Дама оглядела нас и хлопнула в ладоши:

– Адалин! Сара! Venite qui[99].

Из задней комнаты выскользнули две девушки. Говард сказал им все то же самое, они достали сантиметровые ленты и начали измерять мою талию, попу, грудь и… Да, я была очень смущена.

Вскоре они натащили платьев со всего бутика и запихнули меня вместе с нарядами в примерочную. Я вылезла из одежды для бега и натянула на себя первое попавшееся платье. Оно было цвета сахарной ваты и напоминало мне о том, как меня вырвало на колесе обозрения. Второе – желтое и с перьями, в нем я подозрительно напоминала чучело Большой Птицы из «Улицы Сезам». Третье оказалось вполне приличное, но огромные лямки возвышались на целый дюйм над плечами, а вечеринка уже сегодня – у меня нет времени подшить их у портного. Я строго взглянула на себя в зеркало. Не паникуй. Но волосы уже паниковали. А может, они всегда так выглядели.

– Как успехи? – крикнула Соня.

– Пока никак.

– Примерь вот это. – Она кинула мне еще одно платье, и я тут же в него переоделась. Белое и пышное. Я похожа на маршмеллоу. В день свадьбы.

– Не-е-ет! – взвыла я. – Ни одно не подходит! Что, если я его не найду?

– Я не просто так тебя сюда привела, – ответила Соня. – Сейчас проверю, на месте ли старшая дочь хозяйки бутика. У нее талант. Подожди минутку.

Я подошла к зеркалу и снова себя оглядела. Я вызывала не желание простить, а в лучшем случае смех. Я ни за что не верну дружбу Рена в костюме лакомства, которое жарят на костре в детском лагере.

– Лина? – Соня постучала в дверь примерочной. Дверь отворилась, и она зашла ко мне в компании другой женщины.

Даме было далеко за тридцать, волосы убраны в пучок, из которого торчал карандаш. Вид у нее был серьезный. Она жестом попросила меня покружиться.

– Нет. Tutto sbagliato[100].

– D’accordo[101], — сказала Соня. – Она говорит, что это тебе совершенно не идет.

– Попросите ее найти подходящее?

– Не волнуйся, в этом она мастер. Доверься ей. Дама выступила вперед, взяла меня за подбородок и стала вертеть его влево-вправо, изучая черты лица, а потом отступила и махнула мне, чтобы я еще раз покружилась. Наконец она кивнула и подняла руку:

– Но il vestito perfetto[102]. Ждите.

Она вернулась с телесно-розовым платьем с украшенным кружевом верхом и короткой струящейся юбкой. Я забрала его и вытянула перед собой:

– Это оно?

– Да. Это оно, – твердо ответила дама и вышла из примерочной, закрыв за собой дверь.

Я сняла с себя наряд маршмеллоу и скользнула в розовое платье, надев его через голову. Ткань была нежная, на ощупь, как шелк, и легко облегала грудь и бедра в нужных местах.

Можно было не смотреть в зеркало: я уже поняла, что это оно.


К тому времени, когда Томас подъехал к дому на машине своего отца – серебряном кабриолете «BMW» – я успела полностью преобразиться. Соня помогла мне уложить волосы, и они ниспадали на плечи нежными немедузовыми кудрями. Еще она одолжила мне туфли на каблуках и бриллиантовые гвоздики. Я накрасилась, надушилась и раз десять повторила заготовленную для Рена речь: Рен, нам надо поговорить. Взглянув в зеркало, я не поверила своим глазам: настолько по-итальянски я выглядела.

– Он здесь! – крикнул Говард с первого этажа.

– Иду! – Я глубоко вздохнула, успокаивая нервы, и неровным шагом спустилась вниз по ступенькам. Туфли были великолепными, но с очень уж высокими каблуками. Я чудом преодолела лестницу, не выполнив ни одного невольного сальто, и заметила на себе сентиментальный взгляд Говарда.

– Ты прекрасно выглядишь, и неважно, какая у Рена девушка – у нее нет шансов.

– Было бы здорово, но я буду счастлива, если он хотя бы со мной поговорит.

– А я все-таки думаю, что я прав.

В дверь постучали, и Говард поспешил ко входу:

– Добрый вечер. Томас?

– Да, приятно познакомиться.

Я подошла ко входу, стуча каблуками по полу.

– Ух ты! Лина, ты… – Томас разинул рот от удивления, но тут же заметил, что Говард смотрит на него, как на оленя в сезон охоты, и прокашлялся. – Извините. Чудесное платье. Ты в нем очень хорошенькая.

– Ты тоже отлично выглядишь, – ответила я. Серый облегающий костюм. Намеренно-небрежная прическа. Эдди бы уже самовозгорелась на моем месте.

– Готова? – спросил Томас.

– Да. – Я обняла Говарда. – Когда мне вернуться?

– Когда угодно. Ну, в разумных пределах. – Он подмигнул: – Все получится.

– Спасибо.

Мы с Томасом подошли к его машине, и он открыл мне дверь:

– Ты и правда потрясающе выглядишь.

– Спасибо.

– Что твой отец имел в виду под этим «все получится»?

– Э… Сама не знаю. – Я в тысячный раз проверила телефон. Весь день я ждала, что Рен мне позвонит. И весь день он не звонил.

Томас занял переднее сиденье и вставил ключ в замок зажигания:

– Хорошая машина, а?

– Очень.

