— Не волнуйся, Джеми. Твой отец скоро будет смотреть на вещи по-нашему! — тихо прошептала Катриона.
Она была уверена, что это произойдет очень скоро, ибо сын мог появиться теперь в любой час. Ей было любопытно: испытывал ли Патрик такое же беспокойство, что и его невеста? Сомкнул ли он сегодня ночью глаза?
10
Снег шел всю ночь, и Эдинбург проснулся поутру весь сверкающий, серебристо-белый. Катриона поднялась с постели, сходила по нужде в ночной горшок и снова забралась под теплое одеяло. Несколько минут спустя пришла Салли, чтобы разжечь в камине огонь. Она принесла горячего молока со взбитыми яйцами и пряностями и целую тарелку горячих лепешек, с которых капало масло, и земляничный джем.
— Слава Богу, — сказала Катриона, нагибаясь вперед, когда Салли взбивала ей подушки. — Сегодня утром у меня волчий аппетит. Бекона нет?
— Можно принести, миледи, — улыбнулась Салли. — Начните с того, что есть, а я скажу миссис Керр.
Катриона с жадностью отхлебнула молока и принялась за лепешки.
— Ты выглядишь, словно десятилетняя девочка, а вовсе не как женщина, которая вот-вот родит, — засмеялся Патрик, входя в комнату. — У тебя по всему лицу размазан джем. А вот и ваш бекон, мадам.
Граф элегантно пронес тарелку у нее под носом и поставил на столик.
— Спасибо, милорд. — Катриона схватила кусок и с наслаждением его сжевала.
— Можно ли мне позавтракать с тобой?
— Если хочешь.
— Салли, девочка, принеси!
Катриона подождала, пока Салли выйдет, и только тогда заговорила:
— Чувствуешь себя уверенно, да, Патрик?
— Проклятие, Кат! Неужели так теперь будет всегда?!
Все время издеваешься!
— Пока не вернешь мне мое законное, вообще ничего не будет.
Катриона откусила лепешку, и масло потекло по ее маленькому подбородку.
— Ты подбиваешь меня показать, что я не блефую? — Граф едва сдерживал изумление.
— Да-а, — протянула она, глядя ему в лицо. — Не хочешь поспорить, что я еще и выиграю?
— А какие ставки, мадам?
— А-Куил против дома в Эдинбурге, который я сама выбираю.
— Если выиграешь, милая.
— Выиграю, — убежденно сказала Катриона, накидываясь на последний кусок бекона.
Граф засмеялся, любуясь ее возмутительной самоуверенностью. С этой стороны невесту он раньше не знал, и она ему нравилась.
— А если, — спросил Патрик, — я найму экипаж, не согласишься ли ты сегодня поехать со мной на прогулку?
— Соглашусь! Мои размеры теперь меня стесняют, и последние несколько недель я сидела взаперти.
У Бенджамена Кира нашлись сани, привезенные из Норвегии. Они были красного цвета, с черным и золотым рисунком. В них впрягались две лошади. Граф удобно устроил Катриону, обернув ее несколькими меховыми накидками, взял в руки поводья и пустил лошадей вскачь.
Катриона Хэй выглядела прелестно. Восхищенные взгляды прохожих, то и дело обращаемые на сани, всерьез досаждали Патрику. Однако один его огненный взгляд обескураживал любого сердцееда.
Катриона куталась в коричневый бархатный плащ. Капюшон, отделанный широкой полосой темного соболя, чудно обрамлял ее сердцевидное личико, на котором румянец играл, как кровь с молоком. Несколько прядей темно-золотистых волос выскользнули из-под капюшона и легли в восхитительном контрасте с темным мехом. Патрик ругался про себя. Ему таки придется уступить ее требованиям!
Дело было даже не в одном только имени сына. Он любил эту своенравную лисицу, и если даст ей снова убежать, то никогда не получит обратно.
— Я голодна, Гленкерк, — прервала его мысли Катриона.
— На окраине, голубка, есть одна отличная таверна.
Думаю, туда можно заехать.
Граф лихо вогнал сани во двор «Роял Скотт» и, соскочив на землю, бросил вожжи пареньку-прислужнику.
Катриона откинула меховые одежды и позволила Патрику взять ее на руки. Чтобы ей не пришлось шагать по глубокому снегу, он донес ее до самых дверей и только тогда поставил на ноги.
— Отдельную комнату, сэр? — спросил хозяин.
— Нет, дорогой. Общий зал нас вполне устроит, если только он не очень забит.
Их усадили за столик у окна перед большим камином.
Патрик снял с невесты плащ. На ней было надето обманчиво-скромное свободное платье из коричневого бархата с кружевным, украшенным рюшами воротничком кремового цвета и такими же манжетами. Тяжелая, золотая цепь с топазами смягчала строгость этого платья. Волосы рассыпались по плечам.
Не дожидаясь приказания, хозяин принес бокалы горячего вина с пряностями.
— Мы будем обедать, — сказал граф. — Принеси нам самого лучшего, что у тебя есть.
Они выпили по паре бокалов вина, а затем появился слуга, пошатывавшийся под весом подноса. На первое им подали по миске креветок с устрицами, приправленньми изысканным соусом из разных трав. Рядом лежали свежий хлеб и масло, блюдо артишоков в уксусе с маслом и салат из капусты. Потом принесли жареную утку, коричневатую и хрустящую, со сладко-кислым лимонным соусом, три говяжьих ребра, тонко нарезанные розовые ломти молодого барашка на большом плоском блюде и красное вино с розмарином к нему. За всем этим последовали целая отварная форель, а также слоеные булочки, начиненные рубленой олениной, крольчатиной и фруктами. Последним блюдом оказалась большая миска запеченных в сметане груш и яблок, посыпанных цветным сахаром, и к ним еще и желе, засахаренные орехи и большой кусок сыра. Завершали обед вафли и маленькие стаканчики гиппокраса.
