Зная, что Ботвелл останется в Хантли на всю зиму, Генриетта предложила Катрионе тоже пожить у них. Затем она выяснила, что, хотя сыновья гостьи уже уехали из Гленкерка, дочери были там, и она пригласила их к себе на Рождество и на Двенадцатую ночь. Когда Катриона было засомневалась, не желая оставлять Мэг на праздники в одиночестве, Риетта сказала, что пригласит также и вдову.

В конце концов договорились, что на праздники приедут Бесс, Аманда и Мораг. Мэг же получила приглашение в усадьбу Форбз к младшему сыну Майклу и его жене Изабелле. Ей не часто удавалось их видеть, и она рассудила, что лучшего случая и не представится. «Одна только сложность, — писала в письме старая графиня, — близнецам тоже придется отправиться в Хантли — не оставлять же их одних в Гленкерке со слугами!»

Узнав об этом, Ботвелл пришел в неистовое возбуждение.

— Наши дети! — воскликнул он. — Я увижу наших детей!

— Тебе нельзя признавать свое отцовство, — предупредила его Катриона. — Никто никогда не сомневался в том, что их отец — Патрик Лесли. И я не могу позволить никому — даже тебе — ставить их будущее под угрозу.

Так Ботвеллу открылась новая сторона ее характера: мать, яростно оберегающая своих детей. Он обнял графиню.

— Судьба обошлась с нами не слишком-то ласково, да, Кат?

— Сейчас мы вместе, Ботвелл, — ответила она. Невысказанный вопрос: «Как долго?» — так и остался витать над ними. Ни Катриона, ни Френсис не смели его задать.

И пока вокруг отгорала осень, они воспользовались гостеприимством Гордонов. Нашлось то спокойное место, где они проведут последние месяцы вместе. Пусть лишь на короткое время, но можно было не вспоминать о всеобщей сваре, разгоревшейся вокруг Френсиса Стюарта Хепберна, и о той личной, которая разгорелась вокруг них двоих. Когда будущее настанет, они мужественно примут его. Но пока Катриона с Ботвеллом наслаждались своим счастьем.

36

Зелено-золотой сентябрь уступил место радужному октябрю. Ноябрь прошел унылым, совсем не похожим на предыдущие месяцы. Первый снег выпал поздно, на святого Фому, и в тот же день приехали дети Лесли.

Старшая прибыла верхом на ласковой коричневой кобыле, а младшие вместе с прислугой — в экипажах, сопровождаемые верным Коноллом и пятьюдесятью всадниками.

Двенадцатилетняя Бесс изо всех сил старалась выглядеть взрослой. На ней был элегантный костюм для верховой езды из бордового бархата, такого же цвета плащ, отделанный соболем, и маленькая шляпка поверх темных, аккуратно заплетенных и уложенных волос. Катриона никогда еще не видела ее с такой прической.

— Она tres chic2, — проговорила Генриетта.

— И еще очень молода, — ответила Кат, и у нее перехватило в горле.

— Дочь не одобряет твое поведение, — засмеялась Генриетта, прикрыв рот пухленькой ручонкой, увешанной кольцами. — Молодые, в особенности девственницы, всегда ужасно нетерпимы!

— Да, — согласно улыбнулась Катриона, — и я была такой в ее возрасте. Бедная Бесс! Френсис ей нравится.

Девочка ничего с этим не может поделать, но она любит своего отца и чувствует, что окажется ему неверна, если будет любезна с Ботвеллом. Как ей понять, почему я уже не люблю Патрика. А сама я не осмеливаюсь сказать ей правду, избегаю ее вопросов, а это малышку только еще больше обижает и смущает.

— А ты представь, подруга, что бы с ней было, если бы она узнала всю правду. Ладно, Кат, не волнуйся. Пойдем встретим твоих детей.

Когда Бесс увидела мать, ее серьезное юное лицо засияло. Забыв, что следует сохранять достоинство, она свалилась с лошади прямо в объятия Кат.

— Мама!

Графиня прижала дочь к себе. Затем, отпустив, ласково упрекнула:

— Бесс, что за манеры! Сделай реверанс лорду и леди Гордон и лорду Ботвеллу.

Залившись розовым румянцем, девочка повернулась и, красиво приседая, по очереди приветствовала взрослых.

Генриетта Гордон расцеловала Бесс в обе щеки и сердечно с ней поздоровалась, Джордж Гордон пробормотал что-то подобающее. Но потом вперед шагнул Ботвелл и, взяв руку юной дамы, поднес к губам и поцеловал.

— Счастлив, что снова вижу вас, леди Элизабет, — сказал пограничный лорд, и его голубые глаза озорно сверкнули.

«Проклятие! — подумала Бесс. — Не хочу, а все равно он мне мил».

Аманда с Мораг, выбравшись из кареты, немедленно сделали изящные реверансы хозяину и хозяйке замка. Кат по очереди поцеловала дочерей. Наконец из второго экипажа появились сестры Керр, каждая с одним из близнецов на руках.

— Ax! — вскричала графиня Гленкерк. — Посмотрите все! Мои самые маленькие!

Она откинула покрывало с головы Джейн, из-под кружевного чепчика выбивались золотисто-каштановые локоны, на розовых щечках покоились темные ресницы. Девочка спала. Иан, однако, бодрствовал. Кат поразилась, как знакомо ей было выражение этих распахнутых синих глазенок.

— Проснулся, милый, — промурлыкала она мальчику и взяла его у Салли. — Иди к маме, мой малыш. — Потом Кат повернулась к пограничному лорду. — Ботвелл, подержи, пока я возьму мою Джейн. — Она проворно передала ребенка и тут же обругала графа:

— Боже мой, Френсис!

