Патриция Хэган - Любовь и грезы

Джейд, которая не привыкла робеть и смущаться, не сдалась:

– По-моему, в последнее время вся семья только тем и занимается, что тревожится: Китти тревожится за вас и Дани.

Дани боится за ребенка. Драгомир боится за Дани. Вы тревожитесь обо всех них… а Колт тревожится обо всех, включая и вас.

– Так всегда бывает, когда члены семьи любят друг друга, Джейд, – немного неловко сказал Тревис.

– Но если для этого нет достаточных причин?

Тревис несколько секунд внимательно смотрел на нее, а потом со своей обычной проницательностью, которая изумляла всех, кому приходилось иметь с ним дело, негромко произнес, без обиды или осуждения:

– Ты боишься, что Колт может захотеть отложить ваш отъезд в Америку.

– Это так, – тихо ответила Джейд. – Откровенно говоря, я не знаю, как отреагирую, если, он это предложит.

– Ты честно скажешь ему, что думаешь.

Она невесело улыбнулась:

– Правда? И что же я, по-вашему, по этому поводу думаю?

– Не надо играть со мной в прятки, Джейд, – почти сурово отозвался Тревис. – Я очень ценю твою прямоту. Тебе хочется уехать, как было решено, и в душе ты не считаешь, что это эгоистично с твоей стороны. Вы с Колтом женаты, и ты чувствуешь, что ваш брак должен быть для него важнее родственников. И я с этим согласен.

Джейд усмотрела на него с подозрением.

– Если бы я считал, что ты не права, я бы так и сказал, – продолжил он. – Если бы Колт действительно был нам необходим, если бы он чем-то мог нам помочь, а ты все равно не давала бы ему отсрочить отъезд, тогда я сказал бы, что ты – себялюбивая девчонка. Но мы с тобой понимаем, что он ничего сделать не может.

Тревис посмотрел в сторону Китти и Колта, которые разговаривали в саду.

– Мне, как и всякому человеку, который подошел к закату жизни, – тихо продолжал он, – становится трудно оглядываться назад и вспоминать о многочисленных радугах. Кажется, что их заслоняют грозовые тучи печальных воспоминаний. Но я не хочу, чтобы мой сын не мог начать своей собственной жизни до тех пор, пока не закончится моя. Так я могу только умереть быстрее, чтобы не мешать жить ему.

Джейд почувствовала, насколько сильно она любит этого человека: он стал для нее отцом, которого она никогда прежде не имела. Конечно, их дружба зародилась совсем недавно, но Тревис относился к тем людям, которые либо сразу же привязываются к человеку, либо остаются к нему безразличны.

Джейд встала, потянулась к Тревису и обхватила ладонями его по-прежнему очень красивое лицо. Дрожащим голосом она проговорила:

– Я тебя люблю, Тревис Колтрейн.

На какую-то долю секунды его серые глаза затуманились от чувства, но в следующее мгновение он широко улыбнулся:

– А вот это помогло мне снова увидеть радугу!

Остаток дня Колт провел с отцом, а Джейд получила удовольствие от спокойного общения с Китти. После обеда, когда они с Колтом оказались у себя в комнатах, он снова погрузился в невеселые мысли. Подождав некоторое время, Джейд решила, что пора обо всем поговорить открыто.

Она подошла к кушетке, на которой сидел Колт, и опустилась рядом с ним:

– Поговори со мной, Колт. Скажи мне, почему ты считаешь, что нам было бы лучше остаться во Франции?

Он повернулся и изумленно посмотрел на нее.

Не дав ему времени заговорить, Джейд решительно продолжила:

– По-моему, это было бы не правильно. Я хотела бы, чтобы мы начали нашу жизнь вдвоем. Ты считаешь, что сейчас ты очень нужен своим родным. Но на самом деле это не так. У них есть их собственная жизнь и их собственное будущее, хорошее или плохое – как и у нас. Ты нужен мне. Только, пожалуйста, не считай меня эгоисткой, Колт! – И она умоляюще посмотрела на него.

Колт несколько долгих секунд молча смотрел на нее, и Джейд не могла угадать, о чем он думает. Она не видела в его глазах ни гнева, ни разочарования – только любовь.

В конце концов, когда ей уже начало казаться, что она больше не вынесет его молчания, Колт притянул ее к себе.

– Я люблю тебя, – коротко сказал он, и его губы слились с ее губами в долгом, обжигающем поцелуе, который потряс их обоих. А потом он посмотрел на нее с таким обожанием, что у Джейд защемило сердце.

– Я люблю тебя, – повторил Колт, а потом, мягко засмеявшись, продолжил:

– Только ты не такая проницательная, как тебе кажется. Мы с отцом сегодня долго обо всем говорили.

На этот раз пришла очередь изумляться Джейд.

– Ничего не понимаю!

Он поцеловал кончик ее носа и спокойно сообщил:

– Я и не думал откладывать наш отъезд.

– Но ты был так задумчив: и обеспокоен! – возразила она.

Колт снова рассмеялся:

– Но я думал не о том, чтобы отложить поездку. Я пытался понять, почему я не чувствую себя виноватым, хотя вроде бы и должен. А потом , я понял, что мои близкие не ждут от меня никаких жертв. Единственное, что я мог бы сделать, – это оказать им моральную поддержку.

