Райан с улыбкой отмахнулся: пустяки.

– Обязательно снимусь с ними, пусть будут фото на память.

Джо и его жена выглядели донельзя довольными. Затем Джо вернулся вниманием ко мне, изучая меня, как некий хрупкий предмет.

– У тебя, наверное, скопилась куча вопросов.

Это было еще мягко сказано.

– Их столько, что я не знаю, с чего начать.

Джо поставил локти на колени:

– Спрашивай, о чем хочешь. Джилл имеет право знать. Понятно, что она тоже в шоке. – Он потянулся и взял жену за руку. – Но я сказал ей, что никогда не надеялся тебя увидеть, а потому не хотел попусту огорчать.

Джилл успокаивающе улыбнулась ему, поглаживая по кисти:

– Я не огорчилась. Ты был мальчишкой, Джо.

Джо пожал плечами, явно расположенный искупить грехи.

– Мальчоночка, от которого залетела его подружка – такая же юная.

Райан закинул ногу на ногу и потянулся к моей руке.

– За это тебе от меня большое спасибо. – Он поцеловал мне пальцы. – Ты создал женщину, которую я люблю. Лучшего подарка не найти.

Между ними промелькнуло нечто безмолвное, своеобразное взаимопонимание.

Джо, похоже, испытал облегчение.

– Хоть в чем-то я был прав. Рад, что она в таких надежных руках.

Я залилась краской. Я была в лучших на свете руках. Не брось меня родители – насколько разительно иной была бы моя жизнь! В памяти закружились отрывки из армейских писем Джо. Все они намекали, что в отрочестве Джо был еще той шпаной.

Я сжала Райану руку.

– Ты встречался с Келси, когда вы учились в школе?

Джо зыркнул на жену, молча спрашивая, можно ли говорить. Та задумчиво улыбнулась в ответ.

– Ну да. На математике мы сидели за одной партой. Я у нее списывал. Нам было пятнадцать, когда все началось всерьез.

Воспоминания грели его.

– Мы были родственные души – хулиганье, ненавидевшее родителей. Когда Келси забеременела, я искренне решил, что начинается новая жизнь. Надеялся, что ее мама хотя бы поймет, но та вышвырнула родную дочь на улицу. А папаша Келси… Эта скотина держала всех в кулаке. Я до сих пор думаю, что он бил жену, но доказать так и не смог. В них обоих не было ничего хорошего.

Мне никогда не приходило в голову, что «люди, в которых нет ничего хорошего», окажутся моими дедом и бабкой.

– Так или иначе, я попытался вытащить ее оттуда. Мы даже думали, что мои родители посочувствуют беременной и пустят к себе. – Джо рассмеялся. – Да-а, это была не самая светлая мысль!

Райан подался вперед. Что-то его не устраивало.

– Не пойми неправильно, мы оба хотели тебя, – заявил Джо, убавив обороты. – Но папа, видишь ли, вышел на пенсию, а мама зарабатывала мало. Келси пробовала получить пособие, чтобы растить тебя. Мы были детьми, у которых еще молоко на губах не обсохло.

– Мне постоянно снилось, что у тебя черные волосы, – сказала я, машинально трогая свои.

– Серьезно? – опешил Джо. – Надо же! На самом деле я их красил. Хотел быть панк-рокером. Мама чуть не плакала, когда я отказался от пианино ради гитары с анархистским лейблом.

Райан глянул на меня:

– Что ж, теперь понятно, откуда у тебя музыкальные способности.

Я улыбнулась. Мама не умела даже настроить стереосистему в машине.

– Ты играешь? – поразился Джо.

Я кивнула:

– Начала с пианино, потом освоила акустическую гитару.

Райан погладил меня по руке, улыбаясь:

– И голос у нее замечательный.

Джо был впечатлен.

– Вау! Это же классно!

После непродолжительного молчания я перешла к давно мучившей меня теме:

– Джо, ты очень часто мне снишься, а рядом всегда отец, Дэн. И вы деретесь. Буквально, физически. Льется кровь – много крови. Твои зубы, рот…

Джо поморщился и замотал головой:

– Тарин…

– Нет, мне нужно знать. Сон всегда один и тот же, и в конце концов я должна разобраться. У меня кошмары – жуткие, леденящие кошмары.

Райан разинул рот: до него дошло. Ведь я никогда толком не объясняла ему, почему иногда просыпалась в холодном поту. Я кивнула в ответ на его невысказанный вывод. Теперь он понял, и я стиснула его руку.

Джо сидел совсем близко, напротив, и пристально смотрел на меня, крепко сжав губы.

– И конец всегда одинаковый. Ты обещаешь: «Никогда тебя не обижу, малышка». А затем твои зубы краснеют от крови.

Я понимала, что припирала Джо к стенке, но мне было все равно. Пришла пора выяснить, насколько прискорбно разворачивались события в действительности.

Райан сидел совершенно убитый. Этими вещами я никогда не делилась с ним. Наверно, ему было неприятно узнать о них таким вот образом, но с ним я разберусь позже.

– Тарин, – начал Джо откровенно предостерегающим тоном.

