Он плотно сжал губы и несколько мгновений молча смотрел на жену. Потом схватил стул и грохнул им о стену.

— Перестань. — Нора вскочила. — Прекрати это ребячество...

— Ребячество? — взревел он. — Ребячество? — Он прыгнул к ней, и на лице его было такое бешенство, что Нора сначала попятилась, а потом отскочила за кровать. Эдриан потянулся, схватил ее за руку и перетащил через матрас. Нора оказалась на полу на коленях, из ее губ вырвался придушенный звук. Эдриан поднял ее и подтащил к окну.

— Смотри, — страшным голосом приказал он, крепко удерживая ее за плечи, — полюбуйся на публику, которую ты сегодня так легкомысленно искушала.

Нора замерла, не решаясь даже шевельнуться. Жар его тела окутал ее, как костер. Его пальцы нервно сжимали ее плечи.

Эдриан сильно тряхнул ее.

— Смотри! Любуйся, что творит эта ребячливая публика!

Половина буянов выплеснулась во двор. Они уселись в лондонский дилижанс и в пьяном угаре стали его раскачивать. Возница на козлах осыпал их проклятиями.

— Этот сброд собирается в Лондон, — сказал он ей на ухо. — Изнасилование для них развлечение, праздник. Представь, как бы они обрадовались, если бы узнали твое имя.

Нора похолодела. Неужели он имеет в виду...

— Казнь моего брата? Они для этого едут в Лондон?

Эдриан рывком повернул ее к себе.

— Забудь своего чертова брата! Его дело кончено, как и он сам! Ты что, собираешься за ним следом?

Несколько бесконечных мгновений они смотрели друг другу в глаза. Нора не могла вымолвить ни слова. Она просто оледенела от ужаса.

Эдриан злобно фыркнул и отпустил Нору.

— О Боже, скажи мне, я что, женился на якобитке? Конечно, я так не думаю, но если так, то скажи мне сейчас, чтобы я умыл руки от этого безумия. Ну?

— Нет, — с трудом выговорила она.

— Нет? Нет? — с ядом в голосе передразнил он Нору. — Ты не якобитка? Тогда просто сумасшедшая, которая из сестринской привязанности разрушила свой дом. Ходдерби разрушен, Нора! Твои владения лежат в развалинах. Но может, ты метишь выше? Скажи, на какие еще жертвы ты готова ради своей проклятой семьи?

Кровь отлила от ее сердца. Чтобы устоять на ногах, Нора схватилась за подоконник, но мир продолжал кружиться.

— Отвечай! — крикнул Эдриан так, что дрогнули стены. — Я женился на сумасшедшей? Ты лунатичка? Колвиллы так нежно о тебе заботятся! Как далеко ты готова зайти, чтобы расплатиться с ними за любовь и ласку?

В его голосе было столько ненависти, столько гнева!

— Я больше не вмешиваюсь в их дела, — охрипшим голосом ответила Нора. — С этим покончено. Но это не значит, что я с радостью буду смотреть, как умрет Дэвид. Или что я позволю ему идти на плаху, не попытавшись его спасти. Ты ведь должен это понять!

Чувства вдруг исчезли с его лица, оно стало пустым. Потом он улыбнулся ей страшной улыбкой.

— Все время новые причины, — сказал он. — И зачем я вмешиваюсь? Тебя нельзя спасти от самой себя.

Развернувшись на каблуках, он направился к высокому шкафу у дальней стены, уперся в него и начал двигать. Ярость, с которой Эдриан взялся за дело, перепугала Нору еще больше. Шкаф со скрипом и грохотом начал перемещаться. Как легко Эдриан сдвинул эту громаду! Как он силен! Исступленный гнев придал ему нечеловеческую мощь.

Когда дверь оказалась заблокирована шкафом, Эдриан отошел и с холодным, пугающим спокойствием начал развязывать галстук. Отбросив его в сторону, он взял шпагу, которая стояла у камина, сел и положил оружие на колени, как будто считал, что сегодня оно пригодится. На Нору он даже не взглянул, а молча смотрел на огонь.

У Норы ком застрял в горле. Она не станет его бояться! Она спросила:

— Где он сейчас? Его хорошо охраняют? Он в безопасности?

По губам Эдриана пробежала горькая усмешка.

— В безопасности. Насколько это возможно, когда во дворе толпа разгоряченной черни. Они могут расправиться с ним в один момент. — Его лицо потемнело. — Или с тобой, — добавил он. — Если им не достанется брат, эти бродяги могут удовлетвориться сестрой.

О Боже! Нора обхватила себя за плечи.

— Я ни с кем не разговаривала.

Он насмешливо улыбнулся:

— Очень мудро.

Наступило молчание. Казалось, оно его устраивает. Эдриан вытянулся в кресле и уставился в запятнанный потолок. Но, несмотря на его расслабленную позу, Нора чувствовала, как напряженно он прислушивается к звукам, долетавшим снаружи.

Она обвела глазами свидетельства его гнева — сломанный стул, треснувшую стену. По контрасту его теперешнее спокойствие выглядело пугающе. Несколько раз Нора хотела заговорить с ним, но не решалась.

— Но ведь сначала его должны судить, правда? — наконец произнесла она.

Эдриан окинул ее взглядом и приподнял бровь.

