Дженна Эванс Уэлч - Любовь и мороженое

Я тяжело вздохнула:

– Говард, это очень мило и все такое, но ничего не объясняет. Я целые сутки не знала, что делать, и боялась тебя расстроить, а ты всегда это знал?

– Прости. Я не подозревал, что ты догадываешься. – Он посмотрел на меня и тоже вздохнул. – Ладно. Готова меня выслушать?

– Да.

Говард устроился поудобнее, как будто собирался в тысячный раз повторить всем знакомую историю:

– В двадцать пять лет я повстречал женщину, которая изменила мою жизнь. Она была яркой, веселой, и с ней я чувствовал себя способным на все.

– Ты про мою маму, да?

– Дай мне закончить! Так вот, я повстречал ее и влюбился по уши. Со мной такое случилось впервые. Она словно отпечаталась у меня в душе. Я готов был сделать все, что в моих силах, чтобы вызвать в ней ответные чувства. Я подружился с ней. Пошел учить итальянский, который отлично знал, чтобы проводить с ней больше времени…

– Итальянский для начинающих?

– Тсс, Лина, слушай дальше. Мы вместе ходили на итальянский, я посещал другие ее занятия и даже пробрался в круг ее друзей. Но я не мог набраться смелости и признаться ей в любви. Стоило мне попытаться, как я превращался в кубик «Джелл-О».

– Кубик «Джелл-О»? – скептически переспросила я.

– Да, знаешь, такая марка желе…

– Я знаю, что такое «Джелл-О»! – Видимо, «отличный парень» не обязательно «отличный рассказчик».

– Я хотел сказать, что она так сильно мне нравилась, что я терял дар речи. А потом оказалось, что уже поздно. Пока я неуклюже пытался вызвать ее интерес, помогал носить учебники и делал вид, что мне нравится танцевать в клубе, другой мужчина увел мою пассию у меня из-под носа.

– Маттео Росси.

Говард вздрогнул:

– Откуда ты знаешь?

– Потом расскажу.

Пару секунд он колебался, но вскоре продолжил рассказ:

– Ну, ладно. Я решил, что, если этот мужчина – прекрасный человек, который заботится о ней и сделает ее счастливой, я оставлю их в покое. Но я знал Маттео, знал, какой он на самом деле. К сожалению, твоя мама была ослеплена любовью, и, даже когда мне удалось ее завоевать, она вскоре вернулась к нему. Отсюда появилась ты – из отношений с Маттео. Но когда твоя мама заболела, она попросила позаботиться о тебе именно меня. Так я и сделал. Потому что любил ее. – Он подтолкнул меня локтем. – И к тебе я тоже все больше привязываюсь.

Я вздохнула:

– Что ж, хорошая история. Вот только не все ты правильно понял. И почему вы с бабушкой соврали мне, что ты – мой отец?

– Теперь я понимаю, что был не прав. Мне жаль. Я не собирался тебя обманывать, но после смерти Хедли мы с твоей бабушкой начали часто созваниваться. Не прошло и пары недель, как я осознал: она предположила, что я – твой отец. Я знал, что это не так, но боялся ей в этом признаться. Вдруг она передумает отправлять тебя в Италию? А я пообещал твоей маме, что ты прилетишь ко мне. Еще я решил, что так будет лучше для тебя. Если ты поверишь, что я – твой отец, скорее всего, ты все-таки согласишься приехать и дать мне шанс.

– Вот только я вела себя как испорченный ребенок.

– Нет. Ты замечательно держалась, учитывая обстоятельства.

– Лжец.

Говард улыбнулся:

– Я не знал, как мне поступить. Твоему дедушке было нелегко, неизвестно, как обстояли дела с семьей Эдди. Я волновался, что тебе будет некуда идти. И когда твоя бабушка спросила, рассказать ли тебе, что я – твой отец, я ответил «да». – Он покачал головой. – Я хотел рано или поздно открыть правду, но после того вечера в пиццерии решил сначала дать тебе время обжиться. Оказывается, тебе это было не нужно. Надо было раньше догадаться, что ты все поймешь.

– Ты в два раза меня выше и блондин. Мы ни капельки не похожи.

– И то верно. – Он умолк. – Твоя очередь. Давно ты об этом знаешь?

– Около суток.

– Откуда?

Я подняла с крыльца дневник и протянула Говарду:

– Отсюда.

– Твой дневник?

– Нет, мамин. Она вела его, когда жила в Италии.

– Это ее дневник? Он показался мне знакомым, но я подумал, что это совпадение. – Говард перевернул книжку.

– Мама записала все, что произошло между ней и Маттео. Только сначала она звала его мистером Икс, и я решила, что это ты. А потом оказалось, что ты не знаешь о тайной пекарне.

– Погоди-ка, тайная пекарня? О ней Рен меня спрашивал?

– Да. Он хотел сделать мне сюрприз и отвести меня туда.

– Так Рен тоже обо всем знает?

– Да. Он помог мне найти Маттео. – Я отвела взгляд. – И мы… э… встретились.

Говард аж подскочил:

– Встретились?

– Угу, – ответила я, не отрывая глаз от земли.

– Где?

– В Риме.

Говард посмотрел на меня так, будто я сказала, что я – наполовину страус.

– Когда ты успела там побывать?

– Вчера…

– Вчера?!

– Да, на экспрессе. Вчера Рен за мной заехал, мы отправились в АИИФ, я позвонила Франческе…

– Франческе Бернарди? Откуда ты вообще о ней знаешь?

– Из дневника. Она сказала мне фамилию Маттео, мы с Реном нашли его сайт в Интернете и приехали в галерею, и это была… ну, катастрофа.

У Говарда отвисла челюсть.

– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

– Извини, – я помотала головой, – но нет.

Он потер щеку ладонью:

– Ладно, вы двое нашли Маттео. Что дальше? Он тебя узнал?

– Он выдумал сказочку о том, что моя мама сошла с ума и написала дневник, полный лжи. Звучало ужасно глупо. Мы с ним похожи как две капли воды, а он смотрит мне в глаза и уверяет, что никогда не состоял с ней в отношениях. Мы с Реном ушли прочь.

Говард выдохнул:

– Твоя мама меня с ума сведет. Я-то думал, что вы с Реном едите джелато и танцуете, а вы, оказывается, выслеживали твоего отца в другом городе?

– Да. Но этого больше не повторится, – поспешила добавить я. – Это была последняя вылазка. Конечно, если ты ничего не скрываешь…

– Ничего. Я все тебе выложил как на духу.

– Отлично.

– Вот только откуда у тебя дневник? Ты сама его нашла?

– Нет, Соня дала.

– Какая Соня? Наша Соня?

– Да. Мама отправила его на кладбище прошлой зимой. Соня получила дневник и решила, что ты и так расстроен и лучше придержать его пару дней. А потом ты рассказал ей о том, что я приеду, и Соня решила, что мама послала этот дневник мне. Но это не так. Он для тебя.

Говард осторожно держал книжку в руках, как птицу, которая могла улететь в любой момент.

– Прочитай его.

– Ты не против, если я начну прямо сейчас?

– Пожалуйста.

Он медленно открыл дневник и замер, увидев первое предложение:

– Ох.

– Да. Я оставлю вас наедине.

Два часа спустя Говард пришел ко мне в комнату с книжкой в руке:

– Я закончил.

– Так быстро?

– Пойдем, посидим на крыльце? – предложил он.

– Пойдем.

Я спустилась вслед за ним по лестнице, и мы устроились на качелях. Я заметила, что у Говарда покраснели глаза.

– Мне было тяжело это читать, – признался он. – Хедли что-то мне рассказывала, но всей истории я не знал. Сколько было недопониманий, недомолвок! – Говард окинул взглядом кладбище. – Много в чем она ошиблась. К примеру, с Адриенной я не встречался.

– Да?

– Да. Это был Маттео.

Я непонимающе посмотрела на Говарда.

– Маттео пудрил мозги не только твоей маме.

– А-а… – Очередная деталь головоломки встала на место. – Так вот зачем ты рассказал ей о быке и пекаре? Чтобы она пригляделась и поняла, что Маттео ей изменяет?

Говард поморщился:

– Да. Очевидно, мне это не удалось. Она не поняла, что я имел в виду.

– Да уж, вышло довольно загадочно. Ты выдумал эту историю?

– Нет, она настоящая. Вряд ли правдивая, но эта легенда бытует в городе уже не первый век. Я обожаю подобные истории. – Говард выдержал паузу. – Так или иначе, я был в курсе, что твоя мама связалась с Маттео. Она держала это в секрете, потому что не хотела, чтобы у него возникли проблемы с руководством, а он хранил их отношения в тайне, потому что был подлецом. Мне было известно, что он не раз заводил интрижки со студентками, и я понимал, что от Маттео ничего хорошего ждать нельзя. Я подозревал, что он неверен Хедли, а однажды застал его с Адриенной в проявочной. Когда твоя мама увидела нас возле клуба, мы разговаривали именно об этом. Я требовал, чтобы Адриенна во всем призналась твоей матери.

– Почему ты сам ей не рассказал?

Говард покачал головой:

– Все знали, что я влюблен в Хедли, кроме нее самой. Со стороны это выглядело бы так, словно я хочу рассорить ее с Маттео. К тому же я был уверен, что он будет все отрицать и я потеряю доверие твоей матери. А когда они порвали, уже не было смысла об этом вспоминать. К тому же я слегка трусил. Ведь они расстались из-за меня.

– Как это?

– Твоя мама стала замкнутой, начала плохо отзываться о себе и своих родителях. Я дождался, когда Маттео уедет на неделю из города, чтобы принять участие в конференции, позвонил ему и потребовал держаться подальше от Хедли, а то я все расскажу руководству.

– Так вот почему он ее бросил?

– Да. А я все равно его сдал, и Маттео уволили. Хедли была так огорчена, что казалось, будто из нее высосали все краски. Я долго думал о том, правильно ли я поступил. – Говард оттолкнулся ногой от земли, и качели плавно взмыли вверх. – А потом Хедли полегчало, и я убедил ее остаться у меня на лето. Какое-то время мы были вместе, а затем я снова ее потерял…

– Из-за меня.

Говард покачал головой и жестом указал на кладбище:

– Если бы только она мне сказала! Я бы бросил это место и глазом не моргнув!

– Именно поэтому мама так не поступила.

– Знаю, – вздохнул он. – Вот только я бы предпочел сам принять решение. Всего день с Хедли уже ценнее долгой жизни в Италии.

– И не говори. – Я посмотрела на Говарда. Он ее любил. Любил по-настоящему. И потерял намного раньше, чем я. Мне невыносимо захотелось его обнять.