Александр Ермак - Любовь больше, чем правда

– У-га-дай о-бе-зья-ну! У-га-дай о-бе-зья-ну!..

И журналы, и открытки, и вкладыши расходятся среди телезрителей на «ура» и на зависть…»

Катя так волновалась, что даже не заметила, как пролетели пятичасовые съемки. Ей показалось, что она просто вышла на площадку и вот уже уходит.

На самом же деле была масса дублей. Два раза сбегала бестолковая обезьяна. Один раз толковая, но маявшаяся животом ассистентка сценариста. Змея по самый хвост заползла в штанину гостю передачи – известному магу-кудеснику. Рядом с Константином упала балка с тридцатью прожекторами.

И именно в тот прожекторный миг характер Катиного волнения полностью изменился. Она перестала волноваться за себя, думала только о том, чтобы на Константина снова не обрушилось какое-нибудь несчастие в виде огромной камеры, края съемочной площадки или звукооператора, подвешенного за что-то над головами участников.

Глядя на Константина, Катя как-то автоматически засовывала руку в ящики. Она была так загипнотизирована своим чувственным взглядом, отраженным внимательными и без сомнения карими глазами Константина, что совершенно не думала о том, что может находиться в ящике.

Конечно, она ощущала какие-то прикосновения к пальцам, к ладони – покусывания, поскребывания, пощипывания и посасывания. Но это не доходило до ее сознания.

Катя стала возвращаться в себя только тогда, когда Константин без обиняков обратился к магу:

– Итак, уважаемый гость: угадай обезьяну!

Маг вперился взглядом куда-то меж Катиных грудей и, закатив далее глаза, высокомерно выдал:

– Ящик номер шесть.

Константин всплеснул руками:

– Откройте, пожалуйста, шестой ящик.

Из ящика вытащили большую мохнатую, жирную и оттого почти нелетучую мышь. Катя чуть не рухнула, увидев эту мерзость. Но вовремя вспомнила, кого ей приходилось обслуживать в общепитовских точках. И устояла.

А Пиль громогласно констатировал отрадный для нее факт:

– Вы проиграли, уважаемый маг. Победитель же сегодняшней игры – Катя Андреева! Аплодисменты…

И их грянул гром. И на нее тут же надели розовую ленту. И просто завалили подарками. Столовая посуда, кухонная утварь, наборы косметики и парфюмерии, огромная плюшевая обезьяна, охапки цветов. Все полилось на нее как манна небесная.

В считанные минуты Катя просто по горло ушла в подарки. Грудь ее сдавило. От недостатка кислорода она даже побледнела под макияжем.

На счастье в это время выключили камеру. Погас яркий свет.

– Не может быть, – прошептала она, все еще не веря в случившееся.

– Все может быть, принцесса, – также шепотом обратился к ней Константин, – вы здорово играли и победили по праву.

– Я так благодарна вам.

– Не стоит благодарности. Тем более, что мы с вами сегодня еще не прощаемся.

– Как это…, – начала задыхаться она.

– Мы едем праздновать победу в ресторан «Грот любви».

– Я, пожалуй, не поеду, – поняла Катя тщетность своих самостоятельных попыток извлечься.

– Не бойтесь меня, я ничего не хочу от вас, – усек Пиль и осторожно принялся разгребать подарки, – Этот ужин – традиционный подарок победительнице от нашего спонсора. Сопровождать же вас – моя служебная обязанность… Это всего лишь формальность, от которой вы не можете отказаться.

– Ну, если только формальность…, – вздохнула наконец своей полной грудью девушка.

Пиль оттаскивал в сторону ее бытовую технику, а Катя думала: «Дома все равно, кроме кураги, кушать нечего. Тем более – неизвестно как сложится завтрашней день».

Стоя среди подарков она как-то напрочь забыла о призовых деньгах, которые позволят ей теперь не только рассчитаться с хозяйкой квартиры, но и по крайней мере пару месяцев иметь регулярное трехразовое питание и даже баловать себя пирожными четыре раза в неделю. Пирожными с кремом.

Роскошный спонсорский лимузин привез их к старой крепости. Под ней в каменном подвале находился грот, созданный тысячелетия назад самой природой. В нем когда-то были спрятаны несметные графские сокровища. Их совсем недавно обнаружили и освободили от вековой паутины шустрые археологи. Часть сокровищ с помпой и тележкой была передана в национальный историко-биографический музей. Часть же осталась по месту нахождения в крепостном гроте – теперь, однако, одном из самых респектабельных ресторанов города.

Это было довольно большое помещение, где потолком служил округлый каменный свод, а колоннами подпирали его слившиеся в едином порыве сталактиты и сталагмиты. По ним, как и тысячи лет назад, все ползли и ползли вниз холодные минеральные капли. Их собирали в кувшины и подавали посетителям за деньги.

По стенам метались отблески факелов, укрепленных в подлинных бронзовых реквизитах. По полу в изысканных одежах средневековья носились официанты. Тихо играла отреставрированная арфа того же исторического периода.

