Пять шагов форы, четыре... Она слышала, как он легко бежит за ней следом. Ей хотелось выругаться, но она берегла дыхание. Подхватив юбки, она перескакивала через ступеньки, охваченная пьянящим ощущением погони.

Эдриан звал ее, неразборчиво бормотал проклятия, но она уже добралась до последнего пролета. Жениться он задумал! Она уже попадала в эту ловушку! И кстати, из-за него. Пусть идет к дьяволу, этот фокус у него не выйдет! Хватит с нее смирения!

Нора бросилась прочь от главного входа. Там, в лунном свете, ей не скрыться. На террасе он догонит ее без труда. К тому же там его люди, поджидающие Дэвида. О, это он хорошо придумал — изловить всех Колвиллов, которые представляют для него интерес.

За гобеленом скрывалась потайная дверь. Нора отбросила пыльную ткань и с налету ударилась плечом в рассохшиеся доски, с удовлетворением чувствуя боль, которая только распалила бушующий в ней гнев. Пусть попробует найти дорогу в темноте! Этот потайной вход извивался как змея. Под ногами неровные, изъеденные временем плиты. Ход замостили задолго до того, как были возведены стены нынешнего Ходдерби. Он остался от старинного замка, который стоял на этом месте во времена, когда несколько столетий назад Йорки и Ланкастеры рвали королевство на части.

Нора ступала беззвучно, по памяти поворачивая в темноте. Сужающийся коридор вильнул. Нора пригнулась, добежав до места, где невидимый во тьме потолок резко понижался. Издали донесся звук хлопнувшей двери — Эдриан отыскал ход. Глухой стук, неразборчивые проклятия. Должно быть, преследователь налетел на древнюю кладку. Так ему и надо!

Вскоре Нора оказалась у следующей двери и распахнула ее. В старинном зале горел яркий свет. Люди Ривенхема подняли головы. Кость покатилась по столу и упала на пол со стуком, ясно слышимым в наступившей тишине.

— Стой! — крикнул кто-то. Все повскакали с мест. Нора развернулась, захлопнула дверь и побежала — туда, куда бежать совсем не следовало.

Опять по ведущему вниз коридору. Воздух в нем становился все холоднее и суше. Господи, зачем она это делает? Один неверный шаг и... Порох ведь непредсказуем.

Нора замедлила шаг и выставила вперед руки, нащупывая дорогу между окруживших ее бочек. Занозы от дубовых щепок ранили руки. Осторожнее, осторожнее...

— Нора!

Голос Эдриана эхом прокатился под низким потолком. Нора застыла на месте.

Задвинутая на засов дверь в дальнем конце помещения выходила во двор конюшни. Однако Нора не могла рисковать. Эдриан бросится за нею между этих бочек, не имея понятия, какую опасность они скрывают.

Тут он заговорил:

— Если тебе будет спокойнее знать, что ты пыталась убежать...

Спокойнее?

— ...то беги.

Она покажет ему — «спокойнее»! Нора сунула руку в карман, нижний шов которого распорола еще у себя в спальне. Не он один носит с собой оружие! Она хорошо подготовилась к ночному побегу. Кулак сжал рукоять маленького кинжала, привязанного у бедра. Руки дрожали. Нора разозлилась и до боли в пальцах стиснула нож.

Черт его побери! Черт его побери за то, что он поставил ее перед таким выбором.

Эдриан схватил ее за руку.

— Это единственный путь, — сказал он.

Нора не смела сопротивляться. Как опрометчиво с ее стороны прибежать сюда!

— Единственный путь... куда, лорд Ривенхем?

Ей показалось, что собственный голос звучит странно — низко и неестественно спокойно.

— Слушай меня внимательно, — начал Эдриан, — я вижу два выхода. Первый — я сам убиваю твоего брата и таким образом не даю тебе возможности следовать за ним в его предательских действиях. То есть я спасаю тебе жизнь, но в ответ получаю твою вечную ненависть.

— Да, — прошептала она. — Так и будет.

— Или же я воздерживаюсь от убийства, а ты, помогая ему по мере сил, прокладываешь себе путь на плаху. В Лондоне не пощадят ни одного из Колвиллов.

Пальцы Эдриана сжимались все сильнее. Он старался развернуть ее к себе лицом, но мешали стоящие вокруг них бочки.

Нора не могла вырываться, боялась перевернуть какую-нибудь емкость, но, сопротивляясь, она изо всех сил напрягала мускулы, а потому дальнейшие слова прозвучали неубедительно:

— На лестнице ты не говорил о моем брате. Ты говорил о свадьбе. А на это я никогда не соглашусь.

— Согласишься, — негромко произнес он.

У Норы мурашки побежали по коже.

— Твой брат не дотянется до тебя, — продолжал он тихим, спокойным голосом, как будто пытался убаюкать ее своими доводами. — Как леди Феррерс ты будешь недосягаема. Будешь в безопасности. И этот дом, который ты так любишь, — тоже. Я тебе это обещаю.

Нора с горечью рассмеялась. Смех эхом отразился от древних стен.

— Какой благородный мотив!

