Я вынула из сумки дневник и вытерла его об джинсы, чтобы очистить от грязных рук Маттео. Пора вернуться к маминой истории. И отвлечься от мыслей о Рене.


3 июня

Сегодня Говард осторожно, как только он умеет, намекнул мне о том, что знал о нас с Икс. Какая же я глупая! Думала, что мы удачно скрываемся, а о нас знали почти все. И я рассказала Говарду обо всем, даже о самом плохом, что между нами было. А плохого было много. Беда в том, что, когда мы ладили, я была на седьмом небе от счастья и забывала об этом. Я выговорилась, и мне стало намного легче, а потом мы с Говардом вышли на крыльцо и болтали обо всем на свете, пока на небе не загорелись звезды. Давно я не ощущала такого умиротворения.


5 июня

Мне исполнилось двадцать два года. Проснувшись с утра, я совершенно ничего не ожидала, но Говард припас мне подарок – тонкое золотое колечко, которое он взял в секонд-хенде во Флоренции около года назад. Он сам не знал, зачем его купил, просто оно ему понравилось.

Больше всего мне нравится история, которая стоит за кольцом. Продавец сказал Говарду, что оно принадлежало его тете, которая нашла свою любовь, но семья заставила ее уйти в монастырь. Ее возлюбленный подарил ей это кольцо, и она тайно носила его до конца жизни. Говард считает, что история выдуманная и продавец хотел набить цену. Но кольцо чудесное и мне как раз. Я чувствовала себя очень уставшей, и мы решили не идти в кафе, как собирались, а остаться дома и посмотреть старые фильмы. Я уснула где-то в конце первого.


6 июня

Сегодня я сидела с Говардом на качелях, положив ноги ему на колени, и он спросил меня:

– Если бы ты могла сфотографировать что угодно, что бы ты сняла?

Я ответила, не подумав:

– Надежду.

Звучит пошло, не так ли? Но я имею в виду надежду как безмятежность, те минуты, когда вы уверены, что у вас все получится. Идеальное описание последних дней, проведенных здесь. Меня словно ввели в спящий режим, и я отдыхаю перед наступающей бурей. Я понимаю, что отведенный мне срок потихоньку подходит к концу, но я не хочу отсюда уезжать.


7 июня

Я хочу запечатлеть каждое мгновение этого дня.

Говард разбудил меня чуть раньше пяти утра и сказал, что хочет мне кое-что показать.

Я пошла с ним за кладбище, сонная и в пижаме. Солнце еще не встало, и шли мы целую вечность. И тут я увидела, куда мы направляемся. Вдали виднелась круглая башенка. Древняя и ничем не окруженная, как дикий гриб.

Говард проводил меня ко входу. Небольшая деревянная дверь, которая должна была сдерживать незваных гостей, сгнила от времени и непогоды. Мы пригнулись, проходя через нее, и взобрались по спиральной лестнице на самый верх башни. Мы оказались так высоко, что нам было видно все вокруг, даже верхушки деревьев на кладбище и дорогу во Флоренцию. Я спросила, зачем мы здесь, и Говард попросил меня подождать. И мы ждали. Молча стояли и смотрели, как солнце выплывает из-за горизонта, заливая мир изумительными розовыми и золотыми красками. У меня защемило в груди. Я так долго находилась во тьме и холоде, и вот внезапно, они постепенно начали исчезать.

Когда солнце уже сияло вовсю, я повернулась к Говарду. Он встретил мой взгляд, и я посмотрела на него иными глазами. Я шагнула к нему – и вот мы уже целуемся, как будто в тысячный раз. Как будто иначе быть не может. После этого мы ничего друг другу не сказали. Я молча взяла его за руку, и мы пошли домой.


8 июня

Я все вспоминаю о том, каково было с мистером Икс. Когда он смотрел на меня, я словно попадала в свет прожектора и все на свете казалось правильным. Но стоило ему отвернуться, как я оказывалась в холоде и одиночестве. Я пыталась найти синоним к слову «переменчивый» на итальянском, и единственное более или менее близкое по значению слово, которое мне удалось отыскать, это «volubile». Оно значит «непостоянный, вихревой, ветреный». Меня привлек вихрь чувств к мистеру Икс, но этот смерч сбил меня с ног. Я думала, что мечтаю о переменах и страсти, а на самом деле мне нужен человек, который разбудит меня с утра, чтобы показать рассвет. Мне нужен Говард. И теперь он у меня есть.


10 июня

Вчера к нам в гости приехала Франческа. Вероятно, я от нее отвыкла – за три недели она превратилась в гротескную версию себя самой. Ее каблуки были на пол-дюйма выше, наряд моднее (хотя, казалось бы, куда еще?), и она побила все рекорды по выкуренным за день сигаретам.

После ужина мы сидели и болтали. Я полагала, что мы с Говардом удачно скрываем наши чувства, но стоило ему уйти к себе в комнату, как Франческа заявила:

– Вижу, у вас все получилось.

Я сделала вид, что не понимаю, о чем она, и Франческа сказала:

– Брось, Хедли, не надо меня недооценивать. Не знаю, с чего ты решила, что все твои отношения надо держать в секрете. Я поняла, что между вами что-то произошло, как только зашла в дом. А теперь расскажи обо всем подробно! Subito[95]!