Катя и Константин присели за малахитовый столик, сервированный на двоих. Девушка осторожно притронулась к приборам:

– Неужели…

– Да, – укрепил ее подозрения Константин, – это золото. Здесь все – вилки, тарелки, супники и прочая столовая утварь – все из чудно сохранившегося графского гостевого сервиза на пятьдесят две персоны…

– Значит, когда-то ее держал в руках сам граф, – гипотетично высказалась Катя, втыкая вилку в тугую оливу.

– Или графиня, – почти согласно качнул жующей головой Константин, – А теперь ее держит принцесса.

– Почему вы продолжаете называть меня так? Вы же знаете мое имя…

Константин поперхнулся:

– Даже сам не понимаю… Может быть потому, что вы мне напомнили принцессу, о которой в детстве няня рассказывала добрые сказки. Каждый вечер я засыпал, и продолжаю засыпать, представляя себе ту принцессу именно такой – белокурой, стройной и… победительницей всякой нечисти.

Катя непреднамеренно вздрогнула:

– Да, какую-то нечисть я сегодня победила. Что там было еще кроме летучей мыши?

– Сейчас вспомню…, – взлохматил телевизионную прическу Пиль, – Значит, мышь – раз. Обезьяна – два. Щенок гиены – три. Медуза – четыре. Мутантный таракан – пять… Э-э… Белка обычная – шесть. Угрь – семь. Пингвиненок – восемь. И…, и щепотка дождевых червей – девять.

У Кати в момент округлились глаза:

– Щепотка дождевых червей?

– Или не дождевых? – пожал губками Пиль, – Не помню точно. Но какая теперь разница?…

– Фу, какой ужас…, – передернуло Катю.

Константин же восхитительно посмотрел на нее:

– Но вы и виду не показали. Честное слово: я с таким самообладанием столкнулся впервые. Вы потрясающая девушка. Не то, что большинство тех, что, прикоснувшись к барсуку, начинаются биться в истерике. Как будто их кобра поцеловала…

– И я такая же, – застеснялась Катя, – Просто как-то не чувствовала ничего сегодня. Прямо как под анестезией…

– Не прибедняйтесь. Вы не как все. Я наблюдал за вами и вчера, и сегодня. В вас есть что-то особенное…

Катя насторожилась:

– Вы говорите это всем, кого приходится вести в этот ресторан. Это тоже «формально»?

Константин скрипнул по зубам вилкой:

– Принцесса, вы меня обижаете. Я вроде бы недостоин таких слов.

– И все же…, – обмерла в ожидании девушка.

Константин думал над ответом недолго:

– Нет. Я ни с кем и никогда не разговаривал так, как с вами. Обычно, я ненавижу эти формальные ужины. Девушки, оказавшись здесь, несут какую-то чушь, напиваются от счастья до блевотины. Потом, проикавшись, тянут меня сначала танцевать, затем зазывают в постель.

Но я, как правило, ограничиваюсь действительно формальностью – отпаиваю водой, довожу до дома… А с вами, с вами все не так, слава богу. Я вижу, что вам нравится здесь, но одновременно вы не писаетесь от счастья. Вы воспринимаете это все как обычное, нормальное природное явление. И этот ресторан – это действительно просто красивое место, предназначенное для красивого времяпрепровождения…

И я надеюсь мы не будем здесь обижать друг друга, а как и полагается просто проведем несколько приятных часов. Вкусим последних достижений кулинарии, отведаем коллекционного вина, послушаем эту лучшую в городе арфу…

Он с заметным укором пронзил Катю взглядом. Девушка ему ответила также пронзительно:

– Я не хотела вас обидеть. Но…

– Я понимаю, – закачал головой в такт нежной музыке Константин, – Пиль почти каждый вечер с новой красивой девушкой в этом ресторане… Принцесса, они меня не трогают ни за что. Это, ведь, просто такая механическая работа… А с вами я сейчас отдыхаю. Это правда. Потому что мы говорим о нормальных вещах. Не о гонорарах, не о внезапно вспыхнувшей на съемочной площадке любви или о триста пятьдесят четвертой позе…

– Да уж… – поморщилась добродетельная Катя, – Я тоже не хочу говорить о триста…

– И не говорите, не говорите об этом, – поморщился Константин, – Лучше расскажите мне что-нибудь о себе. Я ведь поверил в принцессу, совсем ничего не зная о ней. И, думаю, заслужил услышать хоть что-нибудь о вас. Хоть сказку, хоть небыль. Но лучше, разумеется, документальную быль…

Катя заметно посерьезнела. И даже будто задумалась:

– Быль… В моей были нет ничего особенного. Мои родители – строители.

Еще у меня есть брат-подросток… Ой! – внезапно схватилась за лицо девушка.

– Что такое? – наклонился Пиль к ней через стол, – Вы съели что-то не то?

– Нет, – не торопилась отнимать руки от лица Катя, – Просто я только сейчас поняла, что наверное и папа, и мама, и брат видели меня по телевизору…

– Так это же хорошо, – расслабил ворот своей рубашки Константин, – им это будет приятно – увидеть вас у себя дома не только на диване, но и на экране…

– Не знаю, не знаю…

– Они не любят телевидение?

– Любят, но…

Катя задумчиво потерла себе виски и наконец опустила руки:

– Так о чем мы?

Пиль напомнил:

– Вы вспомнили о родителях. А до этого рассказывали о себе…