Наконец-то Джейд смогла улыбнуться с облегчением. Колт встал, взял ее за руку и отвел в спальню, где принялся с нетерпением расстегивать ее платье. И пока Джейд помогала ему снять одежду, они неотрывно смотрели друг другу в глаза, в которых горело пламя желания.

Колт нежно коснулся теплыми губами ее шеи и плеч, потом провел языком по ее соскам и спустился вниз по животу, жадно приникнув к ее лону. Пальцы Джейд сплелись у него на затылке, и она выгнула спину, громко застонав.

И когда они вновь слились в одно целое, Джейд поняла, что никогда еще мир не знал такой сильной страсти, такой глубокой любви.

Джейд и Колт на поезде приехали в Нормандию за день до отплытия из порта Шербур.

В Париже их проводили Китти и Тревис. Прощание было особенно печальным – никто из них не знал, встретятся ли они когда-нибудь снова.

Джейд пришла в восторг от гавани Шербура, в которой стояло множество всевозможных пароходов, буксиров, яхт и прогулочных катеров. Метались и кричали чайки, занятые бесконечными поисками пищи, с Ла-Манша дул резкий, насыщенный запахом моря ветер.

Однако портовый город оказался грязным и мрачным: его темные тесные улочки наводняли толпы бедноты, истощенные пьяные мужчины спали в подворотнях, женщины с младенцами на руках сидели на перекрестках, прося прохожих подать им милостыню. Грязные и больные дети тоже попрошайничали. Этот адский уголок был, казалось, отгорожен от мира щитами, на которых рекламировались главные трансатлантические компании:

«Кунард», «Брунель», «Уайт стар», «Грейт истерн».

Колт отвел Джейд в самый приличный отель, который ему удалось найти, и там они благополучно дождались времени отплытия.

Их корабль назывался «Париж» и не был так великолепен, как некоторые суда линии «Кунарда» или «Уайт стар». Судно принадлежало небольшой компании, которую постепенно вытесняли магнаты. Однако «Париж» оказался весьма комфортабельным, как Джейд и Колт смогли убедиться, когда взошли на борт судна.

Они знали, что с развитием новых технологий пересекать Атлантику стало менее опасно. На многих лайнерах предлагались все удобства первоклассных отелей. Наконец можно было отказаться от керосиновых ламп и повсюду сияли электрические огни, работавшие от генераторов. На корабле был даже ледник, вмещавший сорок тонн замерзшей воды, так что стало возможно запасать деликатесы, которые прежде отсутствовали во время плавания, занимавшего почти три недели.

Джейд и Колт прошли через уютные и удобные салоны, обставленные мягкой мебелью, обитой плюшем и парчой. На мраморных столешницах стояли вазы со свежими цветами. Зеркала в причудливых рамах, потрясающие гобелены и превосходная живопись украшали стены.

Элегантные пары прогуливались по салонам и палубам. Тут были мужчины в цилиндрах и фраках и дамы в украшенных страусовыми перьями шляпках и бархатных платьях с турнюрами, которые вызывающе покачивались при ходьбе.

Колт заметил:

– Глядя на все это, трудно поверить, что всего несколькими палубами ниже люди набились в трюмы, как сардины: спят на голых дощатых полах, едят объедки со стола ресторана первого класса, пьют воду из ведер…

Потрясенная нарисованной им картиной, Джейд спросила:

– Ты не чувствуешь себя виноватым, что у нас так много всего, что мы путешествуем со всеми удобствами, а они вынуждены переносить такие лишения?

На минуту задумавшись, Колт ответил:

– С одной стороны – да. Мне неприятно думать о том, как страдают другие. Но с другой стороны, я напоминаю себе, что никто не может заработать столько денег, чтобы богатыми стали все. Неравенство будет существовать всегда, и, к счастью, мы принадлежим к классу имущих. Когда мы попадем в Америку, где сейчас финансовый кризис, то, наверное, нам придется часто вспоминать об этом.

Джейд кивнула:

– Я благодарна судьбе за то, что у нас есть. Увы, но мы не можем сделать благополучными всех. Но по крайней мере мы не снобы.

Потом она призналась:

– Наверное, именно поэтому меня так мало обрадовал титул, который мне пожаловал император. Честно говоря, меня никогда не трогала перспектива принадлежать к царственному семейству и не считаться простолюдинкой.

Колт негромко рассмеялся, глядя на нее с обожанием:

– Ну, милая моя миссис Колтрейн, боюсь, что именно такое положение тебе придется занять, оказавшись в Нью-Йорке: ты будешь царственной особой среди простолюдинов.

Апартаменты молодоженов, расположенные на престижной прогулочной палубе, оказались удобными и просторными. В распоряжении Джейд и Колта были гостиная, спальня, туалетная комната и отдельная ванная. Убранство показалось Джейд очень красивым.

Корабль отплыл на закате, и Джейд с Колтом стояли на палубе, обняв друг друга за талию, и молча смотрели, как Франция становится все дальше и дальше от них. В конце концов со всех сторон их обступило море, сливавшееся на горизонте с темнеющим небом.