И эта живая машина-убийца такое начала вытворять, пытаясь скинуть это украшение! Мама дорогая! Ховайся кто может!!

– Чтоб ты здоровеньким был, сволочь! – прокричала я сверху, чувствуя себя в полной безопасности. – Чтобы твои телята тебе за меня отомстили!

Два дюжих мужика пытались удержать его за длинный конец лестницы. Такой способ дрессировки быков мне был до сих пор неизвестен. Быку, судя по разворачивающимся событиям, тоже. Вот на ком он отыгрался, так на этих колхозничках! Уж он их помотылял, поразмазывал по землице родной и заборам!

Чистое родео!

А мне отчего-то стало ужасно весело, бесшабашно, прямо хоть спускайся и прими участие в «Жестоких играх». Я даже покричала залихватски что-то, словно комментируя с трибуны финальный заезд «Формулы-1».

К месту событий подбежали еще трое мужиков с веревками и длинными палками. Навалившись всем миром и подбадривая друг друга восьмиэтажным матом, они таки скрутили бугая неуемного и повели, присмиревшего, в сторону коровника.

А внизу непонятно откуда тут же образовался господин Битов. Он был бледен до легкой зеленоватости, смотрел на меня тревожно и махал призывно рукой:

– Спускайтесь!

В ответ я указала на весомый аргумент моего отказа принять приглашение – отсутствие лестницы и честно призналась:

– Я не умею летать!

– Я бы не взялся утверждать это с такой уверенностью! Там есть лестница с чердака на первый этаж!

– А там нет неадекватных быков или козлов каких агрессивных? – выясняла я обстановку, совершенно не желая больше подвергать свою драгоценную особу риску.

– Это амбар, – принялся успокаивать мои страхи Битов. – Там только сено и инструмент разный, а козел агрессивный здесь только один!

– Где?! – забеспокоилась я тут же и принялась озираться по сторонам.

Он что-то сказал себе под нос и повторил приглашение:

– Спускайтесь!

Я ухватилась руками за раму окна и попыталась подняться, но мои действия не увенчались успехом – ноги меня не слушались, были какими-то ватными и неразгибающимися.

– Да нет… Я тут посижу, вид отсюда красивый!

Он что-то сказал негромко, явно выругался, и исчез из поля зрения.

Что, неужели ушел? Даже как-то обидно стало! А кто будет успокаивать нежную барышню и проявлять повышенную заботу? Где, спрашивается, джентльменское обхождение?

Но это я плохо о нем подумала – Битов оказался у меня за спиной, присел на корточки и спросил:

– Ну, как ты? – почему-то перейдя на «ты».

– Вроде ничего, только встать не могу, – пожаловалась я.

– Это нормально, последствия адреналинового выброса. Только лучше все-таки встать, потом еще труднее будет. – И он бережно подхватил меня под мышки, помог перешагнуть через раму окна внутрь, развернул меня к себе лицом, обнял и прижал, а я с удовольствием воспользовалась надежной широкой мужской грудью и обхватила его руками за талию. – Ничего. Сейчас отпустит. – Он поцеловал меня в волосы, чуть отстранился, чтобы видеть мое лицо, и спросил как-то очень проникновенно: – Сильно испугалась?

– Не успела, – призналась я и, чувствуя, что постепенно мое чудесное сознание возвращается в свое нормальное состояние, попробовала усмехнуться: – Я, конечно, знаю, что произвожу неизгладимое впечатление на мужчин, но чтобы еще и на быков, этого я как-то не ожидала!

– Думаю, бык не забудет тебя до конца своих дней, – усмехнулся Влад в ответ.

– Я как-то тоже переполнилась впечатлениями до конца жизни. – Попытка номер два улыбнуться далась мне уже лучше, ближе к оригинальному действию.

Я вздохнула и прижалась щекой к его груди. Меня начало мелко поколачивать, и Битов, почувствовав, как я дрожу, прижал меня крепче, а я поняла, что это самое правильное лекарство от стресса, необходимое мне в этот момент, – сильные, надежные мужские объятия.

Но не признаваться же ему в этом! Может и загордиться, поэтому я предпочла поиронизировать над своими не вовремя пробудившимися женскими инстинктами:

– Познавательная получилась экскурсия про сельскую жизнь… С элементами оздоровительного кросса.

– Да уж, трудный у тебя выдался день: то я на тебя нападал, то бык.

– Тихо, не накличь, – предостерегла я. – День еще не кончился, мало ли что… – И вздохнула громко и печально: – Выходит, зря я не подписалась на ресторан, уж там наверняка маньячная говядина за мной бы не гонялась!

Его грудь заходила ходуном от сдерживаемого смеха, а я улыбнулась уже нормально, хотя он и не мог этого видеть.

– Ты потрясающая девушка!

– А вот сей факт даже не обсуждается, – заявила я почти серьезно. – Ибо является незыблемым и неоспоримым!

– Как ты себя чувствуешь? – Битов отстранился, разглядывая меня. – Ничего не болит?

– Навскидку вроде бы нет, – прислушалась я к своим ощущениям. – Только ладони и коленки отбила немного.

– Надо приложить лед. – Отодвинув меня от своей груди, но придерживая руками, Битов легко усмехнулся. – Ты даже не испачкалась и свитер сохранила.

