– О чем вы говорите? – нетерпеливо прошипел Колт, который все еще толком не проснулся и никак не мог понять, как попал в столь нелепую ситуацию. А потом он увидел, что одна щека Лорены странно горит, а на плече у нее глубокие царапины. Он снова протянул к ней руку:

– Зайдите в каюту, пожалуйста. Не надо стоять в коридоре.

– Нет, нет, нет! – Она отчаянно замотала головой, так что светлые волосы в беспорядке упали на плечи девушки. – Вы должны пойти со мной! Если вы не придете, она будет меня бить. Она сейчас ждет с ремнем в руке, и если я не приведу вас, чтобы вы подтвердили ей, что мы не оставались наедине и не делали ничего плохого, то мне не избежать побоев!..

Колт видел, что девушка близка к истерике. Господи, ее мать – настоящая сумасшедшая, возмущенно решил он, и снова обернулся, желая убедиться, что Джейд по-прежнему крепко спит.

– Хорошо, – сказал он наконец, испытывая гнев и отвращение, – пойдемте и поскорее покончим с этим.

Он вышел в узкий коридор, закрыв за собой дверь.

Корабль резко зарылся носом в воду, а потом накренился, с силой шлепнув по воде корпусом. Закрепленный у стены стул сорвался и отлетел к противоположной стене.

От раздавшегося удара Джейд проснулась и испуганно села на постели. Где Колт? И сколько сейчас времени? Пытаясь удержаться на слабых ногах, она осторожно, стараясь не упасть, пробралась к иллюминатору. За ним едва можно было различить гигантские серые волны, украшенные белой пеной. Они яростно вздымались к небу, протестуя против робкого рассвета.

Кто-то пронзительно вскрикнул: корабль буквально взлетел вверх, и в следующий момент в него ударила с ужасающей силой волна. По каюте покатилась вырвавшаяся из креплений мебель.

Где-то послышался звук разбившегося стекла. Вдали снова раздались крики, перекрывавшие шум урагана: пассажиры пришли в ужас от обезумевшей стихии.

Джейд упала на пол. Она попыталась было выпрямиться, но в это время крен корабля резко изменился на противоположный, и она покатилась в обратном направлении. Ей надо во что бы то ни стало выбраться из каюты, пронеслось у нее в голове, добраться до шлюпок, иначе она останется тут, когда корабль пойдет ко дну.

В сером полумраке она начала пробираться к двери, ведущей из каюты. Нащупав ручку, она изо всех сил ухватилась за нее обеими руками. Дверь распахнулась как раз в тот момент, когда волна подняла корабль, а потом резко опустила вниз. Джейд снова покатилась, на этот раз из двери каюты на палубу. Врезавшись в ограждение, она вцепилась в него изо всех сил. Ее испуганные крики о помощи тонули в какофонии шторма.

Тем временем Колт с трудом пробирался по коридору к своей каюте и с ужасом увидел, что дверь, ведущая на прогулочную палубу, распахнута и стучит на ветру… а Джейд нигде нет.

– Боже, Джейд! Где ты?

Он изо всех сил боролся с качкой, стараясь добраться до противоположной двери.

…Руки Джейд слабели. Внезапно, как раз в тот момент, когда она услышала крик Колта, корабль опять резко подбросило вверх. В следующую секунду судно столь же резко полетело вниз и ударилось о воду. Неожиданно от стены отделился ящик, в котором хранились шезлонги для отдыха пассажиров, и, словно пушечное ядро, полетел по палубе к ограждению, за которое отчаянно цеплялась Джейд.

…Колт добрался до наружной двери и ухватился за нее, пытаясь не потерять равновесие, но поскользнулся и упал. Джейд с ужасом увидела, как летящий навстречу тяжелый ящик ударил его по голове, так что из раны брызнула кровь. Ящик полетел дальше и с силой врезался в ограждение, за которое она цеплялась. Ограждение сломалось, и Джейд следом за ящиком полетела вниз, в бушующие волны.

Она скрылась под кипящей пенной водой, чувствуя, что проваливается в темную и холодную пропасть, которая увлекает ее все глубже и глубже. Было бы так легко смириться, безвольно отдать себя на волю стихии, которая с силой крутила и бросала ее тело, словно игрушку.

Это было бы легко, так легко уступить морю свою жизнь.

Но она не хочет умирать!

Соленая вода обжигала ей горло, щипала ноздри. Джейд чувствовала, что задыхается. Ее ловкие и сильные ноги балерины начали упрямо двигаться. Голова болела, грудь, казалось, вот-вот готова разорваться… Она собралась с последними силами и начала стремительно подниматься к поверхности.

Вынырнув из воды, Джейд закашлялась, выплюнула соленую воду, глотнула свежего воздуха и получила от новой волны пощечину, которая снова заставила ее погрузиться под воду. Море не желало так легко отказаться от своей добычи.

Джейд продолжала бороться. Ей удалось на секунду увидеть корабль, который нырял поодаль, словно игрушка в ванночке у озорного малыша. Судно уходило все дальше и дальше! Она попробовала закричать, моля о помощи, но ее крик, как она и предполагала, потерялся в шуме ветра и волн. Сколько ей удастся удерживаться на поверхности? И зачем ей пытаться это делать? С корабля ее никто не увидит – и за ней никто не приплывет. В конце концов она все равно утонет. Она пропала.

