Патриция Хэган - Любовь и честь

– Возвратиться не куда-нибудь, а на ранчо, – медленно сообщила Китти, – которое я куплю для нее. И я стану жить здесь с ней, поскольку Мэрили и Тревис к этому времени уедут.

Джейд покачала головой:

– Это абсурд!

– Такой ли уж абсурд? – взорвалась Кит, вскочив на ноги. – Я считаю это справедливым компромиссом. Я согласна! Почему ты не хочешь согласиться?

– Потому что… – Зеленые глаза Джейд уперлись в непреклонный взгляд Кит. – Потому что я не должна идти на компромисс!

Колт решительно поднялся с кресла.

– Я высказываюсь в пользу такой договоренности, – заявил он, смотря на Джейд. – Мы должны пойти на это, ибо в противном случае, нравится нам или нет, Кит может пойти на крайние меры. Я предлагаю принять этот план, и будем надеяться: Кит придет к разумному выводу и останется в Нью-Йорке вместе с нами. Альтернативы я не вижу.

Джейд повернулась к Китти:

– Если это не сработает, вряд ли я когда-нибудь смогу вас простить.

– Итак, вопрос урегулирован, – заявил Колт. – Мы возвращаемся в Штаты к моменту вступления в должность президента и подготовим все для первого выезда Кит в свет. Теперь же… – Он вздохнул, направившись к двери. – Встречусь с вами за обедом. Считаю нашу дискуссию законченной.

Все медленно последовали за ним, оставив Кит и Китти наедине. Они обняли друг друга и, смеясь от радости, закружились на террасе.

– Я люблю тебя! – восторженно закричала Кит. – Ты мой лучший друг на всем белом свете!

– И я люблю тебя, моя радость, – сказала Китти, и ее фиалковые глаза заблестели. – О, как бы мне хотелось быть молодой, как ты, чтобы все было впереди…

– Ранчо!.. Что ты об этом думаешь? – взволнованно спросила Кит. – Только не предупреждай меня, что мы должны подождать с его покупкой. Если мы станем ждать, то упустим ранчо, потому что на него уже есть покупатель.

– Конечно, мы не будем откладывать, – заверила ее Китти. – Неужели ты думаешь, я хочу остаться в Нью-Йорке вместе с твоей мамой? – Она состроила гримаску и усмехнулась. – Недавно мне захотелось вновь пожить на ранчо, и вот теперь я получаю такой шанс. Завтра утром поедем в город и подготовим договор. Что касается твоей мамы… – Она замолкла, подмигнула и заговорщицки прошептала: – Ведь мы не сказали ей, когда купим ранчо.

Кит с трудом сдерживала себя, чтобы не заплакать. Боже, она никогда никого не любила больше, чем бабушку!

– А ну не распускайся! – приказала Китти. – Теперь, когда мы все обсудили, я хотела бы поговорить кое о чем другом.

– О чем угодно!

– О красивом молодом человеке, с которым ты танцевала на балу в посольстве. Он мне чем-то напомнил твоего дедушку.

Китти продолжала говорить о том, какой поразительной парой они были на балу, не замечая, что Кит замерла. Бабушка не подозревала, что задела больной нерв… и что внучка совсем не хочет говорить о Курте Тэннере.

Как они заранее договорились, Китти во время завтрака как бы между прочим заметила, что хотела бы прокатиться верхом, и намекнула, что ранчо очень подходящее место. Согласно плану, Кит тут же предложила сопровождать ее.

Джейд немедленно возразила:

– Мы собираемся отплыть в Нью-Йорк через каких-нибудь две недели, и у нас куча дел. Нужно упаковать вещи, выставить ранчо на продажу…

– Через две недели! – воскликнула ошеломленная Кит.

Колт не оторвался от газеты. Тревис тяжело вздохнул, а Мэрили окинула всех понимающим взглядом.

– Через две недели, – повторила Джейд. – Мы с твоим отцом договорились об этом минувшим вечером. Он уже позвонил по телефону в несколько мест, и мы заказали билеты на пароход, отплывающий ровно через две недели. Мне придется помочь ему закончить работу в посольстве, но мы считаем, что лучше всего выехать поскорее. Нам предстоит сделать еще очень много, если мы хотим, чтобы твой, Кит, первый официальный выход в свет совпал с церемонией вступления в должность президента.

– Если вы предполагаете поехать вместе с нами, – сказала Джейд Китти, – то у вас остается не так много времени, чтобы привести в порядок ваши собственные дела.

– Хорошо, согласна, но я тем не менее не вижу ничего дурного в том, чтобы сегодня утром Кит и я на несколько часов отправились на прогулку верхом.

– У Кит нет времени, – холодно заметила Джейд. – Она должна заняться кое-чем другим.

Кит осторожно спросила мать, что та имеет в виду.

– Я хотела бы, чтобы ты нанесла визит Эстебанам и извинилась перед ними за то, что ты натворила на приеме.

Кит немедленно вспыхнула:

– Извинилась?.. Никогда, мама, и не проси. Аная – и только она – должна просить у меня прощение!

– Это сгладило бы инцидент… и положило бы конец разговорам… – настаивала Джейд. – Как только ты закончишь завтрак, Муэго отвезет тебя туда.

Кит упрямо покачала головой.

Джейд вздохнула:

– Подумай, Кит, это всего лишь вопрос пристойных манер. В конце концов ты была гостем на дне рождения Анаи и могла бы быть немного потактичнее.