Катриона, никогда и раньше не проявлявшая робости за столом, ела с особым удовольствием, которое позабавило графа. Наконец она сказала:
— Что-то мне дремотно, Гленкерк! Отвези меня домой.
Патрик заплатил по счету и похвалил хозяина за прекрасную еду и за усердие. Дав всем на чай, граф снова усадил невесту в сани, укутал и повез домой. Когда, возвратив сани Бенджамену Кира, он вернулся обратно, то узнал от Салли, что ее госпожа удалилась в свою комнату.
Гленкерк поднялся по лестнице и постучал, Катриона велела ему войти. Она уже успела сменить парадное платье на бледно-голубой шелковый халат и прилегла на кровать.
— Я ощущаю себя страшно толстой и очень тяжелой, — сказала она, — и намереваюсь проспать до самого вечера. — Катриона потянулась к графу и привлекла его к себе. — Спасибо, Патрик, мне так понравилась наша прогулка!
— И мне тоже, любовь моя, — ответил он, а потом наклонился и нежно ее поцеловал.
Катриона взяла его руку и положила на свой выступающий живот. Когда он почувствовал, как в ее чреве шевельнулось дитя, лицо его осветилось недоверчивым восторгом. Катриона засмеялась.
— Да, любимый! Мой Джеймс — сильный и здоровый малыш!
Она сказала «мой», а не «наш». Патрик про себя обиделся, но попытался не показать этого и бодро сказал:
— Наш Джеймс, Кат. Он и мой сын.
— Нет, мой, лорд Гленкерк. Вчера я вам это уже сказала. Малыш мой. И ваш внебрачный.
Патрик встал.
— Спокойной ночи, — сказал он тихо и вышел. Граф почти уже готов был уступить. Катриона понимала это. Она отлично знала, что Патрик хотел ее, и не только из-за ребенка. И она не возражала, чтобы он желал ее тело, ибо она так же сильно желала его. Но до тех пор, пока Патрик не отдаст то, что должен, и не осознает свою не правоту, жить с ним она не сможет. Катриона заснула, размышляя о том, сколько же времени еще пройдет, пока граф признает поражение.
А пока она спала, Патрик узнал от своего дядюшки весьма любопытную новость. Утро аббат провел в библиотеке, ожидая возвращения племянника с племянницей. Он был чрезвычайно доволен собой, полагая, что его беседа с Катрионой уже начала приносить плоды. Когда Патрик вошел в библиотеку, Чарлз Лесли спросил:
— Итак, племянник! Когда я совершаю брачный обряд?
— Пока рановато, дядя. Она еще не готова принять решение.
— Господи! Что же она хочет?! Ты понимаешь ее? Я уже перестал.
Патрик засмеялся.
— Думаю, что уже понимаю ее вполне. Она не хочет, чтобы с ней обращались как с движимым имуществом.
— Чепуха, — отрезал аббат. — Что же такое женщина, как не движимое имущество? Ведь даже еретики-протестанты с этим соглашаются.
— И тем не менее, — продолжал Патрик, — она хочет, чтобы с ней обращались как с равной, и убеждена, что ни А-Куил, ни капиталовложения, оставленные ей бабушкой, не должны были включаться в ее приданое. Кат хочет, чтобы они были возвращены, и заявляет, что не выйдет за меня до тех пор, пока не получит их.
Аббат минуту подумал и сказал:
— Бабушка действительно считала, что каждой женщине нужно чем-нибудь владеть, поэтому она и позаботилась, чтобы все ее внучки и правнучки, родившиеся до ее смерти, получили в наследство как небольшую собственность, так и определенные капиталовложения. Сумасшедшая мысль! Никакой судья не согласится поддержать такую чепуху! И если лорд Грейхевен включил А-Куил с капиталовложениями в приданое Катрионы, то они, конечно же, твои.
Слушая пространные рассуждения дядюшки, Патрик внезапно понял всю их несправедливость. Гнев Катрионы разом стал ему понятен.
— Я обещал ей вернуть А-Куил, — твердо сказал граф. — А производила ли она какие-либо операции со своими капиталовложениями? Или только получала дивиденды?
— Грейхевен что-то говорил однажды об этом, однако точно я не помню, о чем именно тогда шла речь.
Тебе следует справиться у Кира.
— Я намереваюсь это сделать, — ответил Патрик, — но, дядя, если ты хочешь, чтобы мой сын родился законным, не говори Катрионе о нашем разговоре. Я повидаюсь с Бенджаменом Кира. Если она, проснувшись, спросит обо мне, то я ушел на прогулку.
Но когда Катриона проснулась, то уже не думала о Патрике. Сильная боль пронизывала все ее тело. Девушка попыталась подняться на ноги, но едва успела это сделать, как по ногам уже полились струи воды. От испуга она громко закричала. Через несколько секунд в комнату вбежали миссис Керр и Салли. Женщина в мгновение ока оценила обстановку и, успокаивая, обняла Катриону за плечи. — Не волнуйтесь, миледи. Просто малыш решил, что ему пора вылезать наружу. Салли, девочка, принеси полотенца. Вам больно, миледи?
"Любовь дикая и прекрасная" отзывы
Отзывы читателей о книге "Любовь дикая и прекрасная". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Любовь дикая и прекрасная" друзьям в соцсетях.