— Но ведь не могут же его просто казнить? Его должны судить в палате лордов.

— Твой отец был осужден, — отчетливо, словно разговаривая со слабоумным ребенком, выговорил Эдриан. — Колвиллы лишились титулов.

— Но даже простого узника судят.

Эдриан отвел глаза.

— Действительно. Напомни об этом судьям, когда они в следующий раз попросят у тебя совета.

Его скучающий вид задевал Нору. А как бы он действовал на ее месте? Позволил бы казнить своих близких? Или сделал бы все, что в его силах, чтобы защитить их?

— Может быть, и напомню. Может быть, даже обращусь к королю. Если он позволяет нарушать наши законы, тогда он узурпатор, а не настоящий король Англии!

Эдриан опустил голову и посмотрел на Нору.

— Сядь, — бросил он.

Нора вдруг разозлилась. Сколько «можно помыкать ею? Значит, он сожалеет, что женился на ней? Справедливое наказание за применение силы в этом вопросе. Она не просила его жениться на ней! Не просила надевать на нее эти оковы.

— Почему я должна садиться? Ты боишься, что я говорю слишком громко? Что нас могут подслушать? Или ты сам арестуешь меня как якобитку? Отличный способ преуспеть при дворе — объявить свою жену преступницей, шпионом Якова Стюарта.

Эдриан медленно распрямился, двигаясь с грацией разворачивающейся змеи.

— Сядь, — негромко повторил он. — Сядь и закрой рот.

— Нет!

Он развалился в кресле, как турецкий паша, и думать не хочет о страшных вещах — о неотвратимой гибели, грозящей ее брату. Но она слеплена не из такой холодной глины. Будь он проклят, что затащил ее в такое мерзкое место, а потом еще ругал за то, что она с трудом его переносит.

— Какое тебе дело до того, что будет со мной? Я стала тебе обузой. Так пусть дело решит моя опрометчивость. Раз ты считаешь меня полоумной, для тебя будет большим облегчением, если эти мерзавцы меня обнаружат.

Эдриан вскочил с кресла, одним прыжком подлетел к Норе и схватил ее за плечи.

— Думаешь, мне все равно? — воскликнул он. — Так я тебя поправлю.

Из груди Норы вырвался крик, когда он оттащил ее назад, придавил к стенке и навис над ней, как скала.

Нору бросило в дрожь от странного выражения на его лице.

— Можешь ли ты, — с неестественной мягкостью начал Эдриан, — можешь ли ты представить, чтобы я равнодушно взирал на твою преданность человеку, который, если бы не Божья милость, развеял бы тебя по ветру практически ради шутки? Можешь ли ты представить, — желваки заходили на его лице, он сделал глубокий вдох и продолжил, — что, если бы не ты, я разрубил бы его на куски?

Его губы искривила мрачная улыбка. Он поднял руку и взял прядь ее волос. Нора вздрогнула.

— Но думаю, это было бы несправедливо.

Сердце Норы бешено колотилось. Она не узнавала человека, который поднес к глазам прядь ее волос и рассматривал так, как будто видел в первый раз.

— Бешенство у меня вызывает не столько твой брат, Леонора, сколько ты, любовь моя.

Он медленно склонился над ней и дотронулся губами до ее губ. Она задрожала.

— Моя маленькая идиотка, — прошептал Эдриан, ты рисковала всем, что тебе дорого, ради пустых фантазий своего брата. Хранила порох в самом сердце своего дома. Молчала о тайне, которая могла погубить и тебя, и всех людей в доме. Что, по-твоему, я должен испытывать? Любовь? Но в любви тоже есть опасность. В таком настроении, как сейчас, я чувствую, что любовь и гнев сливаются воедино.

Эдриан медленно провел пальцем по ее щеке и приподнял подбородок. Их глаза встретились. Нора ощутила почти испуг. Эдриан смотрел на нее с такой сосредоточенностью, с таким хищным огнем.

— А потому, Леонора, — шепотом продолжал он, — я побил бы тебя, если бы верил, что так можно выбить из твоей головы заботы братца. И лупил бы тебя до крови. Да простит меня Бог, но я считал бы капли твоей крови годами, которые прибавятся к сроку твоей жизни.

И он грохнул кулаком по стене рядом с ее головой. Меловая крошка осыпала ее щеку, но на сей раз Нора не вздрогнула, ибо с лица Эдриана наконец сползла маска. Отчаяние, которое она прочла в его взгляде, заставило ее сердце на мгновение остановиться. Во рту пересохло.

Боже мой, подумала Нора. То, что она принимала за гнев, на самом деле было страхом. Страхом за нее! За нее!

В этот миг в голове у нее прояснилось. Она с ужасом поняла, какой властью обладает над Эдрианом. Как легко может его погубить. У него, такого несокрушимого, есть ахиллесова пята, и эта пята — она, его жена. Он боится за нее! Однако если она поведет себя в Лондоне неправильно, если попытается осуществить свои дикие угрозы, кто от этого пострадает? Конечно, он.

Он рискнул своим будущим, будущим своих родственников ради Норы, которая может погубить его в один миг. Он и сейчас ждет, что она его погубит.

Сколько бы она его ни дразнила и ни провоцировала, он не способен принести ей вред. Он будет крушить стены, ломать стулья и смотреть, как она ведет Феррерсов к гибели.