Впрочем, кусать его — не самое лучшее, что она могла сделать. Раздраженная, она открыла модный журнал. Но он не заинтересовал ее: при всей своей близости к Парижу английских модельеров, кажется, совсем не вдохновляют французские моды.

Скучая, она оглядела купе. Остальные пассажиры- матрона и ее сын, у которого только что отросла бородка, и серьезный рыжий джентльмен с большой бородавкой на подбородке, который откидывался к стене всякий раз, как матрона прочищала горло, нарочито избегая ее взгляда. Когда они заняли свои места, Эшмор наклонился и шепнул Минне на ухо:

— Я попытался дать денег проводнику, чтобы мы остались одни, но в первом классе мест нет.

По его тону она поняла, что он извиняется, как будто путешествовать в компании не веселее. Молчание остальных пассажиров подтвердило его философию: никто из них даже не потрудился представиться. По какой-то непонятной причине все, словно сговорившись, игнорировали друг друга.

За окном невзрачные домишки сменили освещенные солнцем поля. Минна вдруг вспомнила слова мамы: "Когда раздавался звук рожка, ничто не могло удержать нас; я бесстрашно перескакивала через любую живую изгородь".

Теперь легче думать о маме, скоро они встретятся. Она уверена, они приедут не слишком поздно. У мамы мало мужества, но много терпения. Эшмор сказал, что, они прибудут в Плимут до семи часов вечера, а к полудню завтра будут уже в Провиденсе. Она была ему так благодарна, когда он сказал ей об этом. Может, он ей и не доверяет, но относится к ней серьезно. Ну, он сравнил ее с ножом. Даже в экипаже, когда они ехали из Уайтчепела, он остерегался ее. Его проницательность тогда ее встревожила, но теперь она относилась к нему более благожелательно. Он прав — она непредсказуема, и он поступает умно, если осторожен с ней.

Она намерена снова укусить его, очень сильно.

Инстинкт заставил Минну отвести взгляд от окна. Молодой человек, сидевший напротив, поспешно опустил глаза. Его тусклые светлые волосы были так густо смазаны бриолином, что было удивительно, как они не соскользнули с его черепа, а стрелки на брюках были такими острыми, что, казалось, ими можно резать стекло. Разве мальчики шестнадцати лет не шумят? Неужели это общество свело на нет весь молодежный дух? Когда Фин поднял глаза, Минна ободряюще улыбнулась ему. Он покраснел и мрачно уставился на свои колени.

Ох, как глупо: она не может сидеть в трех футах от этих людей и притворяться, будто их тут нет! Она взялась за журнал.

— Никогда бы не подумала, что скажу такое, но я предпочитаю "Дамскую книгу" Годи.

Фин вздохнул, прикрываясь газетой. Последние полчаса он был в напряжении, но не мог винить мальчика за пылкие взгляды, которые он бросал на мисс Мастерс. Она обещала одеться в поездку так, чтобы не привлекать к себе внимания. Платье на ней было с высоким воротом и длинными рукавами, но красное в белую полоску, что подчеркивало ее бюст. Несмотря на ее маленький рост, она привлекала к себе внимание.

Хорошо еще, что сегодня на ней были нижние юбки. Фин знал это, потому что они постоянно шуршали, шуршала красная тафта, черные ленты, подвязки и шелковые чулки, гладкие белые чулки, и все, что между ними.

И соски. Розовые соски. Какого черта он спросил про них? Он никогда этого не узнает, но за долгие часы, после того как он спросил об этом, мозг регулярно напоминает ему об этом. Розовая, душистая, с пышной грудью, шуршащая, ерзающая, мисс Мастерс была плодом юношеской фантазии, и чем больше она вертелась на месте, тем моложе и легкомысленнее ощущал себя Фин. Позже, он был в этом уверен, все это позабавило бы его, но возбуждаться в поезде ему не хотелось. Между тем при каждом прикосновении ее локтя разум его настаивал на том, что эти контакты намеренны. Она целуется как любовница дьявола; мучения, естественно, найдут себе место в ее репертуаре. А если она доводит до безумия взрослого мужчину, то какой шанс у мальчика?

У мальчика есть его мать, вот что. Матрона громко, фыркнула и отнесла замечание мисс Мастерс к себе:

— Я этого журнала не знаю.

Мисс Мастерс сделал вид, будто приняла этот резкий ответ за проявление интереса.

— О, он американский! — сказала она. — Я американка, понимаете?

Мальчик так и подпрыгнул на месте.

— Я сразу это понял!

Молчание и строгий взгляд матери не дали ему насладиться своим триумфом. Он вжался в кресло.

Но мисс Мастерс и не подумала оставить это без ответа. У нее вошло в привычку разговаривать с людьми, с которыми ей не положено разговаривать, — например с горничными. Этим утром, проходя по холлу мимо костлявой светловолосой служанки, мальчик спросил ее, несколько обескураженный, не пахнет ли от нее гардениями. Девушка побледнела, и это сказало ему все. Мисс Мастерс не смущается ничем, привлекая его слуг, о нет! Сначала она их надушит. Он сам себе удивился — ему хотелось рассмеяться.

