё было бы прекрасно, если бы не тайная боязнь повстречать невзначай мою прежнюю подружку Леночку. Как бы там ни было, но я остро чувствовал моральную вину перед ней. В моих фантазиях я представлял себя законченным негодяем, скорее всего потому, что был к ней неравнодушен.

Отношения с ребятами из « Боевой тревоги» продолжали укрепляться. Наезжая в Ленинград, я обязательно встречался с журналистами. Особенно мне нравился Серёжа Каширин. Подражая знаменитому тёзке – поэту, мой новый друг пописывал стихи, посвящённые авиатором, проникнутые тонким лиризмом, поражающие точностью деталей и специфическими особенностями лётной работы. Впоследствии он опубликовал несколько небольших книжек, на мой взгляд, удачных, но не замеченных критикой.