– Нет, я должна знать. Почему? Почему мне опять и опять снится один и тот же сон?

Он мялся, почти не дыша, но я устала ждать. Мое сновидение не менялось, и я теперь знала, что это не плод моего воображения. Я вспоминала – снова и снова.

– Просто скажи. Пожалуйста.

Джо шумно выдохнул, затем опять посмотрел на меня.

– Дело было четвертого июля, накануне моей отправки в лагерь для новобранцев. Тебе же известно, что твоя мама погибла в аварии?

– Да, твоя мама говорила, – кивнула я.

Джо посмурнел, страдая от оборота, который приняли воспоминания.

– Это случилось сразу после Рождества, тебе и двух лет не было. Твоя мама Дженнифер и дядя Дэн были людьми не бедными. Он только что получил видный пост в «Корнинг» [14], а моим родителям грозила потеря дома.

Я с усилием сглотнула: пазл начинал складываться.

– Тетя Дженнифер отчаянно хотела заполучить тебя. А я делал глупости, иначе не скажешь… Связался… не с теми людьми.

Я подняла руку, не желая знать, что мной воспользовались в качестве предмета обмена.

– Значит, поэтому наши матери перестали общаться?

Джо побледнел, потом утвердительно кивнул.

– Тарин, – простонал Райан, и я поняла, что он не хотел, чтобы меня из-за этого мучила совесть.

Я отозвалась упреждающей ответной мольбой. Мне еще было что выяснить.

– Так что же произошло четвертого июля?

Джо колебался, созерцая узорный коврик.

– Джо, моих родителей больше нет. Я имею право знать правду. Что случилось?

– На самом деле ничего особенного. Семейный пикник, ерунда.

Я почему-то глубоко сомневалась в этом.

Джо нервничал все сильнее, его широкие плечи поникли.

– Наверное, я был не очень приветлив – с учетом обстоятельств. Частью сделки было то, что ты никогда не узнаешь о своем удочерении. Мне пришлось поклясться, что я никогда не открою истину. Сделать это… – Он чуть задохнулся. – Сделать это было убийственно, Тарин. Ты была моей дочуркой. Моей. Я был с тобой, едва ты появилась на свет, и обещал тебе… Обещал, что никогда тебя не оставлю. Я баюкал тебя, кормил, читал сказки, когда тебя мучили колики и ты не могла заснуть. У меня никого не осталось, кроме тебя, когда эта сволочь погнала по обледенелой дороге и врезалась в нас. Я знал, что нельзя тебя вывозить, но было всего и дела-то, что посадить тебя на сиденье и чуток покатать, ты сразу бы и заснула. Я не мог допустить, чтобы тебя отобрали!

Джилл положила слегка дрожавшую руку Джо на бедро, успокаивая его.

Затряслась и моя. Во сне я была с ним одна и чувствовала, как он касается моих волос и что-то говорит, будто извиняется. А затем появляется отец, готовый убить его. Не коренится ли мой страх близости и отвержения в чем-то ужасном, зверском?

Грудь мне сдавило еще сильнее, так как я боялась услышать ответ на следующий вопрос.

– Ты сделал мне больно?

– Что? – покривился Джо. – О боже, нет! Ни в коем случае!

– Тогда почему папа ударил тебя? Он избил тебя в кровь. А он был уравновешенным человеком – почему же набросился с такой яростью?

Джо смотрел на меня сердито, задыхаясь от досады.

– Потому что я сказал тебе правду! О том, кто твоя настоящая мама, а еще добавил, что я и есть твоей отец – пусть делают, что хотят, но никогда не вырвут тебя из моего сердца. Ты моя дочь, вот почему!

Глава 22. Фиаско

Наш самолет пошел на снижение, приблизившись к Провиденсу. Я следила за временем прибытия на экране, считая до шестидесяти, дабы отвлечься от звона и ощущения заложенности в ушах из-за перепада давления. Я была совершенно измочаленная и выжатая как лимон.

Однако значительная часть меня испытывала облегчение. Встреча с Джо и его семьей, способность вернуть эту часть моей жизни подвергли серьезной проверке мои чувства, но были крайне необходимы.

Я покинула озеро Тахо в надежде, что моя истерзанная душа наконец обретет покой.

Джо показал мне фотографию Келси и отдал насовсем, когда у меня миновал первый шок от нашего сходства. Я стискивала сумку вместе с фото, упрятанным в бумажник. Келси Тремонт оставалось два месяца до восемнадцатилетия, когда той холодной зимней ночью ее не стало.

Ее последняя земная забота была обо мне, хотя встреча наглядно показала, что Джо с тех пор выпестовал в себе вину за то, что это он предложил покатать меня на машине. Я долго держала его за руку наедине, пока мы беседовали о милосердии.

Райан перегнулся через подлокотник и потрепал меня по затянутой в джинсы ноге. Я встретила и поняла его задумчивый взгляд. Сразу после этого меня посетило откровение. У нас исподволь развилось умение сказать друг другу сотню слов одними глазами. Я читала в нем так же легко, как он во мне, а в данный момент он хотел уяснить, над чем я размышляла.