Вот так и появилось это «Озеро Сладких Слез». Оно не замерзает самой лютой зимой и не пересыхает самым знойным летом. Если какой-нибудь юноша и девушка окунутся в воды этого озера, то уже ничто в жизни не разделит их насовсем, чтобы ни случилось – болезнь, командировка или просто плохое настроение.

Все равно, даже после самой длинной разлуки они встретятся вновь и доживут вместе до глубокой старости, обнявшись и умерев в один день, в один час и в одну минуту…


Весь вечер напролет купались Катя и Константин в озере. Он демонстрировал ей любимые “брасс” и ”кроль”. Она ему – “баттерфляй” и новый, купленный по дороге купальник.

Когда появились первые звезды, они решили не ходить в гостиничный ресторан. Разложили костер прямо на берегу под открытым небом. Пока жарились шашлыки, Катя и Константин караулили падающие звезды и загадывали желания. И прижимались друг к другу от предвкушения их исполнения.

Потом прямо с шампуров ели дымчатое мясо. И запивали его водой из озера. Она на вкус действительно была сладкой. И они пили ее и целовались, причащаясь к Большой Настоящей Любви.

А когда костер потух, Катя крепко накрепко заснула в сладких объятиях Константина. И из ее сомкнутых глаз на его тертое жизнью плечо сочились неудержимые и такие сладкие, сладкие слезы…

7.“По магазинам”

А утром они решили задержаться у озера еще на день. Потом еще на один. И еще. В конце концов Константин позвонил в студию и под предлогом неожиданной командировки перенес все записи съемок на неделю.

Им так хорошо было вдвоем гулять с утра до вечера по окружающим озеро дюнам. Купаться вдалеке от гостиницы в сладких водах и поцелуях. Быть с природой наедине без посредников. Жить только друг для друга. Не наблюдать часов.

Сладкая неделя однако пролетела блеснувшим в небе самолетиком. Вот она была, и нету. Катя и Константин вернулись в город. Там они решили пока никому и ничего не рассказывать о свершившемся.

Пиль предложил:

– Давай дождемся твоей встречи с отцом, его благословения. Хоть это и формальность, но не будем обижать старика… Да и твоих родителей тоже нельзя обижать. Они также должны благословить нас. Когда, кстати, ты нас познакомишь?

– После встречи с твоим отцом…

– Хорошо, – несколько удивился такой взаимоувязке Константин. Однако его тут же увлекла другая мысль: – А потом, когда родители формально благословят нас, мы сразу же соберем в студии специальную пресс-конференцию. Объявим на ней о произошедшей рокировке. О том, что я женюсь не на Чиките Каплан, а на моей любимой Кате Андреевой… Как хочется сделать все это побыстрее. Но потерпим до назначенной отцом даты? Ничего?

– Ничего…

Такое ожидание было Кате не в тягость. Ведь большую времени суток они с Константином были вместе: в студии на съемках, у нее дома до и после. А если в ее свободное время Пиль был занят, Катя отправлялась на центральную торговую улицу, где, не спеша, и весьма в большую охотку бродила по салонам, магазинам, супер и гипермаркетам. С блестящих полок и вешалок подбирала она себе всевозможнейшие свадебные аксессуары: строгие бантики, торжественные подвязочки, шнурочки и прочие мелочечки.

Катя разглядывала чужие свадебные фотографии. Лица счастливых женихов и невест, лица их счастливых родителей. И она шептала себе:

– Наконец, я принесу в родительский дом счастье… И мама, и папа оценят мою карьеру и моего доброго славного мужа. Они полюбят его так же, как я. Он полюбит их так же, как меня…

В один из дней, пока Костас был занят какими-то деловыми переговорами, Катя отправилась в дом дамской моды “Пиноккио”. Там она уже давно присмотрела себе единственное в своем роде свадебное платье. Однако решила, что покупать это дорогое удовольствие будет только вместе с Костасом после церемонии официального обручения перед журналистами. Пока же ей нужно было лишь платье для этой самой пресс-конференции. Разумеется, также от «Пиноккио».

Катя долго выбирала и наконец остановилась на одном весьма достойном экземпляре. В сравнении с зарезервированным свадебным стоило это обручальное одеяние значительно меньше. Но все равно обходилось Кате в весьма кругленькую сумму. «Впрочем, – утешала она себя мысленно, – платья от “Пиноккио” не могут стоить дешево. А тут такой случай: пресс-конференция по случаю обручения…»

Полтора часа кряду мерила Катя портновский шедевр вдоль и поперек. Снимала через силу. Ей хотелось идти в этом роскошном платье по улицам. Не вылезать из него и дома: трогать его, поглаживать, спать в нем.

Глядя, какими завистливо-восхищенными глазами смотрят на нее продавщицы, Катя легко представила себе и будущие жадные взоры журналистов на пресс-конференции, их комплименты:

– У вас замечательное обручальное платье…

– Вы сами выбирали его?