Почему бы просто не сдаться и не покончить с муками – не дать морю овладеть ею?

Что-то ударило ее по плечу, и Джейд вскрикнула от болит, погружаясь под воду. Когда она вновь вынырнула на поверхность, то увидела пляшущие по воде шезлонги и с негодованием поняла, что удар ей нанес тот самый ящик, который сбросил ее с палубы и убил Колта.

Теперь ящик плыл в сторону от нее, и Джейд устремилась следом за ним. Но ее усилия были безрезультатны. Море наслаждалось своей жестокой игрой. Каждый раз, когда Джейд оказывалась совсем рядом с качающимся на волнах ящиком, на нее обрушивалась очередная волна, унося в сторону и снова погружая в холодные бурные глубины, чтобы она могла еще раз взглянуть на ожидавшую ее смерть.

А потом словно невидимая рука подняла Джейд на такую огромную волну, каких еще не поднималось из глубин океана.

Ящик тоже оказался во власти вздымающейся к небу воды. Джейд показалось, что еще немного – и ужас погасит в ее леденеющем сердце последнюю искру жизни.

И тут Джейд стала замечать, что ярость водной стихии постепенно слабеет. Она смогла наконец-то вздохнуть полной грудью и, сделав усилие, дотянулась до качавшегося на поверхности воды ящика. Ею овладела истерика, и она начала бить его кулаками и громко кричать:

– Будь ты проклят, проклят, проклят!

Вид крови, которая начала сочиться из потрескавшейся кожи рук, заставил ее опомниться. Рыдающая, измученная, она собрала остатки сил и залезла на ящик.

От все еще пенящейся воды поднимался серый туман, который погрузил Джейд в благословенное забытье после пережитого кошмара…

На палубе корабля тело Колта безжизненно перекатывалось взад и вперед в луже соленой воды, перемешанной с кровью.

Увидев эту картину, Лорена издала пронзительный вопль.

Проходивший по коридору матрос услышал ее крик и поспешил ей на помощь. Заглянув в открытую палубную дверь, он сразу понял причину ее ужаса. Оттолкнув девушку к кровати, он приказал схватиться за нее покрепче, чтобы не оказаться за бортом.

С трудом добравшись до Колта, матрос втащил его обратно в каюту и закрыл дверь, немного заглушив шум бури.

Затем он наклонился к неподвижно лежавшему Колту, рассматривав его кровоточащую рану на голове.

Лорена наблюдала за матросом, кусая губы до крови и с такой силой сжимая кулаки, что ногти врезались в ладони. Чувствуя тошнотворный ужас, она ждала приговора.

Наконец тот поднял голову и безрадостно посмотрел на нее:

– Извините, сударыня… Но кажется, ваш муж мертв.

Глава 9

Над горизонтом поднялось золотое солнце. Небо было ослепительно голубым, и на нем не видно было ни облачка. Над Гольфстримом резвился легкий ветерок. Прекрасный день – такой, какие, по мнению поэтов, царят только в раю.

Брайан Стивенс стоял на носу своей яхты «Марни», большого судна, имевшего девяносто четыре фута в длину и двадцать шесть с половиной в ширину. Это был один из лучших кораблей своего класса, роскошно отделанный: именно таким должен был владеть и на таком плавать представитель богатого и влиятельного семейства Стивенсов (именем одного из них, пусть и дальнего родственника, был назван Стивенсовский технологический институт). Еще в начале девятнадцатого века Джон К. Стивенс и его брат Эдвин А. Стивенс были первыми богатыми яхтсменами в окрестностях Нью-Йорка.

«Марни» была оборудована современным двигателем внутреннего сгорания, который еще только-только начал появляться на судах. Однако Брайан никогда не боялся плыть из Нью-Йорка к своему собственному острову, расположенному рядом с Бермудскими островами. В конце концов он ведь считался опытным яхтсменом и участвовал в трансатлантических гонках из Сэнди-Хука в Нью-Джерси до Англии в 1886 году. Это было семь лет назад, когда Брайану исполнилось двадцать восемь.

Отец Брайана, Лоренс Стивенс, был влиятельнейшим бизнесменом Нью-Йорка и занимался недвижимостью. Ему принадлежали дорогостоящие участки в Нью-Йорке и немало земель в престижных районах вдоль Гудзона. Вложив средства в золото, серебро, железные дороги, скот и, конечно же, судоходную компанию, Лоренс оставил своему единственному сыну весьма внушительное состояние. Преданные и опытные служащие стояли на страже семейных интересов, а Брайану оставалось только наслаждаться жизнью, удовлетворяя свою любовь к кораблям, морю… и к рыжеволосому и зеленоглазому ангелочку, в честь которого и была названа его яхта, – к Марни.

Брайан встретился с Марни, когда та начала работать в доме его семьи в качестве прислуги. Она была дочерью ирландских иммигрантов, и ее отец был сторожем в поместье Стивенсов. Марни была прекрасна и покорила Брайана при первой же встрече, в то лето, когда ему было девятнадцать, а она была еще пятнадцатилетней девчушкой. Его родители, в особенности мать, неодобрительно отнеслись к его увлечению простой служанкой, но Брайан не обращал никакого внимания на их недовольство.