Голос мисс Мастерс прервал его размышления.

— Должна сказать, очень полезно сравнить наши две системы железных дорог. — Было не ясно, кому именно среди ее невольных слушателей предназначалось это ее наблюдение. — Например, почему вы не можете сдать багаж, до того как поедете? В Америке вы покупаете билет, а потом багаж приходит и они взамен дают вам маленький медный жетон.

Фин вмешался:

— Да, вы говорили об этом на вокзале. Во всех подробностях. Он подозревал, что она испытывает его терпение, непонятно зачем.

Мисс Мастерс обиженно посмотрела на него. Было это по-настоящему или она разыгрывала на публике глупышку, Фин пока не понял.

— Ну, я же рассказываю это этим людям. Может быть, они не знают ничего об американских усовершенствованиях. А когда не знаешь о существовании более совершенной системы, как можно выступать за нее?

Она подтвердила свое желание агитировать, и это вызвало тревогу у двух третей сидевших на противоположной стороне. Рыжий мужчина перегнулся пополам, уставившись в окно, упоенно разглядывая мелькающие мимо поля зерновых. Матрона смотрела сердито. А парнишка смотрел на нее раскрыв рот, словно в трансе.

Фин свернул газету и встал, чтобы положить ее на полку над сиденьем.

— Мисс Мастерс, вы не выйдете на минутку? Я хотел бы показать вам очень интересную вещь, совершенно уникальную для английской железной дороги.

Они вышли в узкий проход, который шел вдоль всех купе; Минна схватилась за стену, сохраняя равновесие, и произнесла что-то насчет великолепных американских железнодорожных путей.

— Это широкая колея, — сказал Фин, нахмурившись. — Как и в Штатах. — Потом отмахнулся от ее замечания. — Что я хотел сказать: это путешествие пройдет гораздо лучше, если вы перестанете привлекать к нам внимание.

Поезд шел по лесистой местности, пятна света танцевали на ее шее, тени от листьев многообещающе скользили вниз по ее декольте.

— Ах, дайте угадаю, — сказала она, а его взгляд последовал за тенями, чье неприличное поведение захватило его. — Отличительная черта вашей железной дороги — скука. Не вижу беды в разговоре с нашими спутниками. Вы что, действительно не разговариваете в поездах? Думаю, это потому, что вы сидите в этих маленьких душных купе. В Америке вагоны общие, и каждый…

— В Америке, без сомнения, идут золотые дожди. — Она, кажется, твердо решила убедить себя в английских недостатках, к чему бы это? — Но сейчас вы в Англии, и у нас не развлекательная поездка.

Минна заколебалась.

— Вас беспокоит, не следят ли за нами люди Коллинза. На самом деле его волновали не столько люди Коллинза, сколько люди Ридленда. Но какая разница.

— Разговорчивую американку запомнят. — Он помолчал. — Вы так не думаете?

Он хотел знать ее мнение, и это ей понравилось.

— Возможно, — допустила она, величественно кивнув. Они помолчали, и внезапно он осознал, что глухой стук колес на рельсах отдается в ее теле. Колеса стучали, и ее тело дергалось в такт. Ее тело вздрагивало через определенные интервалы. Ему никогда раньше не приходило в голову, что чем меньше и легче тело, тем утомительнее для него жизнь.

Она внимательно смотрела на него, слегка наморщив лоб. За последний день она очень часто смотрела на него нахмурившись; ясно, она лучше чувствует себя в роли противника. Или, может быть, природа награждает маленькие создания особыми инстинктами с целью самосохранения, заставляя их подозревать дурные намерения даже там, где их нет. Его вес позволяет ему сохранять равновесие, не замечая тряски, но она держится за стену, чтобы удержаться на ногах. При первой же возможности он подхватит ее на руки, решил он. Уже прошло много времени, четыре года и пять месяцев, если быть точным. Его радостное нетерпение было трудно скрыть.

— Вы не согласны? — спросил он.

— Нет, — ответила она. — Только если за нами следят, мы не смогли бы определить их по виду, правда? Разговорив человека, можно узнать его намерения.

— Боже! — Он подавил смех. — Не говорите, будто эта "Дамская книга" Годи — часть вашей стратегии, чтобы обезопасить нас.

Когда она улыбнулась, до него дошло, что нет смысла скрывать от нее его юмор; даже будучи настороже, она готова поддержать хорошую шутку.

— Вы не поверите, но так и есть, — сказала Минна. — И именно это весьма эффективная тактика. Никто никогда ничего не заподозрит!

Ее идея заинтриговала Фина. Еще одна трещина в ее маске. Он решил это проверить.

— О, конечно! — сказал он. — Потому что за разговором о журналах мод так часто следует признание в злодейских замыслах.

Она не заметила его сарказма и рассмеялась в ответ:

— Вы должны признать: это более хитроумный способ, чем вытащить револьвер.

Какой очаровательный ответ! Она поддерживает его шутки, даже за свой счет.

— Возможно, вам следует перейти прямо к сути дела. Оставьте журналы и переходите к платью. Помашите подолом и спросите мнение о платье.