Витька научил меня процедуре под названием «гидроудар», уверяя, что автором этого открытия является именно он. Технология его была проста, но оригинальна. Он расстилал моё тело на скамье, делал массаж, потом взбивал густую пену, обильно покрывал ею мою спину и наполнял тазики водой. Один – холодной, другой – чуть ли не кипятком. После тщательных приготовлений Витька со всего маху выплескивал на тело жертвы второй и мгновенно первый тазики.

Эффект был потрясающим. Когда я впервые испытал на себе его метод, со мной случился шок. Но уже через минуту он прошёл, и я ощутил необыкновенную лёгкость и истинное наслаждение.

«Гидроудар» ребятам нравился, а Витька уверял, что запатентовал своё открытие в Палате Мер и Весов.

Однажды в отведённое для военных время на баню мы не вписались и пришли, когда её оккупировали местные. С трудом отыскав свободные места и шайки, в тесноте голых тел мы заняли круговую оборону, но стало понятно, что праздника не получится. Разведка в парную тоже показала, что сельдей в бочке бывает меньше.

Никогда не унывающий Витька, прихватив веник, решительно сказал:

– Ничего, командир, прорвёмся!

В парной бок о бок, словно ласточки на проводах, сидели потные, раскрасневшиеся люди. Но Витьку узнали, и кто – то из молодых уступил ему место.

Витька молча опрокинул шайку вверх дном, уселся на неё верхом и стал чесать свой лобок, обильно заросший растительностью. Потом большим и указательным пальцами вытащил что – то из волос, поднёс к глазам, внимательно рассмотрел и щелчком отправил невидимую соринку прямо перед собой. И снова захлопотал и зачесался. Эту манипуляцию техник повторил несколько раз. Соседи, подозрительно наблюдающие за его действиями, стали спешно покидать насиженные места.

– Всё! – подвёл итоги мой подчинённый, когда последний абориген исчез за дверью. – Теперь самое время помахать веничками.

Я от души расхохотался наглости друга и спросил, поддав ковшик настоя на каменку:

– А не боишься, что за такие шутки тебе голову намылят, а то и шайками забросают?

– Командир, – с огорчением посмотрел на меня Витька, – в психологии толпы ты слабак. Ну, подумай сам, кому захочется связываться с носителем манда…, пардон, лобковых вшей, не рискуя подхватить их в потасовке?

Через час, отмытые и утомлённые, мы покидали баню, и провожающие нас взгляды были полны презрительного осуждения. Витька от души веселился.

Вторую субботу Леночка не показывалась на танцах. Я уже решил нанести ей дружеский визит, но подумал, что это будет не совсем корректно. Чуть подвыпивший для храбрости, я топтался в кругу танцующих с какой – то случайной партнёршей и лениво блуждал взглядом по лицам девушек, ни на каком не останавливаясь. И вдруг чутьём угадал, что кто – то за мной упорно наблюдает. « Кому это я понадобился, – с беспокойством подумал я. – Парням, – вряд ли. Я ни с кем не конфликтовал». Короткие бытовые стычки были не в счёт. Шерше ля фам, маэстро. И действительно, через несколько минут я её вычислил.

У колонны, стоящей на выходе, как дневальный на контрольно – пропускном пункте, стояла роскошная шатенка в голубой кофте и синей юбке, и её с поволокой глаза неотрывно следили за моими. Выше среднего роста, с прямыми, расчёсанными на пробор волосами и в модных бирюзовых туфельках, она подчёркнуто высоко держала крепкую грудь и бесстрастно взирала на окружающих. Однако зрачки, когда бы я ни посмотрел, упирались в меня, словно взгляд с фотографии, снятой анфас. Напускное её равнодушие обмануть меня не могло. Девушка явно заинтересовалась моей персоной. Если так, то события торопить не стоит. Лучший способ заинтриговать женщину – не обращать на неё внимания. Нужно только дать ей понять, что зовущий взгляд принят и зафиксирован. Проще, конечно, пригласить её на вальс, но я этого не сделал. Пусть созреет до консистенции.

Я стоял у выхода из клуба и ждал её появления. В лёгком весеннем пальтишке она нарисовалась на крылечке, осмотрелась и решительно подошла.

– Добрый вечер, ковбой, – мягким бархатным голосом проговорила девушка. – Меня зовут Верой, а ты как раз тот, кому судьбой предопределено проводить одинокую девушку домой.

– Верой во что? – спросил я, подхватывая её под руку.

– В неизбежность, конечно. Жизнь – это спектакль, в котором каждый играет свою роль. Верно?

– Надо подумать, – осторожно ответил я. – А вдруг во время спектакля потребуется замена актёра?

– С тобой этого не случится. Не люблю дублёров. Ничего, что я на «ты»?

– Годится, – кивнул я головой. – Ты что, не любишь танцы? Что – то раньше я тебя не замечал

– Угадал. Своё отплясала, да и дел невпроворот.

– Выходит, сегодня было исключение.

– Это верно. Приходила выбрать для себя мужика. Я ведь не монашка.

У неё был небольшой симпатичный домик прямо за кладбищем, островерхий и с палисадничком, словно теремок из сказки.

– Не боишься жить рядом с покойниками? – спросил я, рассматривая кресты в лунном свете.