Он же не мокрый! Не урони! — Забрав у Люси малышку, Кат предложила:

— Пойдемте в дом. Здесь слишком свежо для детей.

Френсис Хепберн пошагал следом, он казался взволнованным, но довольным. Как хитро придумала Кат, чтобы дать ему подержать сына! В большом зале Ботвелл присел у огня и усадил ребенка к себе на колени.

— Здравствуй, Иан, сынишка! — тихо произнес он.

Мальчик серьезно посмотрел на взрослого, а затем, протянув толстый кулачок к склонившейся над ним голове, ухватил прядь волос и дернул.

— О-в-в-в-в-у-у-у-у-у-у-у, — заревел граф Ботвелл, но ликование младенца обратило его гнев в радость.

— Ты, маленький дьяволенок, — засмеялся он, и Кат поняла, что Френсис доволен сыном.

— Лучше сейчас отдать его няне, Ботвелл, — тихо сказала она. Граф повиновался.

— А как вам нравится сестренка, милорд?

Ботвелл взглянул на Джейн, которая теперь тоже проснулась, и лицо его озарилось улыбкой. К восторгу графа, малышка тоже робко улыбнулась в ответ.

— Она немного похожа на тебя, — сказал Френсис.

— Да, — ответила Кат, — хотя у нее рыжие волосы.

Мэг говорит, что это цвет от Стюартов, но среди Лесли тоже есть рыжие.

Ботвелл жадно вглядывался в младенческие личики. В душе он проклинал Джеймса Стюарта.

Сын и дочь вырастут Лесли, никогда не зная о своем истинном родстве.

Он отчаянно хотел этих детей и с грустью смотрел, как сестры Керр уносили их в детские комнаты Гордонов.

Рассвет на Рождество был холодный и серый. Ботвелл, который сообразно политике то и дело переходил из старой церкви в новую и обратно, прослушал в поместном храме католическую службу вместе с домочадцами Гордонов. Ощущая коленями холод каменного пола, он стоял рядом со своей возлюбленной и снова думал: "Почему же люди режут глотки друг другу за то, как поклоняться Богу?

Даже если какой-то бог и есть, то что ему за дело?"

Однако, взглянув на лицо Кат, Ботвелл переменил свое мнение. Да, Бог есть. Единственная сложность только в том, что Он, видимо, склонялся на сторону короля, хотя почему Всевышний одобрял поступки Джеймса Стюарта, Френсис Стюарт Хепберн понять никак не мог. Просто какой-то недостаток вкуса!

В Шотландии Новый год и Двенадцатая ночь были самыми веселыми праздниками зимы. Накануне Нового года в замке устроили великое веселье с пиршеством, задавшим поварам работы на целых три дня. 31 декабря стояла морозная, но ясная погода, и Кат с Френсисом выехали на прогулку верхом.

Вернувшись уже к вечеру, они обнаружили, что на конюшенном дворе пусто. Все, от лорда до последней прислуги, отправились собирать дрова для полуночного костра. Но и Кат, и Ботвелл вполне могли позаботиться о своих лошадях сами. Они провели животных в стойла, не заметив, что сверху, с чердака, за ними наблюдала Бесс.

А дело было вот в чем. Пополудни, вслед за матерью, девочка решила, что ей тоже неплохо покататься верхом. Час спустя из-за холода она вернулась и обнаружила, что все конюхи исчезли. Отведя свою кобылу в стойло, Бесс расседлала животное, почистила его и покормила. Затем из любопытства она залезла на чердак посмотреть, что оттуда видно. С верха гленкеркских конюшен виднелись в ясный день даже озера и башни Сайтена. С чердака у Хантли оказались видны только горы, горы и опять горы. Разочарованная, Бесс уже собралась слезать вниз, но туг увидела, как в стойло входит мать, ведя за собой лошадей. Элизабет Лесли даже не смогла бы объяснить, почему сразу затаилась на чердаке, а не обнаружила свое присутствие.

Внизу взрослые тихо разговаривали об обыденных делах, о предстоящем празднике, о том, какие подарки приготовили детям, — Бесс узнала, что мать с Ботвеллом подарят ей жемчужное ожерелье, о котором она давно мечтала, а еще браслет, серьги и в набор к ним брошь с жемчугами и бриллиантами. На Двенадцатую ночь она получит плащ из рыси, гранатовые серьги и колье.

— Девочка растет так быстро, — вздохнула Кат. — Скоро придется подбирать ей подходящую пару. Джордж и Генриетта предложили, чтобы мужем Бесс стал их второй сын Эндрю.

— Она будет красивой женщиной, — заметил Ботвелл, — только держи ее подальше от двора.

Кат кивнула.

— С этим все в порядке. Бесс похожа на своих бабушек — предпочитает оставаться сельской мышью. И тот мужчина, за которого она выйдет, получит превосходную жену.

Будущая превосходная жена молча прихорашивалась в своем укрытии. А Ботвелл склонился над Катрионой и сказал что-то, что девочка не расслышала. Мать засмеялась и, схватив пригоршню сена, бросила в графа. Началась погоня; взрослые резвились, бегая туда и обратно, пока не упали со смехом на копну прямо под тем местом, где затаилась Бесс.

Чем занимались они на сене теперь, девочка не видела — надо было высовываться за край настила. Но звуки, доносившиеся до ее ушей, оказались страшно любопытными; пришлось осторожно лечь на живот и выглянуть. Юная дама имела лишь самые смутные представления о том, что происходит между мужчиной и женщиной. Открывшаяся внизу картина несколько просветила ее.