Рэдклифф - Любовь и честь

Блэр подтянула к себе ноги и повернулась на бок. Свернувшись клубочком рядом с Кэмерон, она положила свободную руку ей на талию.

– Что ж, я благодарна тому, кто пытался мне помочь. Но на свете нет ничего, что могло бы удержать меня вдали от тебя.

Такое есть.

Кэмерон не ответила. Блэр выпрямилась и посмотрела на нее с беспокойством.

– Кэмерон? В чем дело?

– С девяти часов утра завтрашнего дня я больше не руководитель твоей службы безопасности. Мак будет…

– Нет, – вскакивая, воскликнула Блэр. Ее взгляд был диким. – Нет. Этому не бывать. Нет.

Пораженная, Кэмерон встала и взяла ее за руки.

– Блэр?

– Нет, – резко сказала Блэр, отстраняясь и избегая прикосновений Кэмерон, – я знаю, что будет дальше: они заменят тебя, и мы больше никогда не увидимся.

– Неправда, – воскликнула Кэмерон, медленно приближаясь к возлюбленной.

Блэр выглядела так, будто была готова убежать. Кэмерон не могла вспомнить, чтобы видела ее в таком бешенстве. Даже когда ее преследовал Ухажер, Блэр была куда спокойней. Определенно, это было не только из-за отстранения, тут было что-то другое. Блэр преследовал давний страх потерь и страх снова остаться одной. С болью в сердце Кэмерон мягко сказала:

– Я не исчезну. Обещаю, этого не произойдет.

Глаза Блэр горели, тогда как в груди разливался холодный жгучий страх.

– А что, если ты не сможешь этого избежать?

– Смогу, – уверенно заявила Кэмерон, – даже если я не останусь в службе безопасности, я по-прежнему буду видеть тебя. Никто не сможет остановить меня – остановить нас.

– Что, если… – Блэр вздрогнула и закрыла глаза, когда Кэмерон обняла ее. Кэмерон была горячей, ее тело – надежным, а руки – нежными. Прошлое отступало, и мир вновь оживал. Она глубоко вздохнула:

– Прости. Я запаниковала. Я…

– Все хорошо. – Кэмерон поцеловала ее, и этот поцелуй придал сил им обеим.

Когда Блэр высвободилась из объятий, ее глаза горели, но на этот раз яростью.

– Черт возьми, Кэм, я не позволю этому случиться. Не позволю кому-то разлучить нас. Не позволю кому-то с Капитолийского холма и дальше управлять моей жизнью. – Она рванула через студию к спальне.

– Что ты делаешь?

– Я еду в Вашингтон.

– Но мы же многого не знаем…

– Там и узнаю, – закипала Блэр.

Кэмерон выругалась, когда зазвонил ее сотовый. Она сорвала его с пояса и резко сказала:

– Робертс.

Ее лицо застыло, а в глазах появилась решимость:

– Поднимайтесь наверх и принесите то, что у вас есть.

Закрыв телефон, она увидела вопрос в глазах Блэр.

– Старк говорит, они кое-что обнаружили.

– Хорошо. Рассказывайте, что у вас, – сказала Кэмерон, переводя взгляд со Старк на Савард. Обе выглядели подавленными, и она видела, как Старк пытается взять себя в руки. – Агент Старк?

– Мы просмотрели каждого, кто, как предполагалось, был связан с Вами, коммандер, проверяя предположение о том, что раскрытие Вашей причастности к… организации, предоставляющей эскорт-услуги, могло быть своеобразной местью. – Старк вздохнула. Казалось, она пытается собраться с силами. – Ну, знаете, могли затаить злобу – кто-то не получил ожидаемого продвижения по службе, кто-то негодует, что женщина возглавляет службу безопасности, кто-то может завидовать…

– Думаю, мы все понимаем ход Ваших мыслей, Старк, – сухо сказала Кэмерон.

– Хорошо. Так вот, мы копнули глубже и, как и следовало ожидать…

– Давайте же, говорите, – резко бросила Кэмерон. У нее начинали сдавать нервы, и она прилагала все усилия, чтобы этого не показать. Что бы Кэм ни говорила, она знала, что, как только будет начато официальное, она больше не сможет видеться с Блэр. По крайней мере, до тех пор, пока не будет оправдана, если вообще будет. Мысль о том, что ей придется находиться вдалеке от Блэр, причиняла боль, а осознание того, как будет чувствовать себя Блэр, оказавшись покинутой, раздирало ее изнутри. – У нас совсем нет времени на длинную вступительную часть.

Кэмерон была удивлена, почувствовав, как рука Блэр в успокаивающем жесте легла ей на колено. Она глубоко вздохнула и взяла себя в руки:

– Извините. Продолжайте.

Старк выпрямилась и заговорила более энергично:

– Наше внимание привлек следующий факт: сержант уголовной полиции Джанет Аронсон некогда была замужем.

– Да, мне это известно, – согласилась Кэмерон, пристально глядя на Старк. – Это было задолго до нашего знакомства. Когда мы сошлись, она уже несколько лет состояла в разводе. Мы не тратили времени на обсуждение этой темы.

– Да, мэм, я понимаю. Она была замужем…

– За другим полицейским. Я знаю все это, – сказала Кэмерон с нетерпением; и вдруг ощутила тяжесть в груди, предчувствие, что сейчас услышит нечто, что должна была знать, но не знала. То, что она упустила. Боже, как много всего она сделала неправильно, когда была с Джанет.