– А чего их бояться? Они смирные, не обижают. Да и мне до них нет никакого дела. Я больше живых опасаюсь. Входи, – пригласила она, распахнув двери, – я одна живу.

«Странно всё это, мистика какая – то, – думал я, перешагивая через порог незнакомого дома. – Привели, словно жеребца на случку, а я доволен. Нравы, что ли, дали трещину?»

Дом внутри разделялся перегородкой, отделяющей кухоньку с голландской печью от большой, метров в двадцать жилой комнаты. Прямо на меня смотрел трельяж, заставленный незнакомыми флакончиками, перед которым стоял пуфик на гнутых ножках. Слева возвышалась горка с посудой, а справа – широкая тахта, накрытая дивандеком.

В доме было тепло и уютно и пахло женщиной.

– Раздевайся, – просто предложила Вера, – и не бойся: непрошенных гостей здесь не бывает.

– Ты что, одна живёшь? Скучно одной – то, – сбросил я пальто и ботинки.

– Была замужем, но не повезло, разошлась через два года, и рада, что бросила лоботряса, – безразличным голосом произнесла женщина, накрывая на стол.

– Наверное, правильно, тебе видней. Но ведь рано или поздно всё равно заарканят. Ты красивая.

На комплимент девушка никак не отреагировала, слегка улыбнулась и ответила:

– Меня не уведут. Это ваш брат – мужик думает, что выбирает невест, а на самом деле командуем парадом мы. Ты здесь только потому, что я этого хочу, – засмеялась она. – Если хочешь, – это мой каприз. И потом, надо же как – то решать сексуальную проблему. Я ведь не железная…

Мы сидели рядышком на тахте за небольшим столиком, покрытым цветастой скатертью. В центре горел подсвечник, около стояли бокалы, бутылка « Цинандали» и раскрытая коробка конфет.

– Ну, за взаимопонимание, – предложила она короткий тост. – Подожди, может ты голоден?

– Есть немного, – улыбнулся я, рассматривая необычную девушку сквозь стекло бокала. – Только он скорее интимного характера.

– Тогда поспешим? – чокнулась Вера, пригубила вино и аккуратно отщипнула краешек шоколадки жемчужными зубами.

– Хорошее вино, – похвалил я. – У тебя неплохой вкус. Правда, кисловато немного. Давай – ка его подсластим и выпьем на брудершафт.

– А что, идея не оригинальна, но вполне приемлема, – согласилась женщина, и я почувствовал её волнение.

Мы осушили бокалы, слегка соприкоснулись губами, потом ещё, ещё и взасос. Общее возбуждение толкнуло нас в объятья, и хозяин моей промежности категорически потребовал немедленного освобождения. «Свободу Манолису Глезосу!», возник и канул в вечность в подсознании партийный лозунг тех времён и народов.

Я лихорадочно расстёгивал пуговицы на её кофте, а она трепетными пальцами освобождала меня от рубашки. Предметы мужской и женской одежды падали к ногам, с сухим коротким треском отскочили пуговички Вериного лифчика, бежевая тряпочка с затейливыми кружевами упала, и в мерцающем свете свечей, показались полные, налитые желанием белые груди с тугими сосками.

Не переставая осыпать женщину ласками, я наощупь нашёл на холме пупырышек и нежно, как только мог, покрутил его между пальцами. Вера застонала от наслаждения и провела ладонью по моему хозяйству. Призывный запах желания исходил от её открытого тела, и это было последним искушением, против которого не помогло бы никакое противоядие. Я с силой приподнял её за ягодицы, и она мгновенно, как живая лиана, обвила мою талию длинными ногами. Губы жадно ловили губы, и Верин язык, жёсткий, как хрящ, вторгся в мой рот, как только я ворвался в её пышущую страстью огненную розу.

Это был танец наслаждения, я, словно глухарь на токовище, ничего не видел, ничего не слышал в эксклюзивном парении. Новизна любовной позы покоряла. Я чувствовал себя настоящим мужчиной – сильным, мощным и властным. В исступлении Вера откинула голову далеко назад, обнажив свою длинную лебединую шею, плотно сомкнула веки и наслаждалась, слегка постанывая и ритмично работая животом и попкой. Эта безумная пляска между столом и тахтой продолжалась не более двух минут, но казалась бесконечно долгой и сладкой. Я почувствовал, что через мгновение кончу, приостановил возвратно – поступательные движения, но она этого не позволила и, целуя мою грудь, с силой нанизывала себя на обалдевшего от восторга хозяина. Её губы нежно, ритмично и властно сжимали его в объятиях, выгоняя семя наружу, словно доярка, выдаивающая корову. Сдерживаться дальше не хватило сил. Я успел выдернуть своего верного друга, и из него, словно из огнемёта, полыхнуло пламя блаженства, обжигая и шею, и груди и живот распластанной женщины.

– Вот за эти божественные моменты и стоит жить, – сыто промурлыкала Вера, уже лёжа на тахте и ласково поигрывая с моим шанцевым инструментом – беспомощным и вялым, как новорождённый младенец. – Ты удовлетворён?

Вместо ответа я лизнул её ухо и с силой прижал к себе.

– Вот сумасшедший, – довольно улыбнулась Вера. – Отпусти, раздавишь

Она помолчала, а потом, как о чём – то давно решённым, произнесла: