— Я, детка, наверное, становлюсь старой и глупой.

Катриона схватила руку служанки и крепко сжала. Затем глаза графини озорно сверкнули.

— В твоих сплетнях есть доля правды, ты, старая болтунья! Его любовница-датчанка состоит в свите королевы, и для бедного Гленкерка это весьма стеснительно. Она даже забеременела, чтобы попытаться удержать его. Бедный Патрик! Он столько лет женат на мне, что забыл, какими коварными бывают женщины!

— Вы простите его?

— Конечно. Он вернулся ко мне домой и весьма стыдится, что его застукали. Пусть он бросит свою датчанку, и я удовлетворюсь. А теперь, Элли, пожалуйста, позаботься о моей ванне. По-моему, эта новая ночная рубашка из черного шелка вполне годится для сегодняшнего вечера. Гленкерк получит такое приветствие, которое не забудет!

Эллен засмеялась.

— Пусть датчанка родит хоть троих сыновей, все равно против вас, миледи, она ничего не стоит.

Когда вскоре Патрик Лесли вошел в свою комнату, то обнаружил, что перед жарко растопленным камином его слуга приготовил большую дубовую ванну, над которой поднимался пар от горячей воды. Сбросив одежды, Патрик сказал:

— Сожги их, Ангус.

Затем граф забрался в ванну. Вода была слегка надушена. Его иссушенная зимой кожа впитывала эти сладостные вещества. Он принюхался.

— Мускус, — раздался вдруг голос Катрионы, и, подняв голову, Гленкерк увидел жену в дверном проеме, соединявшем их спальни. Она неспешно прошла по комнате и, сбросив свое черное шелковое одеяние, взошла по ступенькам. И спустилась к нему в ванну. Обвив руками его шею, Катриона вся прильнула к Патрику и стала жадно целовать. Ее маленький язычок, стреляя взад и вперед, обегал его рот, а руки под теплой благоухающей водой нежно ласкали тело.

Гленкерка не требовалось приглашать дважды. Только глянув на Катриону, граф сразу же возбудился. Опустив руки в воду, он накрыл ее ягодицы своими большими ладонями и приподнял их. Когда длинные и сильные ноги жены крепко обвились вокруг его бедер, граф вонзился в нее, одновременно услышав, как у Кат перехватило дыхание.

— Проклятие, Патрик! И зачем тебе надо было уезжать так надолго?!

Потом они лежали в своей огромной кровати, счастливые и довольные друг другом. Катриона спала обнаженной, уютно устроившись на сгибе руки Патрика. А он вытянулся, бодрствуя и размышляя, что же дернуло его связаться с Кристиной Андерс — любая чистая шлюха удовлетворила бы его, не создав при этом никаких сложностей.

В это же самое время во дворце Холлируд Кристина Андерс проклинала внебрачного ребенка, который рос внутри нее и от которого уже слишком поздно было избавляться.

Попытка сделать это теперь могла кончиться ее смертью. Едва только взглянув на графиню Гленкерк, она сразу поняла, что в борьбе за Патрика потерпела поражение.

И до чего же сказочно сыграла против нее графиня! Как леди Катриона сумела так скоро обо всем догадаться, оставалось для Кристины тайной, но то, что графине было все известно, не подлежало сомнению. Датчанка вздыхала и размышляла о том, что ждет теперь ее будущего ребенка.

Но долго задумываться об этом ей не пришлось. На следующий день графиня Гленкерк явилась во дворец исполнять свои обязанности придворной дамы при спальне королевы. Анна быстро привязалась к Катрионе, словно к очаровательной и сердечной старшей кузине. «Отсюда нечего ждать помощи», — решила Кристина, но неожиданно получила ее совсем с другой стороны. При первой же возможности графиня Гленкерк отозвала ее от остальных придворных дам и предложила прогуляться по роскошному парку, окружавшему Холлируд.

— На каком ты месяце? — с обычной прямотой спросила Катриона.

Кристина перепугалась, но, остановившись, подняла опущенное лицо и встретила спокойный взгляд этой высокой и прекрасной женщины.

— Мадам, не понимаю, что вы имеете в виду.

Катриона взяла девушку под руку.

— Выслушай меня, дорогая. Я замужем за Патриком Лесли уже двенадцать лет. У нас шестеро детей. И то, о чем я сама догадывалась, Патрик подтвердил. Итак, скажи, когда должен появиться малыш?

Самообладание Кристины было исчерпано.

— Осенью, — прошептала она.

— Не беспокойся, дорогая. Лесли заботятся о своих детях, а твой ребенок — Лесли.

— Внебрачный, миледи.

— Фи! — небрежно фыркнула Катриона. — Прадед Патрика, второй граф, стал отцом внебрачного сына, первого из Мор-Лесли. С тех пор они всегда нам служат. При этом Мор-Лесли уважаемы и достойны. Не тревожься, о твоем ребенке позаботятся. В этом смысле тебе повезло. Боже мой, девочка! Почему ты не выбрала холостого мужчину, который бы, возможно, на тебе и женился? Ты ведь из хорошей семьи.

— Я замужем, мадам. За третьим мужем, тринадцатилетним мальчиком. Даже если бы мой возлюбленный оказался свободен, то расторжение брака затянулось бы слишком надолго. Да и вряд ли кто-то поверит, что отцом этому ребенку приходится едва половозрелый мальчик. Я высоко ценю вашу помощь и с благодарностью принимаю ее, но мой сын, пусть внебрачный, не будет воспитан слугой. С обеих сторон он хорошей крови.

Катриона улыбнулась. Кристина Андерс сама вложила ей в руки оружие.

— Ты будешь хорошей матерью, дорогая, и Лесли позаботятся, чтобы твоего ребенка вырастили так, как этого заслуживает благородный незаконнорожденный. Однако если ты снова попытаешься завлечь моего мужа в ловушку, то я с позором отошлю тебя обратно в Данию, а твое дитя продам в рабство на Восток.

С этими словами графиня Гленкерк ласково похлопала девушку по руке и удалилась.

Кристину била дрожь. Она не сомневалась, что Катриона Лесли говорила совершенно серьезно и могла выполнить свою угрозу. Фрейлина не любила Патрика Лесли. Он просто внес в ее жизнь разнообразие. Поэтому Кристина и не собиралась вступать за него в битву с графиней Гленкерк. Она вполне удовлетворится тем, что о ее ребенке позаботятся. Не исключено, что граф действительно признался жене в своей неверности, но Кристина держала пари, что он не сказал обо всех тех подарках, которые ей сделал.

Датчанка, довольная, засмеялась. Не так уж и плохо устроила она свои дела.

В тот вечер Катриона сумела на несколько минут остаться наедине с мужем.

— Я имела разговор с госпожой Андерс, — спокойно начала она.

Граф почувствовал себя неуютно.

— Я сказала ей, — продолжала Катриона, — что Лесли не бросают своих детей, и мы сделаем так, чтобы о ребенке позаботились. Но тебя она больше не увидит.

— Кат! Ты не имела права говорить ей это!

И тут графиня разъярилась.

— Будь ты проклят, Патрик! Я проявила к тебе терпимость, я отнеслась по-доброму к твоей шлюхе, но я не собираюсь делить тебя с ней!

Катриона повернулась к мужу спиной. Обвив руками, Патрик притянул к себе сердитую жену и, отведя ее темно-желтые волосы в сторону, поцеловал в шею.

— Я никогда и не собирался метаться между двумя женщинами, — нежно проворковал он. — Да у меня и в мыслях нет снова связываться с Кайри. Но ведь она носит моего ребенка. Сейчас ей одиноко, голубка моя. Не будь же злой.

Это так на тебя не похоже.

— А я тоже была одинока, когда вынашивала Джеми.

— Да, но ты тогда укрывалась в надежном месте, у Фионы, с миссис Керр. Ты была в своей стране и в любой момент, когда бы пожелала, могла обратиться за помощью к полдюжине людей. У Кристины ничего этого нет. Она одна в чужом государстве, и если кто-то узнает о ее положении, то ей грозит неминуемый позор. Я собирался только предложить ей дружбу, если она того захочет. Ничего более.

Граф снова поцеловал соблазнительную шею жены и нежно обласкал ее мягкую округлую грудь.

— Дьявол тебя побери, Гленкерк, — процедила Катриона сквозь зубы.

Она повернулась, подняв к нему лицо. Его рот нашел ее губы, и графиня почувствовала, как слабеют ноги. Наклонившись, Патрик подхватил ее на руки и уложил на кровать.

— Нет, — неохотно протянула Катриона, — сейчас не можем. Мне нужно обратно к королеве.

Тут уже выругался он, и Катриона не смогла удержаться от смешка. С трудом встав на ноги, она пригладила свои юбки и, язвительно улыбнувшись мужу через плечо, оставила его в спальне остывать.

А Патрик Лесли про себя довольно посмеивался. Какая девка! Поймала его и удерживает вот уже целых двенадцать лет! Пусть упрямая, независимая, своевольная, может, даже слишком умная для женщины, но с ней ему никогда не приходилось скучать. Из всех женщин, каких он видел в своей жизни, Катриона по-прежнему оставалась самой обворожительной. Патрику никогда не приходило в голову, что именно те особенности жены, что более всего его расстраивали, составляли ее главное очарование.

Размышляя над событиями последних дней, Гленкерк осознал, насколько же ему повезло. Кристина Андерс оказалась прелестным развлечением, хотя было очень жаль, что она забеременела. По крайней мере фрейлина не устраивала сцен, и Патрик мысленно возблагодарил ее за это.

Что же до жены, то тут граф облегченно вздохнул. Катриона могла сильно затруднить ему жизнь, но не стала этого делать. Она проявила невероятное великодушие.

Пока Патрик Лесли предавался размышлениям о своей жене, Катриона находилась в приемной королевы, где отбивалась от Джеймса Стюарта. Яростно защищаясь, графиня Гленкерк сумела выдернуть руку короля из своего корсажа.

— Проклятие, Джеми! Веди себя прилично!

— Не слишком-то ласково ты меня приветствуешь, Кат, любовь моя, — возмущался он.

Катриона изобразила реверанс.

— Добро пожаловать домой, ваше величество, — холодно проговорила она. — А теперь позвольте мне пройти, сир. Я опаздываю к королеве.

— Когда я смогу тебя увидеть?

— На людях — в любое время, сир. А наедине никогда!

Хочу напомнить вашему величеству, что вы теперь женатый мужчина, а я всегда была замужней женщиной.

— Анни не ублажает меня так, как ты.

— Ее величество пока еще почти девушка, Джеми.

Вам и предстоит научить ее тому, что вам нравится.