Пальцы Блэр на мгновение сжали колено Кэмерон, а потом стали нежно вырисовывать кружочки. Это вернуло Кэм к действительности, она быстро скользнула пальцами по кисти руки возлюбленной.

– Извините. Я… Продолжайте.

– Ее муж не был полицейским, коммандер, она была замужем за федеральным агентом Патриком Дойлом.

– Господи… – Кэмерон встала и прошла к дальней стороне комнаты. Стоя спиной к присутствующим, она смотрела на Грамерси-парк, вспоминая лицо Джанет и ее взгляд в тот день, когда она погибла. Не оборачиваясь, Кэм произнесла резким от нахлынувших воспоминаний голосом:

– Может быть, она сказала, что ее бывший муж из правоохранительных органов, и я предположила, что он был полицейским. Я никогда не спрашивала… не думала, что это имеет значение, но…

Все личное не казалось нам важным. Мы просто делили постель, не более того. Боже, она была достойна лучшего.

Блэр видела, как напряглась спина Кэмерон, как ее руки повисли вдоль тела. Она хотела подойти к ней, обнять и прижаться щекой к спине. Не отпускать Кэм до тех пор, пока не исчезнут эти воспоминания, и не пройдет ее боль. Но она не могла. Не потому, что скрывала свои чувства от находящихся в комнате людей. А потому что это была боль, которую Кэмерон хранила в себе и которой пока не была готова поделиться с ней. Блэр надеялась, что когда-нибудь Кэмерон захочет это сделать, и тогда она сможет помочь ей простить себя.

Через минуту Кэмерон вернулась и села на место. По ее лицу ничего нельзя было прочесть. Она сказала ровным голосом:

– Хорошо, если Дойл каким-то образом следил за ней, то он наверняка знал о нас. Трудно сохранить что-либо в секрете, работая в полицейском участке. Уверена, у него есть друзья в полиции Вашингтона.

– Теперь понятно, почему он всегда имел зуб на Вас, – заметил Мак.

– И он был не одинок, – сказала она спокойно. – Многие думали, что я должна была предотвратить то, что с ней случилось.

– Это многое объясняет. Если Дойл наткнулся на что-то, касающееся Вас, в материалах расследования, он мог попытаться это использовать, – заметила Савард спокойным и деловым тоном. Она видела боль в глазах Робертс и ощутила отчаянное желание Блэр Пауэлл ее успокоить. Рене сочувствовала им обеим; она живо представила, каково пришлось бы ей, если бы ее собственные глубоко хранимые тайны оказались выставлены напоказ.

– Да, – Кэмерон вздохнула, неосознанно касаясь руки Блэр, – думаю, это объясняет фотографию в баре, на которой я и та рыжая, и ту, где мы с Блэр. Если он пытается разрушить мою карьеру, то это неплохое начало.

Мак выругался, что вызвало у Кэмерон улыбку.

– Но это не объясняет фотографию, на которой Блэр и Кл… мой предыдущий партнер.

– Он сделал это, чтобы иметь возможность Вас шантажировать, – негодовала Старк. – Используя эту фотографию, Дойл мог бы угрожать обвинить Блэр в чем-то незаконном или просто сомнительном. Это был бы неплохой козырь.

– Думаю, Вы правы, – Кэмерон потерла лицо рукой. Другая рука слегка касалась кисти Блэр, лежавшей на диване между ними. – Что-нибудь еще? – Старк и Савард отрицательно покачали головами.

– Фелиция продолжает работать. Она сказала, что подобралась ближе, – отчаянно заявил Мак. Когда Кэмерон рассказала ему о звонке Карлайла и ее неизбежном отстранении, ему захотелось по чему-нибудь ударить. – У меня имеется кое-что про репортера. Ничего особенного, но все же.

– Ребята, не могли бы вы дать нам немного времени, а затем мы встретимся еще раз и посмотрим, к чему мы пришли, – тихо попросила Блэр. – Я позвоню вам, когда мы будем готовы.

– Все в порядке, – прошептала Кэмерон, когда агенты поспешили уйти.

– Нет, не в порядке, – так же тихо ответила Блэр. – Но будет.

Когда дверь за командой захлопнулась, Кэмерон облокотилась на колени и уронила голову на руки.

– Черт, – устало сказала она, – мне так жаль.

Блэр подошла, села рядом и положила левую руку ей на поясницу. Ее рубашка взмокла от пота, хотя в комнате было прохладно. В голосе Кэм было столько боли, что Блэр почувствовала, как ее собственная душа начала кровоточить.

– Кэм, – спокойно сказала она, поглаживая круговыми движениями напряженные мышцы спины Кэмерон. – О чем ты сожалеешь?

Не поднимая головы и не поворачиваясь к возлюбленной, Кэмерон тихо ответила:

– Я сожалею, что сейчас мое прошлое доставляет тебе такие проблемы. Я не знала… Я не могу поверить. Дойл и Джанет… Господи Боже…

– Кэмерон, тут нет твоей вины, все это затеял Дойл.

– Если бы я была там с ней, возможно, она бы осталась жива, – резко бросила Кэмерон, выпрямляясь. Гнев на саму себя заставил ее задрожать. – Если бы я спросила ее о задании, если бы позаботилась о том, что она будет делать на операции… Если бы я сделала больше, а не просто глядела со стороны, когда должна была… О, черт, ты не обязана это выслушивать.

Кэмерон резко поднялась, отчаянно пытаясь взять себя в руки. Она устала, проклятая головная боль вернулась, и Кэм не могла затолкать свои воспоминания обратно, спрятать за дверь, которую раньше она держала запертой и забаррикадированной.