И он поправил узел, совершенно непонятным образом умудрившийся остаться у меня на груди. Мужчина пристально окинул меня взглядом с ног до головы, наклонился отряхнуть мои брюки.

– Только на коленках немного, – прокомментировал он свои действия и поинтересовался: – Ну что, идти можешь?

– Да, – кивнула я, проведя предварительную проверку, а именно переступив с ноги на ногу.

– Тогда пошли потихоньку… – Обняв за талию, Битов повел меня к лестнице, забалтывая, как больного, прикованного к постели: – Сейчас к Саше домой пойдем, там посмотрим твои колени…

Идти не пришлось, перепуганный до нервного тика Александр уже поруководил всеми вокруг, за нами примчалась машина с каким-то совсем пацаненком за рулем и стояла прямо у распахнутых амбарных ворот.

– Как вы себя чувствуете? – заорал Саша, буквально кидаясь нам навстречу.

– Тихо, Саша, – распорядилась я, нежно транспортируемая Битовым к машине. – Если вы так громко будете проявлять заботу и беспокойство обо мне, то я могу расчувствоваться и заплакать.

– Н-не надо, – испугался он пуще прежнего.

– Сама не хочу, – вздохнула я.

Мое прекрасное тело, перенесшее сильный стресс, заботливо перевезли к Саше, усадили в кресло, закатали брючины на моих дивных ножках, поразглядывали покрасневшие точеные коленки, пришли к выводу, что холод остановит процесс появления синяков и вылечит ушиб… В общем, суетились вокруг меня не по-детски Битов, Саша, его румяная, крепенькая, улыбчивая жена Ольга, два еще каких-то непонятных мне мужика и женщина средних лет с классической внешностью сельской жительницы.

Мне сунули в руки два пакета с чем-то холодным, я приложила их к коленям, получая двойной лечебный эффект – охлаждая и колени, и ладони одновременно, а все стояли около меня полукругом и выжидательно наблюдали.

Интересно, что они собирались увидеть? Что я отброшу в сторону охлаждающие компрессы и пущусь вприсядку, порадовав их своим чудесным исцелением?

– Ну как? – спросила жена Саши.

– Лучше! – уверила я.

– Водочки, Василиса Антоновна? – предложил радикальное средство один из мужиков, и я вспомнила, что нас с ним представляли друг другу не то в овчарне, не то в конюшне, зовут его, если я не ошибаюсь, Захар Кузьмич, он отец Сашиной жены, и он же один из совладельцев этого хозяйства.

– Что ты несешь? – возмутилась тут же женщина. – Какая водка!

– Так я исключительно в медицинских целях, – принялся оправдываться мужик. – Это ж при стрессе лучшее дело!

– Тебе только б выпить! – ругалась тетка. – Только повод дай!

– Так я ж не себе, а девушке предлагаю, – гнул свою линию мужик.

– Ты что, не видишь, что девушка столичная, модельерка, наверное, – поругивала его без огонька тетка. – Она такую гадость не пьет! Не то что вы тут, лишь бы за воротник накидать!

Ну это она зря, эта девушка и водочки может, тем более мужик прав – после таких волнений она лучшее русское народное средство от нервов. Но водку я если и пью иногда, то только очень хорошую, у моего папика есть друг, который сам делает водку по старинным рецептам. Вот такой не грех и усугубить пару рюмочек!

А тетка, хитрюща-а-ая, мужика-то поругивала, но больше для красного словца и с целью изучить мою реакцию. Судя по выражению лиц остальных мужчин, они бы и сами с удовольствием усугубили сейчас в тех же медико-успокоительных целях, но смущались открыто начать это дело в присутствии главной пострадавшей, оказавшейся, на грех, утонченной столичной штучкой. А в грязь мордасами перед ней тоже не хотелось, скажет потом, что деревенщина бескультурная, так бы и глубоко по фиг с ней, с девицей-то, но она гостья и подруга самого хозяина… Охо-хо! Вот и терпели.

– Водочки, Захар Кузьмич, – отвечала «девица» в моем лице, – было бы сейчас самое то! Только хорошей, извините, но спиртовую гадость разбавленную я не пью.

– Так сами делаем! И на ягодках настаиваем, не водка, а чистая слеза! – душевно обрадовался мужик и, расталкивая собравшихся локтями, ломанулся за «лекарством».

– Я бы и закусить не отказалась! – вслед ему озвучила я свои пожелания.

Что тут началось! Второй мужик, имени которого я не вспомнила, ринулся догонять Захара Кузьмича, тетка, у которой, по всему видать, отлегло от сердца, что надо марку держать перед хозяевами да перед фифой столичной, всплеснула руками:

– Ой, да что ж мы в самом деле! Гостью голодом держим, ничего не предложили! А она, бедная, уж и так натерпелась страху-то! Олька, что стоишь дурой, бегом стол накрывать!

И, ухватив Ольгу за локоть, потащила за собой куда-то. А Саша потрусил следом за ними. Битов стоял в излюбленной позе – руки в карманы – и улыбался довольно ехидно.

– Ты понимаешь, что дала отмашку на Великое Застолье?

– Что, все так серьезно? – немного испугалась я.

– Более чем, – не успокоил Битов. – Сейчас тебя начнут Угощать. И это с большой буквы, и отказываться нельзя, оскорбишь хозяев.