Я поделилась с ней событиями прошедших недель, которые исцелили меня и подарили покой, рассказала о рассвете на башне, о том, что последние дни я словно в раю…

Дослушав меня, Франческа мечтательно вздохнула:

– Это как favola, Хедли. Сказка. Ты влюбилась по-настоящему. И что теперь? Ты не вернешься в Америку?

Конечно, я не знала, что ответить. Я отправила свое портфолио нескольким школам, и большинство из них ответит мне в конце лета. Вчера меня дернуло спросить у Петруччини, не хочет ли он нанять меня в качестве ассистента, и в ответ я получила суровый взгляд и «ты слишком талантлива, чтобы тратить время впустую».

И тут Франческа сообщила мне эту новость. Сперва она коротко бросила:

– Он со мной связался.

Я спросила, о ком она, но сердце подсказывало, что я сама знаю ответ.

– Он нашел меня в студии в Риме. Якобы хотел поздравить с началом стажировки, но я-то знала, чего он хочет. Отыскать тебя.

У меня пропал дар речи. Он искал меня!

– Он посетовал, что у тебя сменился номер телефона и твоя учебная почта больше не работает, потому что ты выпустилась.

Кто бы мог подумать, что меня так сложно найти? В голове кружились тысячи мыслей, и Франческа внимательно за мной наблюдала.

– Я не дала ему твой номер, зато взяла его. Мне кажется, что тебе не стоит с ним общаться, но я не господь бог, чтобы решать за тебя. Хочешь с ним созвониться – пожалуйста. Он говорит, что сожалеет о своем решении и хочет сказать тебе что-то важное. – Франческа протянула мне визитку, на которой красовалось его имя большими буквами, а новый номер и почта рассыпались по бумаге мелкими символами, как хлебные крошки.

Этой ночью я не могла уснуть, но меня не раздирали сомнения. Я была уверена в своем выборе. Даже если Икс объявится на белом скакуне с букетом роз и безупречным оправданием, я и не подумаю к нему возвращаться. Я хочу быть с Говардом.


– Как дневник?

Я оторвалась от чтения. Рен выглядел более расслабленным, чем на вокзале, и у моего сердца отросли крылышки. Прощена? Я попыталась поймать его взгляд, но он отвернулся.

– Нормально. И я ошибалась.

– В чем?

– Говард был не просто отдушиной. Она в него влюбилась. – Я повернула к нему дневник и спросила: – Как это переводится?

Вся страница после записи от десятого июня была исписана одной фразой: «Sono incinta».

– Sono incinta. Это значит: «Я беременна».

– Так я и думала.

Я с грустью посмотрела на страницу. Я понимаю, что это означает самоуничтожение, но мне отчасти хотелось, чтобы этого не произошло. Ее сказка рассыпалась, как карточный домик.

Глава двадцать вторая

11 июня

Sono incinta. Sono incinta. Sono incinta. Что, если я напишу это по-английски? Я БЕРЕМЕННА. Вот. Мысли путаются. Сегодня меня опять вырвало после завтрака – это длится уже неделю. Смывая унитаз, я внезапно подумала о том, какой ужасной может быть причина. Я пыталась отогнать эту мысль, но… надо было удостовериться. Я эмоциональный человек, но не слишком ли переменчивое у меня настроение в последнее время? Я пошла в аптеку, но забыла взять с собой англо-итальянский словарь, и пришлось жестами объяснять, что мне нужно. Прибежав домой, я тут же сделала тест. Положительный. Я купила еще два. Положительный. Положительный.

Они все положительные.


13 июня

Я почти не выхожу из комнаты. Вчера уехала Франческа, и, когда Говард стучится ко мне, я притворяюсь, что сплю. Я понимаю, что должна уйти. Говард любит меня, а я люблю его. Но какая разница? Во мне не его ребенок. Надо рассказать обо всем мистеру Икс, но даже думать об этом нет сил. Что он скажет? Судя по словам Франчески, Икс меня ищет, но я знаю наверняка, что такого поворота он не ожидает. И в какое время это открылось! Неужели мы с Маттео суждены друг другу? Но как же Говард? Еще три дня назад я написала, что он для меня единственный. А теперь это.

Страшно хочется признаться во всем Говарду, но что я ему скажу? Я дважды позвонила матери и бросила трубку. Все пытаюсь набрать номер Маттео, но мужества хватает только на первую пару цифр. К концу завтрашнего дня я решу, как мне быть, но в голове у меня каша.


14 июня

Позвонила Маттео. Он работает в Венеции, и я поеду с ним встретиться. Не говорить же ему по телефону.


15 июня

Я еду в поезде. Говард настоял на том, чтобы отвезти меня на вокзал. Я не призналась, зачем еду в Венецию, но он и так все понял. По моему лицу бежали слезы, а он сказал мне на прощание: «Все в порядке. Будь счастлива».

Как только поезд отошел от станции, я принялась горько рыдать, и на меня косились все пассажиры. Я обдумывала свою беременность снова и снова, и все указывало на Маттео. Это его ребенок. Мне придется выкинуть Говарда из головы. Я выбрала Маттео. Судьба выбрала Маттео. Наш ребенок выбрал Маттео. Я должна быть с ним.