– Оно так идет вам…

Катя расплатилась и вышла на улицу. Она была так увлечена своими мыслями о предстоящем и несомненном торжестве, что в упор не замечала крадущегося за ней Отца Прокопия. А Святоша следовал за ней уже не первый день. Он не раз порывался подойти к ней, чтобы выполнить телефонное поручение старика Пилеменоса: попытаться отлучить бывшую официантку от перспективного сына. Но по плану Отца Прокопия их встреча должна была показаться девушке случайной. А как случайно встретишь Отца Святобартерного в магазине «Все для новобрачной ночи» или в бутике «Черное кружево», или в том же дамском модном доме “Пиноккио”?

И сегодня Святой Отец уже вновь было отчаялся покончить со спецзаданием. Но на его счастье Катя, подумав о внешнем виде Константина, завернула в «Галстуки и платки». И уж тут Святой Отец не оплошал, возник перед ней как чертик из коробочки. Катя даже отшатнулась:

– О, сам Отец Прокопий. Какая неожиданность…

Отец Святобартерный пригляделся к ней как к инфузории под микроскопом:

– Ах, это Катя. Катя Андреева, если не ошибаюсь?

Девушка откровенно возрадовалась:

– Очень даже не ошибаетесь. Катя Андреева. Она самая. Как приятно, что такой святой человек, как вы, знает меня…

Отец Прокопий перекрестил ее про запас:

– Ну-с, здравствуй, дочь телеэфира. Вот не ожидал тебя здесь встретить. Я, знаешь ли, ищу себе шейный платок под ризу. А ты?

Катя не скрывала:

– О, Святой Отец, я так счастлива. Наконец-то могу вдоволь разойтись и по мужским магазинам, подобрать что-нибудь и для сильного пола. Для собственного мужа…

– Ты вышла замуж? – почему-то посмотрел на ее живот Отец Прокопий.

– Выхожу, – несколько потупилась Катя.

– И за кого же, если не секрет?

Катя откровенно вздохнула:

– Увы, это пока секрет. Но очень скоро, надеюсь, с тайнами за семью печатями будет покончено…

– Ага, – одобрительно поднял вверх большой палец Святой Отец, – Гласность – это то, что церковь приветствует в первую очередь. Но твой избранник, надеюсь, вполне достоин такой украшающей наш мир девушки?

Катя гордо приподняла свой носик:

– Да это вполне славный, благородный человек из доброй и порядочной семьи. Правда, я еще не знакома с его родителями, но точно в назначенный час получу их благословение.

– Да будет так, дите мое, – махнул походным кадилом Отец Прокопий, – Но до свадьбы тебе бы не грех заглянуть и в святую церковь. Очиститься, так сказать, от возможной скверны в преддверии свадебной ночи. И чем быстрее, тем лучше…

– Вот вам истинный крест, – осенила себя местами набожная Катя, – обязательно загляну. Только вот в какую церковь лучше? В баптистскую, евангелистскую, буддистскую, католическую, православную… На мой необразованный взгляд они все одинаковые. Может быть вы как специалист по религиозному вопросу посоветуете что-нибудь посвятее, помахровее…

Отец Прокопий великодушно пригласил:

– Приходи на прием в нашу объединенную бизнес-церковь, прямо ко мне…

Голос у Кати подкупающе дрогнул:

– К вам, Святой Отец?! Я? К вам? Я и мечтать не могла…

– Что ж здесь такого, я всего лишь рядовой слуга божий…, – как обычно в таких случаях сослался на верхние инстанции святоша.

– Но вас посещают такие люди, – не унималась Катя, – Такие чины. И чинки…

Тогда Отец Прокопий поднял вверх свой указательный палец:

– Перед всевышним все равны.

– Да-да, конечно…, – одобрила Катя, – И когда я могу зайти к вам?

Отец Прокопий достал из кармана церковный календарь. Долго царапал по нему ногтем, что-то рассчитывал и наконец выдал:

– А хоть бы и сейчас…

Катя соответственно изумилась:

– Но…

– И хоть завтра…, – дополнил свят человек.

– О, завтра вряд ли получится…

– Что ж, – глянул в потолок магазина Святой Отец, – для невесты, пожалуй, можно сделать и исключение. Приходи, когда сможешь. Приму тебя без очереди. Только не откладывай надолго…

Услыхав такое, Катя затараторила как на паперти:

– Я пулей примчусь, Отец Святобартерный. Как только выкрою денек по свободнее. Ведь мне так много нужно сказать в эти божьи уши через ваши…

Отец Прокопий заткнул ей аппетитный ротик серебряным крестом для неистовых поцелуев прихожан:

– Что ж… Жду тебя…

– До свидания, Святой отец, – попрощалась Катя, ощущая черти что на своих едва отлипших от креста губах.

На фоне всего происходящего она по обыкновению расчувствовалась. Выступившие слезы застлали ей глаза, и Катя, то ли нехотя, то ли походя, налетела на одну из девушек в форменной одежде:

– Ах, извините.

Но пострадавшая сотрудница магазина не выпустила ее из объятий даже и после вторичных и третичных извинений:

– Катя, какая встреча!

Невеста долго-долго моргала, но узнала-таки приникшую к ней девушку:

– Айша, не может быть! Тебя просто не узнать в этой униформе…

Полчаса они обнимались и целовались, как заведенные. Наконец обессилев, отпросили Айшу с работы и ринулись в бар, где заказали по рюмочке:

– Нашего любимого – вишневого абсента…