– Еще у папы есть «ламборджини», и он обещал разрешить мне на ней ездить, если я год откатаю без происшествий.

– Жалко, что год еще не прошел.

– Это точно! – Он осторожно выехал на дорогу и помчался вперед. – Ты знаешь, что в Италии разрешают водить только с восемнадцати? Кажется, в школе я единственный, у кого есть права.

– Рен их получит в следующем году.

– Он же не в старших классах.

– В марте ему исполнится восемнадцать.

– Вот как. – Томас ускорился и включил музыку, слишком громкую, чтобы под нее разговаривать.

Наверняка поездка по окраинам Италии в роскошном кабриолете с юным Джеймсом Бондом – событие волшебное, но на меня оно впечатления не произвело. Я была целиком поглощена мысленной репетицией того, что я скажу Рену, и тем, чтобы заставить агента 007 держать свои руки при себе.

– Отец Валентины работает там же, где и мой, только на еще более высокой должности. Я не раз бывал на вечеринках в ее доме, и каждый раз они выдумывали что-то сногсшибательное. Однажды нам подали ужин по-японски, и на столе лежали голые женщины. Надо было есть с них суши.

– Фу. Ты не врешь?

– Нет. Это было круто. – Томас в очередной раз положил руку мне на колено, а я в очередной раз демонстративно отодвинулась, чтобы он ее убрал.

Я взглянула на Томаса и вздохнула. Любая другая девчонка отдала бы все джелато во Флоренции за возможность оказаться на моем месте. Но я – не одна из них. И они не знают Рена.

Когда мы прибыли на вечеринку, я ахнула.

Меня удивил не дом, походивший на замок графа Дракулы – это было ожидаемо, – а количество народа.

Машины и такси выстроились в ряд на подъездной дорожке, а в двери протискивалась толпа веселых тусовщиков.

Нам понадобилось десять минут и три перестановки ног, чтобы добраться до входа.

Томас бросил ключи лакею и показным жестом помог мне выйти из машины. Каменные ступеньки устилал красный ковер, и по нему струился поток людей. Я боялась, что оделась не к месту, но все гости нарядились как будто на вручение «Оскара». Идеальный вечер для Того Самого Платья.

– Я не ожидала, что все будет настолько грандиозно, – сказала я и схватила Томаса за руку, чтобы не рухнуть с лестницы.

– Я же говорил, будет весело!

– У тебя все друзья живут в таких домах?

– Только те, которые закатывают вечеринки.

В холле нас встретили длинная винтовая лестница, экстравагантная стеклянная люстра и мужчина со стопкой бумаг.

– Имя, пожалуйста. – Акцент у него был таким же крепким, как бицепсы.

– Томас Хит, – ответил Томас и одарил меня улыбкой. – И моя спутница.

Мужчина покопался в своих бумажках и пометил в списке имя Томаса.

– Benvenuti[103].

– Можно на минутку заглянуть в ваш список? – спросила я. – Хочу узнать, пришел ли мой друг.

– Нет. – Он прикрыл бумажки рукой. – Это private[104]. Мне пришлось не по душе, что я иду на вечеринку как будто в Пентагон.

– Я только на секундочку…

– Пойдем. – Томас взял меня за руку и увел прочь. Народ втискивался в большую, вычурную комнату с высокими потолками и пятью люстрами, как сельди в бочку. Мы еле протолкнулись внутрь, спотыкаясь о подолы роскошных платьев и натыкаясь на вспотевших в костюмах парней. Вся мебель оказалась сдвинута в углы комнаты, а в одном из них стояла импровизированная сцена. На ней валялась парочка инструментов, а из колонок ревела громкая музыка, способная, пожалуй, убивать крошечных птиц. Людей было невероятно много. И как мне найти Рена?

– Лина! Томас! – Из толпы вынырнула Елена и схватила меня за руку. На ней было короткое серое платье, а волосы завязаны в конский хвост. – Ого! Лина, ты просто bella[105]. Этот цвет просто создан для тебя.

– Спасибо. Ты видела Рена?

– Рена? Нет. Даже не знаю, придет ли он. Мими, наверное, его удавит.

– За что?

Тут Томас рассмеялся:

– Эй, смотрите. Это Сельма. – Он указал на высокую даму средних лет, которая возилась с проводами на сцене. На ней была диадема и сексапильное розовое платьице, которое выглядело так, словно у него больше нет сил скрывать ее бюст.

– Ох, – вздохнула Елена. – Это мама Валентины. В девяностых она была супермоделью, и по всему дому висят ее откровенные фотографии. По мне, так лучше умереть, чем ежедневно наблюдать глубокий вырез своей мамы.

– С искусственной грудью, – добавил Томас. – Надо занять место у сцены. Валентина сказала, что концерт начнется в десять.

Елена покачала головой:

– Я дождусь Марко.

– Вот как?

– Dai[106], — рассердилась Елена. – Я просто обещала его подождать. Это еще ничего не значит.

– Ага.

– Елена, если увидишь Рена, пожалуйста, передай ему, что мне надо с ним поговорить, – попросила я.

– Конечно, не вопрос. – Она взглянула на Томаса и наклонилась ко мне: – Ух ты, Томас выглядит incredibile[107]. Отличный выбор, Лина. Он troppo[108] горяч. Я уверена, что все девчонки, которых он встречал, пытались к нему подкатить. А счастливый билет достался тебе. Жалко, конечно, что Рен ради тебя порвал с Мими, но я прекрасно понимаю, почему ты с Томасом.