Тина Ребер - Любовь без репетиции

Мэри положила голову мне на плечо. Слава богу, она договорилась с адвокатом о встрече.

Неважно как, но я собиралась вернуть ей улыбку.

Прошла неделя, прежде чем неприятная новость угодила на обложки бульварных журналов. Сказать, что Мэри взъярилась, означало бы ничего не сказать. Ее первой реакцией стал возглас «Какого хрена?», заставивший повернуться несколько голов, стоявших в очереди к кассе в нашем местном продуктовом супермаркете. Когда за этим последовали «сукин сын» и затейливое многоэтажное ругательство, люди разинули рты.

– Ты знала? – Мэри уставилась на меня.

«Вот дерьмо!»

Она швырнула журнал на резиновую конвейерную ленту.

– Тар?

Я послала ей невиннейший сочувственный взгляд, понимая, что нарушила первую заповедь дружбы.

– Не хочешь объясниться? Почему я это читаю?

«Никакого желания».

Затягивая время, я продолжила разгружать тележку.

– Не знаю. Мне известно одно: когда Райан закончил рабочий день, они отправились перекусить.

Мэри таращилась на меня, не веря ушам.

– И ты решила, что мне не обязательно знать?

Мне было ясно, что она разозлилась на меня или по меньшей мере была раздосадована. Черт, на ее месте я бы тоже осерчала. И обиделась.

– И что бы я тебе сказала, милая? Что он пошел поужинать с другой?

Она уставилась на обложку. Крупные, жирные буквы гласили, что новую пассию Райана увел у него из-под носа не кто иной, как его личный телохранитель. Очевидно, поэтому я и покинула Ванкувер.

– Не может быть, чтобы я так вляпалась. Опять! Невероятно. Сукин… Кто она такая?

– Ассистентка Райана.

– Шлюха.

Я поморщилась при виде ее гнева, глубоко сожалея, что знала о его шашнях с другой. Но лгать ей мне было еще противнее.

– Это был ужин. Туда пошла целая толпа.

У меня засосало под ложечкой. Все это время я верила Майку, считая его своим человеком. Я не могла снова разбить ей сердце, выложив правду. Мне хотелось разорвать обложку в мелкие клочья.

– Очевидно, Райан тоже изменяет. – Я вернула ей журнал.

Мэри сунула журнал обратно на торцевой стеллаж – к вящему неудовольствию кассирши.

– Вчера говорила с ним, – сообщила она горестно.

– И?..

Мэри пожала плечами:

– Он забыл назваться лживым подонком, который водится с ассистенткой Райана. – Мэри раскрыла сумочку. – В голове не укладывается, что я купилась на его дерьмовое обаяние. Боже, до чего же я легковерна!

Я выставила на соседнюю ленту яблоки и виноград.

– Кому ты звонишь?

– Уродскому предателю из охраны. Скажу ему, чтобы отправлялся к дьяволу!

Я выхватила у нее телефон:

– Ты этого не сделаешь.

– Почему это? Ну-ка, отдай.

– Нет. Это был ужин. С тех пор Майк был при Райане из вечера в вечер. Они как сиамские близнецы. А ты всего час назад подала на развод и не в том состоянии, чтобы звонить.

Мэри подцепила еще один журнал:

– Полюбуйся. Тут говорится, что ты накачиваешь Райана наркотиками.

– Что?

Я вырвала у нее журнал, при виде дикого заголовка чувствуя, как кровь отливает от головы.

– Какого дьявола? – Ярость затопила меня подобно цунами.

Мэри смяла страницы, вчитываясь в маленькую заметку.

Я схватилась за телефон и набила Райану сообщение.

– О боже, это плохо! Плохо, плохо, плохо!

Позвони быстро.

Мобильник пикнул, я прочла ответ:

Работаю. В чем дело?

Я отписала:

Пишут, я пичкаю тебя наркотой, а Мэри расстроена обложкой «Стар».

Наркота? Обложка? Что за хрень?

Майк и Пола.

Позвони.

Такие разговоры не ведут в очереди за продуктами.

2 минуты?

ОК люблю.

Люблю тоже.

Я сунула телефон в карман.

– Проклятый Райан Кристенсен, – простонала Мэри. – Он же суперзвезда. Мог бы, наверное, поискать друзей и получше.

Я сочла добрым знаком тот факт, что она скорбела о Майке, а не о разводе с Гэри.

– Все, что я знаю, – они отправились ужинать. Я поговорю с ним, пока тебя совсем не перекорежило. Тебе ли не знать, что эти журналы только отравляют всем жизнь.

