— Боже, как я хочу, чтобы все мои рабочие дни были похожими на этот, — говорит Зак с рычанием, когда его ладони ложатся на мою грудь. Кончики его пальцев требовательно скользят по кружеву белья, и он опускает чашечки бюстгальтера вниз, чтобы приникнуть своим ртом к моим соскам.

И о черт... это приятно.

Я слегка трусь своими бедрами об него, и мои руки замирают на его ремне, когда Зак поражает меня своими ласками языка и поддразниваниями зубов. Он прикусывает мои соски, затем облизывает, и когда начинает отстраняться, мои руки автоматически сжимаются на нем, чтобы притянуть его ближе к моей груди.

— Ты самая сексуальная и горячая женщина на всей Земле, — бормочет Зак, когда поворачивается потереться своей щекой о мою грудь. — Как мне могло так повезти?

А как мне так повезло?

Слезы практически обжигают мои глаза на короткий момент, когда я понимаю, как мне несказанно повезло, что у меня есть этот мужчина, затем они проходят, когда мой разум насыщается блаженным ощущением нирваны, пока пальцы Зака пробираются под кромку моих трусиков.

— Мы должны сделать это быстро, и нам необходимо быть тихими, — предупреждает он меня.

Как будто я нуждаюсь в его напутствиях. Я полностью отдаю себе отчет, насколько опасным может быть заниматься сексом в его кабинете, но даже самая крохотная мысль о том, что нас могут застукать, делает это еще более возбуждающим.

— Тогда давайте так и сделаем, мистер Истон, — я поторапливаю Зака, когда убираю его руки, чтобы вновь заняться его ремнем.

Как только я расстегиваю пряжку, телефон на рабочем столе Зака громко звонит, затем затихает на минуту, и потом раздается голос Лилы из громкоговорителя. Мои руки замирают на месте, и мы вдвоем напрягаемся от ее слов:

— Мне жаль вас прерывать, но только что позвонил мистер Кэннон, и сказал, что они созвали чрезвычайное совещание совета директоров. Он хочет, чтобы вы подошли в конференц-зал № 2, мистер Истон.

По тону голоса Лилы, я могу точно сказать, что она немного нервничает. Голова Зака откидывается на спинку кресла, и он вздыхает, когда я спокойно застегиваю его ремень обратно.

— А он упомянул, в чем состоит проблема? — интересуется Зак усталым голосом, когда его глаза наблюдают за тем, что я делаю. Он кладет свою руку поверх моей, и виновато пожимает ее. Я чувствую, как его возбужденная эрекции понемногу сдает свои позиции между нами.

— Да. Он сказал, что наши юристы полагают, что мистер Ласкола нарушил свой договор о неразглашении, и хотят подать запрос на немедленный судебный запрет. Это действие требует голосование правления, и они хотели бы подготовить документы и подать их до конца рабочего дня.

— Господи, — бормочет Зак, когда я поднимаюсь с его коленей и торопливо направляюсь к своей сумочке, чтобы вытащить оттуда платье. Его взгляд наполнен мучительной болью и плечи поникают, когда он смотрит на меня тоскливо, пока я надеваю платье через голову. Я улыбаюсь ему приободряющей улыбкой.

— Спасибо Лила, — говорит Зак, когда его рука зависает над кнопкой телефона, — скажи Рэнделлу, что я буду там через пять минут.

— Да, сэр, — отвечает она, и я знаю по тому, как она использует официальное обращение, что дело очень серьезное.

Палец Зака нажимает кнопку, и он заканчивает звонок. Поправляя свой галстук, Зак смотрит на меня виноватым взглядом.

— Прости, милая.

Я смотрю на него укоризненным взглядом, когда поворачиваюсь, чтобы помочь расправить его рукава рубашки. Он берет свои запонки со стола и передает мне. Я наслаждаюсь тихой интимностью действа между нами, когда помогаю своему мужу вновь привести себя в надлежащий рабочий вид. Когда я смотрю на него, его глаза излучают тепло, но в то же и растерянность.

— Для меня многое значит, что ты пришла проведать меня, — говорит он тихо, когда я вставляю последнюю запонку и поворачиваю застежку, чтобы закрепить ее.

— Не волнуйся, — говорю я со смешком. — Мы попробуем повторить это как-нибудь в другой раз.

— Как насчет того, чтобы вернуться к этому сегодня вечером, когда я вернусь домой с работы? — предлагает он, когда мои руки ложатся к нему на плечи.

Я поднимаюсь на носочки, а он склоняется ко мне. Наш поцелуй легкий, непродолжительный и полный сожаления.

— Звучит, как план, — я говорю ему. — Как полагаешь, ты сможешь прийти на ужин?

— Ни за что не пропущу его, — говорит он, когда притягивает меня к своему телу, сжимая мою задницу двумя ладонями. Он стискивает меня в объятиях и склоняется, чтобы подарить мне более глубокий, более продолжительный поцелуй. Неохотно отпуская меня, он произносит: — И детей сегодня можно уложить спать пораньше. Я хочу сегодня чуть подольше пошалить с тобой, хорошо?

Жар пронзает мое тело, когда я понимаю, что именно это означает, и я киваю ему в ответ, не в состоянии подобрать правильных слов, насколько мне это нравится.

— Я тебя люблю, — говорит он мне, одаривая меня последним поцелуем, и затем поворачивается, чтобы схватить пиджак, который висит на спинке стула.