– Потактичнее!.. – Кит пренебрежительно фыркнула. – Ты не слышала, каких отвратительных вещей она мне наговорила. Пусть еще радуется, что я не вылила на нее шампанское.

– Именно так поступила бы твоя мать! – еле слышно пробормотал Колт.

Джейд подавила улыбку и осуждающе посмотрела на мужа. Он усмехнулся без тени раскаяния.

Стараясь придать лицу строгое выражение, Джейд сказала дочери:

– Я действительно хотела бы, чтобы ты поехала к ним, дорогая. Мне не нравится, что говорят о тебе. Попроси извинения, и с этим недоразумением будет покончено.

– Прошу тебя, мама, не настаивай!

Все посмотрели на Колта. Он знал, что должен высказать свое отношение, – хочет он того или нет.

– Я вынужден согласиться с Кит, Джейд, – спокойно проронил он. – Нас там не было, и поэтому мы не знаем, что произошло. К тому же за Анаей Эстебан упрочилась репутация грубой и капризной девицы. Если Кит говорит, что ей не за что извиняться, то нам, полагаю, следует поддержать свою дочь. Ее мнение мне гораздо дороже мнения Эстебанов.

Джейд перевела дыхание и… уступила.

Не прошло и двадцати минут, как Кит и Китти уже ехали в сторону ранчо Гаспенсиа. День был холодный, и над головой нависали серые облака, грозившие пролиться дождем. Но они не обращали внимания на погоду и следовали по указанному Кит пути. Сердце девушки билось в унисон перестуку копыт Пегаса.

Когда они прибыли на место, Кит быстро обошла с бабушкой дом и конюшню и, насколько могла точно, показала границы участка. Китти хранила молчание до тех пор, пока они не оказались на парадной веранде, любуясь открывшимся перед ними захватывающим дух видом.

– Это именно то, что нам нужно, Кит! – воскликнула Китти. – Я чувствую! Здесь, как ты и говорила, прекрасно. А знаешь еще что? Это место мне напоминает мой земельный участок в Америке, в Северной Каролине. Ландшафт, конечно, иной. Здесь он холмистый, а там плоский и песчаный. Но все равно похоже. Вероятно, – размышляла она, мечтательно глядя вдаль, – здесь есть тоже ощущение покоя, умиротворения, которое охватывает тебя.

Кит затрепетала от счастья.

– Я знала, что тебе понравится! Конечно, много надо сделать – сам дом не ахти какой, да и конюшня нуждается в ремонте и окраске. Но эта работа будет в радость. Купим самую необходимую мебель, сошьем шторы, и будет очень уютно. Разумеется, дом не такой роскошный, к каким ты привыкла, и…

– Я привыкла?.. – повторила Китти, рассмеявшись. – Да я родилась в куда более ветхой хижине, чем эта. Именно в той, в которой я и твой дедушка начали после войны нашу совместную жизнь. Говоря откровенно, мы были тогда очень счастливы… – тихо сказала она, предавшись воспоминаниям. – Я думаю, Кит, что, став постарше, ты поймешь, что воспоминания о простой жизни почему-то всегда самые приятные.

– Ты никогда не говорила мне о своей земле. Почему ты ее до сих пор не продала?

Китти возмутилась. Как же можно говорить о таком?

– Вот уже три поколения эта земля, Кит, принадлежит нашей семье – семье Райтов. Когда я умру, она перейдет к твоему отцу, потом к тебе и твоему брату. Я обещала своему отцу, что никогда не продам ее. Помню его последние слова: «Никогда не продавай эту землю, моя девочка. Лучше умереть от голода, чем продать землю Райтов!»

Он сказал, – продолжала Китти, словно обращаясь не к Кит, а к себе самой, – что предпочел бы эту землю всему золоту мира. Земля остается вечно. А в отношении денег в этом нельзя быть уверенным.

– Я никогда не продам ее, Китти, – успокоила бабушку Кит. Да и Тревис этого не сделает. Не беспокойся. Но что сейчас с этим участком?

– Я сдала его в наем семье Дьюк, разъяснила Китти. – Они, в свою очередь, разрешили субарендаторам выращивать на нем табак. Папа постоянно утверждал, что будущее Северной Каролины связано с табаком, и, как всегда, оказался прав.

Она рассказала, как семье Дьюк удалось наладить вблизи Дарема производство табака.

– Сейчас в Америке сигареты считаются большим бизнесом. Ты только никому не рассказывай, – улыбнулась Китти, – но я и сама порой покуриваю.

«Как она мне нравится!» – подумала Кит, удивляясь и умиляясь.

Кит рассказала бабушке, что сеньор Гаспенсиа лелеял мечту выращивать в песчаной почве у реки виноград. Китти посчитала это блестящей идеей.

– Когда мы попадем в Нью-Йорк, я попрошу чтобы мне прислали с фермы виноградную лозу, и мы привезем ее сюда. Разве не замечательно? Посадить северо-каролинскую лозу в Испании и изготавливать свое собственное розовое вино? О, Кит, я знаю, мы будем здесь счастливы! – Она крепко обняла внучку.

Кит разделила ее радость, но пожелала, чтобы Китти взяла назад данное ею Джейд обещание.

– Я не хочу ехать в Нью-Йорк. Даже ненадолго, – сказала она.

– Не переживай, все будет хорошо. И помни, – Китти ласково упрекнула ее, – родители хотят сделать для тебя как лучше. Ты многим им обязана. Мы пробудем в Нью-Йорке столько, сколько посчитаем нужным, и, когда уедем, никто на нас не обидится. Хорошо?