Она снова взяла журнал и раскрыла на фото:

– Тар, он положил ей на спину руку. Он говорил, что устал, лживый мешок дерьма. Все они одинаковы! Предатели, лжецы, поганые кобели!

Когда мы вернулись к машине, Мэри плюхнула свое миниатюрное тело на пассажирское место.

– Ты вернешь мне телефон или нет?

Я пристегнула ремень:

– Ты обещаешь не спешить с выводами и не говорить ничего, о чем потом пожалеешь?

Она протянула руку:

– Обещаю не звонить ему.

Я вынула ее телефон из сумочки, и в ту же секунду проснулся мой: это был Райан.

– Что ты такое написала про наркотики? – Он старался говорить тише.

– В «Си-Ви мэгэзин» написали, что ты, заинька, принимаешь антидепрессанты. Откуда они узнали?

– Наплевать. Их все принимают.

– Нет, не наплевать. Там сказано, что информацию предоставило лицо из близкого окружения. Якобы это я напичкиваю тебя лекарствами перед выступлениями. Какого черта, Райан?

– Там так и напечатано?

– Да. О том, что ты принимаешь транквилизаторы, известно лишь узкому кругу людей. Даже твои родители не знают. Это не общеизвестные сведения.

Я глянула на Мэри – она была в курсе состояния здоровья Райана.

Райан выругался, громко и внятно:

– Не могу сейчас этим заняться. Позвони Триш, пусть разбирается.

– Хорошо. Свяжусь с тобой позже.

Я свернула налево, а не направо, и Мэри недоуменно посмотрела на меня:

– Куда мы едем?

– Мне нужно уладить банковские дела, раз уж мы здесь. Мне снова звонили насчет просроченной оплаты отцовской ячейки.

Через двадцать минут я оплатила ящик, от которого у меня не было ключа.

– Сто восемьдесят баксов за то, чтобы высверлить замок? Пит сделал бы бесплатно, – заметила Мэри, когда мы вышли из банка.

Я отомкнула двери машины.

– Похоже, я знаю, чем нынче заняться.

Мы вернулись домой, я положила сумочку и копию банковского счета на кухонный стол.

– Эта сотрудница даже не сказала, какой нужен ключ, – проговорила Мэри, перерывая хлам.

Я убрала продукты.

– Нет, он не там.

Я выдвинула верхний ящик комода в третьей спальне.

– Иди сюда! Проверь эти папки, а я займусь вон теми. Вскрывай конверты – все подряд.

Мэри принялась разбирать уйму документов, которые отец сложил в пачки и перехватил резинками.

– Тар, это счета за свет и газ шестилетней давности. Они тебе точно ни к чему.

Я быстро просмотрела бумаги и бросила в мусорную корзину, стоявшую между нами.

– Выкидывай все, что не имеет отношения к финансам. Мне не нужны старые счета. А что в тех коробках? Это твои?

– Не. – Мэри пнула ногой одну. – Это письма от фанов Райана Кристенсена.

– Что, серьезно?

Штабель был с меня ростом и занимал целую стену. Я открыла верхнюю коробку и обнаружила посылки и письма для паба «Митчелл», адресованные нам обоим.

– Ох, мать твою.

– А то. Я не знала, куда еще их девать. Смотри, вот какой-то ключ – похоже, от старого «шевроле».

– Складывай в кучу. – Я взяла первое попавшееся письмо, поддела пальцем, распечатала и пробежала глазами угодливые строки, написанные верной фанаткой: Райан прекрасен, сексуален и замечателен. Я бросила послание в помойку. Затем заметила другое, адресованное мне. Адрес был накорябан курьей лапой. Я отправила его туда же, едва прочитав «…ты не достойна его, прошмандовка». Рука моя чуть тряслась. – Помнишь премьеру «Искупления»? Как Райан психовал?

– Угу, – кивнула Мэри, сидя на полу.

– Он боялся, что кто-нибудь из толпы выстрелит в нас или ткнет его иглой, когда он будет давать автограф.

Мэри вытаращилась на меня:

– Серьезно?

Я кивнула. Затем вскрыла пухлый конверт, в котором оказались трусы.

– Вот овца-а-а-а…

При одном взгляде на этот предмет мне захотелось провести в доме тотальную дезинфекцию.

Лицо Мэри исказилось.

– О господи! Это девчоночьи труселя?

Меня тянуло блевать. Словно во всех коробках скрывалась полоумная охотница Анжелика.

– Люди на этой планете тяжело больны.

Я метнула конверт с бельем в мусорную корзину. Теперь это поганое исподнее отравит свалку.

– А знаешь, что страшнее всего? – Я пнула штабель коробок с фанатскими посланиями. – Когда начинаешь становиться похожей на них.