— Я тоже тебя люблю, — отвечаю я ему, и не просто на автомате, когда вы говорите это супругу, потому что это вошло в привычку, а с такими переполняющими чувствами, что это практически причиняет боль, настолько эти слова желают быть произнесенными.

Зак это чувствует. Он наклоняет голову ко мне, в его глазах плескается нежность.

— Ты помнишь, что близится наша годовщина свадьбы?

— Она практически на носу, — говорю я с улыбкой.

— Нам нужно организовать что-то особенное, — предлагает он, когда берет мою руку в свою, и мы направляемся до дверей кабинета. — Отправимся сразу на следующий день после Рождества — оставим детей с Рэнделлом. Только ты и я, детка.

— Да, нам определенно необходимо сделать это, — говорю я с возрастающим волнением.

Только Зак и я вместе — абсолютное блаженство — и мы могли бы восстановить нашу связь, в чем мы так отчаянно нуждаемся. Мы поженились на следующий день после Рождества почти восемь лет назад, и сначала, это было идеальным временем, чтобы праздновать наш праздник вместе. Но когда появились дети, Рождество было только для них. Последние три года, Зак и я не дарили друг другу ничего, кроме рождественских открыток, потому что мы должны были быть увлечены, чтобы помочь малышам получить детский опыт в это волшебное время года.

— Давай обсудим сегодня вечером это поподробнее. Может, даже выберем место, куда бы могли сбежать от всего этого.

— Это, мистер Истон, — говорю я, оставляя мимолетный поцелуй на его губах, — самая лучшая вещь, которую ты мне предлагал за последнее время.

8 глава

Зак

Я еле дождался конца рабочего дня.

Не сказать, что это срочное собрание совета директоров было таким изматывающим. В принципе, мы ожидали чего-то вроде этого. Наш юридический отдел искал договор об отказе от конкуренции, который Чарли подписал несколько лет назад. Этот договор укрепил бы позицию преимущественного перевеса в нашу сторону и подтвердил современное положение закона на данный момент.

Но, бл*дь, если бы только день не тянулся бесконечно, после визита Мойры ко мне в ее женственном нижнем белье, и после того, как она оседлала мои колени, пока я пытался высвободить свой член, чтобы она объездила его. Мне пришлось перенаправить большую часть своей энергии на мысли о том, как избежать стояка на протяжении всего дня.

Лила была совершенно не удивлена, когда я покинул офис ровно в пять вечера и не минутой позже. На этот раз она не пыталась удержать меня, чтобы я что-то подписал или же просмотрел миллион других вещей, которые не сделал в течение дня. Мне кажется это очень даже мило с ее стороны, потому что она чувствовала вину за то, что отвлекла меня от моей жены — не то чтобы она знала, чем мы занимались — или же она нашла другой способ, чтобы доставать меня. Пока я до конца не мог разобраться в своем секретаре, иногда вещи в моей жизни кажутся мне совершенно выбивающими из колеи, и я не могу ничего поделать, ожидая от нее самого худшего. Однако я думаю, самое лучшее — это полагаться на точку зрения Мойры, что это, вероятно, ничего не значит и необходимо волноваться о более насущных вопросах.

Например, о том, как быстро я поглощу свой ужин, когда приду домой, и уложу детей спать. Сегодня я осознал, что наша сексуальная жизнь стала скучной, когда моя жена, которая обычно не является такой дерзкой провокаторшей, заявилась ко мне в кабинет практически обнаженной под своим плащом. Ей потребовалось некоторое время, чтобы решиться сделать это... ради меня, ради нашего брака, и это заставило меня осознать... Сегодня ночью я утоплю ее в удовольствии, и я собираюсь воспользоваться каждой гребаной минутой моего времени, делая это.

Я немного расслабляюсь, когда вхожу на кухню, думая, что уловлю запах восхитительного ужина и услышу детей, которые уже сидят за столом, в ожидании, что их накормят. Вместо этого меня приветствует тишина, отсутствие каких-либо ароматов и полная пустота. Я кладу свой рабочий портфель на столешницу. Все еще сжимая в руке маленький букетик маргариток, который приобрел по дороге домой, я прохожу через гостиную, направляясь обратно в большую комнату, где обычно сидит вся семья.

Когда я вхожу, то совершенно не ожидаю увидеть молодого специалиста, который приставлен помогать Мойре, Джоша, сидящего на полу и играющего с моими детьми. Мы еще не встречались до настоящего момента, но Мойра мне уже все уши прожужжала похвалами в его сторону. Я пытаюсь вспомнить его описание. Смутно припоминаю, что он из Бостона и заканчивает свою докторскую диссертацию. Я не могу вспомнить ни одной гребаной детали, кроме того, что Мойра говорит мне каждый вечер о том, что она бы не справилась с этой работой без его помощи. Я быстро узнаю его, когда вижу. Хоть он и сидит на полу с Джейми напротив него, я могу с уверенностью сказать, что он высокий, по тому, как его ноги вытянуты. Он молодой, возможно, ему около двадцати пяти, с подтянутым телом. У него каштановые волосы со светлыми прядями, и он очень загорелый. Джош носит бороду, которая, кажется, популярна в наши дни. Он привлекательный парень, но это совершенно не то, из-за чего на меня накатывает прилив злости.