И она вонзила нож ему в руку. К ее удивлению, Эдриан даже не вскрикнул и не выпустил ее руку, а лишь зашипел от боли. Свободной ладонью он схватил ее за руку, резко выкрутил, Нора застонала, и кинжал выпал из ее пальцев.

Когда он подтащил Нору к себе и заключил в свои железные объятия, одна из бочек перевернулась. Нора в ужасе замерла, но ничего не случилось, только его губы коснулись ее уха и прошептали:

— Я вижу, что с такой женой не соскучишься.


Глава 14

Невеста стояла с завязанным ртом и связанными руками. Священник был пьян. Пьян с тех пор, как люди Эдриана похитили его на большой дороге. Сначала служитель божий был в ужасе из-за того, что отстал от своей компании, но быстро утешился, получив изрядную мзду, которая перекочевала в его карман, заменив собою прежнее его содержание. Именно содержание его кармана определило дальнейшую судьбу пастора — Джонатан Мастерс из Йорка был одним из бесчисленных лиц духовного звания, которые оживленно торговали незаконно распространяемыми разрешениями на брак — должным образом оформленными, с печатями и гербами. Не хватало лишь имен жениха и невесты, что было очень удобно для покупателя.

Людям Эдриана пришлось задержать еще троих святых отцов до того, как попался тот, у которого нашлось все необходимое. Удивляться следовало тому, что процесс занял столь долгое время, ибо торговля подобными разрешениями являлась очень популярным средством поддержки богоугодного образа жизни.

Пастор бормотал слова из требника, повышая голос, когда раздавался особо яростный хрип возмущенной невесты. Брэддок и Хэнслоу стояли по обе стороны от пастора, укрепляя его дух и стараясь сохранять торжественное выражение лица, и только иногда позволяли себе хмыкнуть — нынешнее состояние пастора мешало ему в полной мере пользоваться сложным языком, присущим его должности.

Когда Мастерс, щурясь на загадочные письмена в священной книге, сделал паузу, чтобы отодвинуть книгу подальше от глаз, Эдриан с нетерпением распорядился:

— Переходите к обетам, ваше преподобие. Мы не зануды.

Пастор, часто моргая, опустил книгу.

— Ну если на т-то пошло, х-х-хватит и вашей подку... э-э-э... подписи.

Сунув руку в саквояж, он извлек оттуда потрепанный фолиант и положил его на алтарь. Затем извлек бутылку с чернилами — разлить их ему помешала великолепная реакция Брэддока, — а потом еще и перо, которое он протянул Эдриану с самодовольной улыбкой, выражающей восхищение собственной предусмотрительностью.

— Я ш-шагу без него не... не ступаю. Так м-много народу женится на д-д-дороге, — пробормотал пастор.

Хэнслоу фыркнул. Все происходящее, безусловно, имело комический оттенок, однако настроение Эдриана не позволяло его людям откровенно веселиться. Он хотел, чтобы дело было завершено — во всех смыслах. А еще, чтобы Космо Колвилл убрался из этого дома.

Перо было тупое. Подпись Эдриана вышла неразборчивой. В загустевшие чернила упала капля крови с самодельной повязки — собственного галстука Эдриана, которым он перевязал руку. Кстати, рана оказалась неглубокой. Он научит Нору защищаться лучше.

Эдриан вытер руку о кожаный колет, подписался еще раз, более крупными буквами, обернулся к Норе, чьи глаза метали громы и молнии, и на мгновение замер, пораженный торжественностью минуты, — теперь Нора принадлежит ему навсегда.

Улыбка на его губах не доставила Норе никакого удовольствия. Глаза ее сузились, без слов грозя ему всеми возможными карами.

— Ты простишь меня, — сказал он. В конце концов простит.

В ответ Нора яростно затрясла головой.

Эдриан не смутился. Здесь и сейчас он исправляет зло, причиненное им обоим шесть лет назад. После сегодняшней ночи ни один человек не посмеет оспорить его права на Нору.

Подняв ее связанные кисти, он вложил ей в пальцы перо и сам вывел ее подпись. Ее ногти со злобой впились ему в руку.

— Храни меня Бог, когда я развяжу тебя, — пробормотал он и решил, что ее выразительное мычание означает согласие.

Эдриан вернул перо пастору.

— А теперь вы подпишитесь, чтобы заверить эту страницу, — распорядился он. — Укажите свое имя, цель поездки и должность. Если кому-либо из пар, зарегистрированных на этой странице, понадобится подтверждение своего союза, пусть обращаются к графу Ривенхему. Запись останется у меня.

Священник нахмурился:

— Я не... — И вдруг до его разума дошло скандальное предложение. — Вы не можете оставить у себя книгу регистраций.

— Могу, — заявил Эдриан и кивком указал на страницу. — Пишите. А потом Брэддок проследит, чтобы вас обеспечили всем необходимым для путешествия в Престон. На рассвете вас проводит эскорт.

Пастор пожевал губами.

— А... а если кто-нибудь спросит меня об этих делах? О, так сказать, поведении н-н-невесты?

Эдриан сильнее обнял жену за талию и заглянул ей в лицо. Та, избегая его взгляда, опустила голову.

— Говорите правду и ничего не бойтесь, — посоветовал Эдриан. — Говорите, что невеста была прекрасна, как ангел, но слегка не расположена...